Мелкий песок, выгоревший на яростном солнце до белизны, был удобен, как самое роскошное ложе. Джиад лежала на боку, расслабленно вытянувшись, не чувствуя ни одного камешка или колючей песчинки, и не могла даже пошевелиться в жаркой истоме, наполнившей ее полностью, до кончиков пальцев на руках и ногах. Да и не желала, нежась в удивительном чувстве безопасности, греющей душу так же, как солнечные лучи – соскучившееся по ним тело. Она не знала, кто обнимает ее со спины, но чутье утверждало, что этим рукам можно доверять.
А может, ей просто отчаянно хотелось поверить? Самый острый клинок нуждается в передышке, чтобы снова быть заточенным, и самому прочному щиту нужно время отдохнуть от ударов… Тот, кто лежал сзади, прижался теснее, и Джиад сквозь тягучее сладкое марево сна почувствовала, как ласковые пальцы перебирают ее отросшие волосы и осторожными движениями касаются шеи и плеч.
Она почти уже решила повернуться, но почему-то медлила, вслушиваясь в плеск волн рядом и далекие крики чаек. Ветер, ревниво соперничающий с чужой рукой за право погладить ее волосы, пах морской солью и водорослями, и Джиад замерла, ловя мгновение, точно зная, что стоит обернуться – и тихое теплое счастье покоя рассыплется мириадами песчинок, словно крепость из песка, попавшая под прилив.
А потом рука, перебирающая ее волосы, исчезла, и Джиад услышала далекий голос…
– Прошу прощения, ваше величество! Если бы я знал, что вы еще отдыхаете, ни за что не осмелился бы потревожить. Право, мне очень жаль. Мой пациент хотел увидеть вашу избранную, и я решил, что…
– Достаточно, господин лекарь, – прозвучал второй голос, очень знакомый, и Джиад окончательно вынырнула из марева сна, еще не в силах говорить, но уже понимая, что происходит нечто неправильное. – Вы были правы, нет никаких причин для беспокойства.
Она рывком села на постели, едва не всплыв, – помешало только тяжелое одеяло – и глянула в сузившиеся и потемневшие глаза Карраса. Алахасец еще пару мгновений не отводил взгляд, потом окинул им Джиад и лежащего рядом Алестара и с издевательской любезностью добавил:
– Я тоже прошу прощения. Кажется, мы не вовремя, но это легко исправить. С вашего позволения…
Невис, растерянно замерев за его плечом, недоуменно смотрел то на Карраса, то на Джиад, то на Алестара, до сих пор укрытого с ней одним одеялом. Малкавис, какая же глупость! Оправдываться – противно, а главное, совершенно бессмысленно! Ну кто на месте Лилайна поверил бы, что…
– Не позволю, – холодно уронил Алестар, тоже посмотрев Каррасу в глаза, и Джиад почти услышала, как лязгнули, встретившись, чуть изогнутая алахасская сабля и прямой лоур. – Ири-на Невис, раз уж наш гость добрался сюда, он сможет пробыть в этой комнате еще некоторое время?
– Да, конечно, ваше величество, – поспешно отозвался старый целитель. – Сегодня ему гораздо лучше! Удивительно крепкое здоровье. Только следует принять пищу…
– Отличная мысль, – согласился Алестар, все так же не отводя взгляда от алахасца. – Думаю, он позавтракает вместе с нами. А у вас, наверное, очень много дел?
– Д-да, ваше величество… Конечно.
Невис поклонился и выплыл из комнаты, у двери обернувшись и глянув на Джиад с таким извиняющимся лицом, что сразу стало ясно: никакие любезности с обеих сторон целителя в заблуждение не ввели.
– Лил…
Джиад набрала в грудь воды, еще не зная, что скажет и нужно ли говорить вообще. То есть нужно, разумеется, но что тут можно сказать?! Что вчера она не осталась ночевать в комнате Лилайна, чтобы они оба смогли выспаться? Что Алестар оказался в ее постели по чистой случайности? Что ничего не было и быть не могло? Да любые слова прозвучат глупой и трусливой ложью!
– Не оправдывайся, Джи, – негромко сказал Лилайн, отводя, наконец, взгляд от лица Алестара и снова глядя на нее. – Ты всегда решала сама. Я просто не понимаю… Но это неважно.
– Еще как важно! – отчаянно выдохнула Джиад, рывком дергая сковавшее их с Алестаром мокрое одеяло. – Ничего не было. Лил, я не стала бы тебе врать! Что угодно, только не ложь между нами. Если ты мне не веришь…
«Я не буду оправдываться, – подумала она, глядя в глаза того, кому была стольким обязана. Кого даже любила по-своему. И уж точно не предала бы ни словом, ни делом, ни слабостью плоти. – Не буду, слышишь?!»
– Если ты мне не веришь, – повторила она, чувствуя, что каждое слово дается с болью, а лицо лихорадочно горит, – значит, и говорить не о чем.
