ГЛАВА 5. Новости и знакомства

В отцовскую спальню Алестар вплывал осторожно, стараясь даже хвостом лишний раз не махнуть. Невис сказал, что королю лучше и он хочет видеть сына, но если уснул, то не надо будить. Это Алестар знал и сам, после долгой работы с Сердцем Моря всегда наваливается не просто усталость, а страшное бессилие. И хочется спать, спать…

Но отец не спал. Лежал в постели с книгой, рассеянно скользя взглядом по табличке, а увидев Алестара, сразу ее отложил.

– Отец… – выдохнул Алестар, подплывая и опускаясь на пол у ложа.

Поднял голову, вглядываясь в лицо, на котором помнил каждую черточку, но сейчас почти не узнавал. За несколько дней для повелителя Акаланте словно прошло десять лет – и лет нелегких. Под глазами набрякли темные мешки, морщины между бровями углубились, залегли резко, как трещины в гранитной скале. Зрачки – Алестар хорошо знал этот самый тревожный признак – помутнели, выцвели…

– Что, плохо выгляжу? – усмехнулся отец, как обычно прочитав все по его лицу. – Ничего, пока еще не все так страшно.

– В следующий раз к вулкану поплыву я, – сказал Алестар, опираясь локтем на край ложа по детской еще привычке. – Тебе нужен отдых, а я достаточно пришел в себя. Да и тренироваться надо.

Осекся, в последний момент поняв, что в его словах можно увидеть не один смысл, но отец медленно кивнул, разглядывая его пристально, будто хотел заглянуть внутрь.

– Надо, – сказал так же просто, словно не было всех этих сумасшедших недель, словно только вчера они разговаривали об обычных делах… – Скоро пригодится.

– Отец! – возмущенно выдохнул Алестар, плеснув хвостом так, что невольно всплыл над ложем. – Перестань, прошу!

– От того, что я перестану, ничего не изменится. Мое время уходит.

Он хлопнул ладонью по ложу рядом с собой, и Алестар послушно опустился, свернув хвост кольцом и обняв его руками. Это было совсем не по этикету, но так уютно… Если бы еще не разговор, который – уже было ясно – выдастся нелегким и неприятным. Приплыл, называется, узнать о здоровье.

– Как твоя избранная? – поинтересовался отец с мягкостью, которая могла бы обмануть кого угодно, но не Алестара.

– Замечательно, – буркнул он. – Вчера гуляли, я показал ей Арену. Потом… поговорили. Она меня терпеть не может, но все-таки терпит, честь ей и хвала. Когда проснулся, она еще спала.

Спала, завернувшись в одеяло, подтянув колени чуть ли не к подбородку, явно замерзнув… И Алестар, тихонько соскользнув с ложа, проплыл в угол комнаты и повернул рычаг обогрева до предела, ругнув себя, что не сделал этого раньше. Человеческая девушка наверняка мерзнет под водой, а он, бестолочь…

– Терпит… – задумчиво повторил отец. – Что ж, и это неплохо. У нас не так много времени. Принцесса Маритэль прибудет за неделю до Звездной ночи. Этого хватит, чтобы освоиться, познакомиться с тобой и быть представленной Совету Двенадцати.

– Я понял, отец, – ровно сказал Алестар, понимая, что именно такого ответа от него и ждут.

Звездная ночь – ночь влюбленных, ночь заключения помолвок и брачных договоров, красивый праздник, который принято встречать с тем, кого любишь. Обмениваться подарками, вместе смотреть на темное небо, усеянное звездами, которые то и дело срываются вниз. И каждый раз торопиться загадать желание, но не для тебя, а для той, кто рядом… И молчать, не говорить ей, иначе не сбудется, только желать изо всех сил… Прошлую Звездную ночь он встречал вместе с Кассией – и где теперь все эти желания?

Что ж, значит, эту будет встречать с хрупкой большеглазой кариандкой. Совсем чужой, совсем не той…

– Рад, что ты понял, – согласился отец и протянул руку, положив ладонь на пальцы Алестара. – Нам нужен этот союз, очень нужен. Алестар, я хочу тебе счастья, разве может быть иначе? Но ты сам знаешь: наша жизнь принадлежит Акаланте. И наше счастье – тоже. Маритэль будет хорошей супругой, я узнавал. У нее мягкий нрав и прекрасные манеры, а ради нашего предложения король Карианда отказал нескольким завидным женихам.

– Еще бы он не отказал, – хмуро бросил Алестар, злясь на самого себя за упрямое раздражение, твердящее, что не нужна ему никакая покладистая красавица. – Отец, хватит, я все понял, правда. Союз с Кариандом нам нужен. Им, полагаю, он тоже не лишний. И если уж зашел разговор, то что там творится?

– О чем ты? – очень мягко и спокойно поинтересовался отец, только пальцы его, лежащие на руке Алестара, едва заметно дрогнули.

– О Карианде. О суаланских жемчужницах. О том, что сами кариандцы бегут из своих глубин. Что все это значит, отец?

Говорить о том, что ему известен самый краешек того, что знают едва ли не все вокруг, Алестар не стал. Раз он чего-то не знает, сам виноват. Но и обманывать отца не хотелось. Он вообще ненавидел врать, считая это признаком слабости и трусости, а уж отцу? Они всегда доверяли друг другу, и если отец о чем-то умалчивал, значит, на то были основания. Но сейчас… Сейчас все слишком серьезно. Для него, для Эрувейн и наглого глубинника, на которого подруга смотрит сияющими глазами, для будущего брака с Маритэль, в конце концов. Неужели отец не понимает, что Алестар уже вырос?

– Значит, тебе известно, – задумчиво сказал отец, убрав руку и потянув кончик заплетенной у виска, чтобы волосы не лезли в глаза, косички. – И что именно?

Ну да, глупо было и полагать, что с отцом удастся то, что прошло со жрецом в лабораториях.

– Почти ничего, – зло бросил Алестар. – И это неправильно, тебе не кажется? Я знаю, что Карианд умирает. Но как может умереть великий город? И что это как-то связано с тем, что в Суалане болеет жемчуг. Не скажу, что очень расстроен по этому поводу. Если Мать Море за что-то наказала Суалану – ей виднее.

– Перестань, – тяжело уронил отец, и Алестар мгновенно замолчал. – Недостойно радоваться чужой беде. А иногда еще и глупо. Жемчуг не болеет просто так, он чувствует, как меняется вода. Суалана ближе к Карианду, на них подействовало раньше, но и нас ждут неприятности. Они уже начались, но мы пока справляемся. Подумай, Алестар. Я не говорил тебе ничего, надеясь, что ты задумаешься сам, но, кажется, ошибся. Впрочем, тебе было не до суаланского жемчуга, признаю.

Вот и все: вместо выговора – несколько тщательно отмеренных слов, а у Алестара запылали уши и щеки, будто он снова попался на детской шалости. Причем какой-нибудь очень глупой. Ну, или просто на глупости, будем уж называть вещи своими именами.

Помотав головой, словно это могло выплеснуть из мыслей обиду, он старательно задумался. Суаланский жемчуг знает, что вода изменилась. Как могла измениться вода в Карианде? Почему? И как это связано с Акаланте? Неприятности… начались… Проклятье! Он болван! Безмозглая медуза умнее него! Не видеть настолько очевидного!

– Вулканы? – выдохнул он, подаваясь к отцу, впиваясь взглядом в его лицо. – Старший Брат просыпается не вовремя, не по временным картам. Бьют подземные источники, вода меняется, и суаланский жемчуг болеет!

– Верно, – уронил отец удовлетворенно, откидываясь на высокую подушку.

– Погоди, – торопливо выпалил Алестар. – Я сам! Если все дело в Карианде… У них тоже просыпаются вулканы? Но там их нет! Карианд живет над разломом, на краю великой Бездны… У них всегда было спокойно.