Она уронила ладонь на одеяло и стиснула пальцами мягкую ткань. Серебристая чешуя хвоста Алестара мерцала, оттеняя смуглую кожу ее ног – вчера Джиад легла, стянув штаны и оставшись в одной белой рубашке, едва доходящей до середины бедра. Теперь это выглядело… Да уж понятно – как! Одна постель и одно одеяло на двоих, полуобнаженная Джиад и Алестар почти без одежды.
А еще – все эти недели разлуки, когда долг и милосердие позвали ее в Акаланте, а Лилайн остался ждать и попал в плен к Торвальду. Все это сложилось воедино, придавив Джиад чудовищной тяжестью, так что амулет на груди показался бесполезным. Воздуха не хватало. Вот странно – его хватило бы для смертельного боя, но не для нескольких слов, самых важных и нужных сейчас, но никак не находившихся.
– Джи… – тихо сказал Лилайн, едва заметно подаваясь назад и старательно не опуская взгляда ниже ее лица – на шею и грудь в расстегнутом вороте рубашки и на голые ноги.
Всего одно слово, обрывок имени. Но в нем прозвучал уже почти вынесенный приговор, и в краткое мгновение, которое нужно было Лилайну, чтобы закончить, Джиад поняла, что простить сказанное им обоим будет нелегко, если вообще возможно. И нет здесь ни предателя с арбалетом, из-под выстрела которого можно оттолкнуть Лилайна, ни спасительной дороги к морю, которой без Карраса не случилось бы. Лишь дела не лгут, но их голос часто теряется за гневными или ядовитыми словами. А если слова кажутся бессмысленными – это еще хуже, потому что тогда рвется последняя нить, соединяющая души…
– Хватит, – резко и очень холодно уронил Алестар, и Джиад вздрогнула.
Каррас снова глянул на рыжего, еще сильнее сузив глаза, будто целился из арбалета.
– Хватит, я сказал. – Алестар раздраженно плеснул хвостом и, протянув руку, дернул рычаг вызова прислуги, а потом добавил: – Сядьте куда-нибудь. Я все равно собирался с вами сегодня поговорить, так почему бы не сейчас?
– Поговори-ить? – мягко и так тягуче уточнил Лилайн, что у Джиад прокатился холодок по спине.
Слишком хорошо она знала, что такой ласковый тон у алахасца появляется на пару мгновений раньше, чем из ножен вылетает сабля.
– Именно, – подчеркнуто безразличным тоном подтвердил Алестар. – Кстати, когда я, оказавшись на попечении целителей так себя веду и встаю раньше времени, меня обычно называют безмозглым мальком. Каи-на Джиад, как вы сами подтвердили, не обязана вам отчитываться. Но раз уж это все из-за меня, я, так и быть, объяснюсь.
Он снова плеснул хвостом, изогнув его и свесив с постели, так что ее дальний край оказался свободен, и продолжил:
– Вчера у меня был тот еще день. Утром я получил известие, что караван моей невесты, плывущий с ее родины, бесследно пропал. Днем началось извержение вулкана, и мне пришлось его усмирять. Это удовольствие разве что злейшему врагу пожелаешь! А ночью, когда я добрался до дворца, мечтая забраться в щель поглубже и сдохнуть, явился посол наших заклятых возлюбленных соседей, мурена их сожри. И сообщил, что моя будущая супруга у них. И поэтому они предлагают мне новый брачный договор. А заодно такой выгодный союз, что я лучше сам на берег выкинусь. Ну или в тот вулкан залезу, пока он совсем не уснул.
Он помолчал, глядя на Карраса, а потом с явным отвращением добавил:
– Если вы серьезно думаете, что потом я был способен на большее, чем доплыть до постели, то я могу только гордиться. Но не стану – причин для этого нет.
– А чужая постель, конечно, вам подвернулась по случайности? – насмешливо сказал Лилайн, и Джиад перевела дыхание, увидев, что синий лед в глазах алахасца тает, а лицо больше не кажется высеченным из темного камня.
– Нет, конечно, – в тон ему ответил Алестар. – На случайности я в последнее время стараюсь не полагаться. В этой постели меня если и убили бы, то как меня самого, а не как короля Акаланте. Все-таки не столь обидно. А теперь сядьте уже, ради Троих. Нам действительно нужно поговорить. Если плохо себя чувствуете, это можно отложить, но ненадолго.
Тишину, повисшую в комнате после этих слов, нарушало лишь тревожное посвистывание Жи, по обыкновению рвавшегося из клетки на волю. Салру напоминал, что ему пора прогуляться, да и вообще в клетке ему давно уже тесновато, и Джиад твердо пообещала себе разобраться с этим сегодня же. Пусть только нависшая буря либо пройдет мимо, либо уже разразится. И тут дверь отворилась. Каррас, почувствовав колебание воды спиной, вздрогнул, и это лучше любых слов сказало, насколько неуверенно чувствует себя алахасец. Раньше он бы не показал и тени беспокойства, если Джиад рядом.
– Ваше величество!
Появившийся в спальне слуга почтительно поклонился, и Алестар, пару мгновений помедлив, распорядился:
– Через полтора часа я жду в малом королевском кабинете каи-на Ираталя, каи-на Герувейна и тир-на Эргиана. Отправьте курьера в Храм Глубинных за амо-на Герласом, его я захочу увидеть через два часа после полуденного колокола. Все остальные дела на сегодня отменить. Пускай хоть глубинные просыпаются! Прямо сейчас подавайте сюда завтрак на троих и побольше тинкалы. Мне – как я люблю, каи-на Джиад пьет по-суалански, а наш гость… – Он задумчиво посмотрел на Лилайна и пожал плечами. – Сам выберет, что ему понравится. И передай слугам в моих личных покоях, чтобы подготовили свежую тунику, я приплыву переодеться. Выполняй.
– Да, тир-на, – снова поклонился слуга и метнулся из комнаты.
– Лил, сядь, – виновато попросила Джиад, снова наполовину прячась под одеялом и наплевав, как это смотрится.
Алестар, одетый в одну набедренную повязку, окончательно выбрался и устроился рядом, свернув хвост полукольцом. Его туника, покрытая какими-то пятнами, комком плавала возле кровати, слегка шевелясь в проточной воде спальни, словно огромная странная медуза. Рыжие волосы, заплетенные в косу, по обыкновению растрепались, и Алестар запустил в них пальцы, не расплетая, но растрепывая еще сильнее и подчеркнуто не глядя ни на кого.
«А ведь это он, получается, гладил меня по голове, – мелькнула непрошеная мысль. – И где было чутье жрицы, которое не позволяет окончательно погрузиться в сон, пока есть хоть малейший намек на враждебное присутствие? Когда я перестала чувствовать в Алестаре угрозу? Ладно – угрозу, но мне было настолько хорошо и спокойно… Разве что с Лилайном было так безопасно и приятно в наши лучшие времена. Там, в лесной хижине… Но с иреназе? Причем именно с этим?! А чутье не может врать, это дар Малкависа его стражам!»
Лилайн неуклюже подплыл к ложу и опустился на его пустой край, чуть заметно поморщившись. Джиад, спохватившись, протянула ему длинную толстую подушку, и Лилайн, раздраженно блеснув снова похолодевшей синевой глаз, ее взял. Подложил под спину и слегка оперся локтем, а потом усмехнулся:
– О чем же вы хотели со мной поговорить, ваше величество?
Тон у него был вполне мирный и даже учтивый, но Джиад нутром чувствовала, что гроза стихла ненадолго и, скорее всего, просто собирается с силами.
– Об Аусдранге для начала, – сказал Алестар то, что она совершенно не ожидала от него услышать. – Кто там теперь станет королем? Насколько я понял, этот выродок мурены потомства не оставил?
– Верно, – кивнул Каррас, тоже глядя на рыжего с удивлением. – О помолвке Торвальда с шевандарской княжной трубили герольды и болтали на всех площадях, но брак он заключить не успел. Даже невеста еще не приехала. О бастардах тоже ничего не слышно… – Он всерьез задумался, а потом чуть пожал плечами. – Думаю, корону поделят самые могущественные лорды. Кто окажется самым зубастым и хитрым, тот и сядет на трон. Говорят, первый Аусдранг сам был удачливым разбойником, оказавшимся в нужном месте в нужное время. А вас, ваше величество, это почему беспокоит? Кто бы ни стал новым королем, в ваших глубинах от этого ни холодно, ни жарко.
– Это как посмотреть, – ровно откликнулся Алестар. – Мне ведь придется подтверждать договор, который заключил мой отец. Джиад, – обернулся он к жрице, – а ты что скажешь? Я видел каи-на, убивших Торвальда. С кем-нибудь из них можно иметь дело?
– Конечно, – улыбнулась Джиад. – Пока вы держите их за горло. Если хоть немного отпустить, я и ломаной монетки не дам за честь и великодушие светлейших лордов. Крумас, тот, что убил Торвальда, еще получше остальных, но Гленарвиль – мурена, как вы говорите, хитрая и опасная. Кстати, получается, что перстень им теперь не нужен? Им короновались Аусдранги, а династия прервана…
– И это тоже как посмотреть, – снова блеснул злой холодной усмешкой Алестар. – Вообще-то, получается, что я сам – последний потомок Эравальда Аусдранга. Не та кровь, которой я горжусь, но от истины никуда не деться. Правда, толку от этого никакого. Я ведь на трон королевства людей не сяду.
– Это точно, вашему величеству наверняка хвост помешает, – невинно подтвердил Лилайн, и Джиад мысленно застонала: снова началось.
О проекте
О подписке