– Слишком спокойно, – уронил отец. – Кариандские короли щедро тратили силу своего Сердца Моря, сдерживая естественные изменения дна. Да, у них нет вулканов. Но есть разлом, уходящий в великую Бездну. Разлом, который за несколько тысячелетий должен был изменить свои очертания. Непременно изменил бы, не сдерживай его повелители Карианда.

– Зачем? – растерянно вопросил Алестар и сам ответил на свой вопрос: – Город, да? И шахты…

– Город и шахты, – подтвердил отец, и по его губам проскользнула улыбка, как и всегда, когда Алестар решал сложную задачку. – Карианд выстроен на склоне разлома, он живет за счет редких веществ, добывая их из открытых жил. Его рыбные фермы и дома обогреваются не горячими источниками, как у нас, а механизмами, работающими на земляном масле и дыхании земных недр. Это тончайшее и очень хрупкое равновесие, которое Карианд боялся менять слишком долго. Но что случается, если удерживать весы, на которые падают все новые и новые гирьки?

– Ничего хорошего, – мрачно заключил Алестар. – Так весы покачались бы, да и успокоились, но если запереть изменения дна, они накапливаются. Я помню уроки, отец. Не держать, а управлять, не запирать, а спускать пар… Разлом меняется, так? И меняется так сильно, что силы Карианда не хватает. Смыкается или расходится? Хотя какая, к глубинным, разница?

– Никакой, ты прав. Разлом меняется, а как – будет известно еще не скоро, потому что теперь изменения непредсказуемы. Может, кариандские жрецы и вычислили что-то, но пока это неважно. Карианд обречен. Еще несколько десятков лет, самое большее – столетие, и его облик изменится неузнаваемо. Полагаю, никто из оставшихся в городе этих изменений увидеть не успеет.

– А нас, значит, задевают отголоски? И будят наши вулканы?

Алестар оттолкнулся от ложа, заметавшись почти под потолком, выплевывая яростно:

– Как они могли? О чем они думали столько веков подряд? Жрецы, короли… Не могли же они быть настолько слепы, глухи и безумны? Губить не только свой город, но и все морское дно?! А если завтра проснется не только Старший Брат? Акаланте стоит на кратере! Если все три Брата проснутся одновременно, толчок будет таким, что… Да Глубинные пробудятся от такого толчка!

– Успокойся, – тихо уронил отец, и Алестар, сплюнув воду, которой наглотался от возмущения, снова опустился на ложе.

Вода, взбаламученная его хвостом, колыхалась по всей комнате, и оттого казалось, что стены дрожат.

– Успокойся, – повторил отец устало. – Это свойственно всем, и людям, и иреназе: думать, что беда придет еще не скоро, что можно потянуть время, пожить в сытости и довольствии. Я и сам надеялся, что еще несколько поколений изменения будут незаметны, а кариандские жрецы и ученые искали способы мягко успокоить разлом. У них вполне могло получиться, они уже зарастили несколько неглубоких трещин и проложили новые там, где было нужно. Просто… все случилось слишком быстро.

– Безумцы! – выплюнул Алестар зло. – Ладно, мы-то что можем сделать? И… куда они собираются из своего города?

Мысль была настолько простая и жуткая, что Алестар замер, осознавая ее, глядя на отца с испугом, и тот медленно кивнул, подтверждая.

– Они уйдут… – прошептал Алестар, с трудом узнавая собственный голос. – Уйдут из города в новые воды. А воды давно поделены, и лишних Трое не создали. Переселить целое королевство, найти всем пропитание… Будет война! Отец, это же… И мы тоже?

– Мы заключаем брачный союз с Кариандом, – тихо и ровно сказал отец. – И принимаем в город два десятка родов из тех, кто готов переселяться прямо сейчас. Знать Карианда разделилась надвое: одни требуют уходить немедленно, другие надеются выждать и даже предотвратить беду. В основном, это те, кто владеет шахтами, конечно. Акаланте примет тех, кто хочет уйти. Не всех сразу, но оставшиеся могут занять участки дна между нами и Суаланой. Там не слишком удачные места для жизни, но что-то всегда можно устроить, а кариандцы не в том положении, чтобы выбирать. Они благодарны и за это. Я мог бы потребовать руки не младшей принцессы, а любой из старших, но человеческая кровь…

– Кровь… Два десятка родов – это сколько?

Новости были чудовищными, Алестар чувствовал, что теряется под ними, как под ударом штормовой волны, даже сжался в комок, словно пытаясь смягчить удар.

– Около пяти-шести сотен взрослых с семьями. Еще примерно столько же заселят окраины. Много, но мы выдержим. Придется тяжело первые лет двадцать, но Акаланте нужна новая кровь, да и знания кариандцев пригодятся. Ради этого стоит потесниться, а брак с Маритэль тир-на Карианд укрепит союз.

– А Суалана? Маравея? Миралайн?

– Маравея примет десяток родов, но не больше, просто не смогут. Миралайн еще думает. Полагаю, они тоже возьмут немного. Суалана отказала. Им самим не хватает милости Моря, сказал король Суаланы.

– И потому он оставит сородичей погибать? Или милость Моря заранее учтена в его казне?

– Он думает о своем народе, – утомленно сказал отец. – И в чем-то прав. Суалане тяжело далась недавняя война. Да, их никто не звал в наши воды, но сложно жить рядом с богатым соседом, заглядывая в его сети и зная, что твои почти пусты. Карианд не придет в новые воды с пустыми руками, у них еще есть время собрать необходимое даже с избытком, но в голодный год золото дешевле водорослей.

– У меня только один вопрос, отец, – Алестар глубоко вдохнул и выдохнул, со странным равнодушием наблюдая, как поднимаются к потолку пузырьки воздуха. – Когда ты собирался рассказать мне все это? Почему я узнаю такие вещи из болтовни наложниц и просьб кариандских купцов? Или я проспал день, когда перестал быть твоим сыном и наследником?

– Алестар, Алестар…

Отец укоризненно покачал головой в ответ на обиду, невольно просочившуюся в его голос.

– Ты помогаешь мне с делами уже дюжину лет. Последние пять – наравне с моими советниками. И ты ничего не замечал? Не видел, как определенная часть продовольствия перерабатывается для хранения и отправляется на склады? Как копится земляное масло и рыбья кость? Как возделываются новые поля водорослей, куда больше, чем надо для прокорма Акаланте?

– Видел! Но я думал… это… Я думал, это просто запасы. На всякий случай. Водоросли на продажу…

– И это тоже, – кивнул отец. – Сейчас мы продаем в два раза больше водорослей, чем потребляем сами, а на прибыль закупаем то, что может храниться как можно дольше. Ты не слеп, Алестар, и умеешь делать правильные выводы. Но ты слишком привык к тому, что видишь. И не всегда даешь себе труд подумать над тем, почему видишь именно это.

– Когда? – тихо спросил Алестар, потирая пальцами занывшие виски. – Когда все начнется? И почему… ты разрешил мне взять в супруги Кассию? В ней ведь нет крови человека. Не было… А если все это известно давно: и про мою кровь, и про Сердце Моря, и про Карианд…

– Потому и разрешил. Карианд не в том положении, чтобы торговаться, они отдали бы Маритэль и в наложницы – в крайнем случае. А ты мог передумать, запечатление с Кассией могло сорваться, жрецы Карианда – найти способ спасти свой город… Будущее меняется каждое мгновение, Алестар. Кто мог знать, например, что ты встретишь человеческую девушку и сотворишь такую глупость? Нет, помолчи. Я знаю, что ты раскаиваешься. Я даже верю, что ты не пил гарнату. Что-то неладное творится в нашем городе и в самом дворце, но после смерти Кассии ты вел себя, как дикий салту, не слушаясь ни слов, ни лоура. Как я мог говорить с тобой о столь серьезных вещах?

– Прости, – прошептал Алестар, теперь уже сам беря отцовскую руку со странно тонкими пальцами и с осторожной ласковостью сжимая их. – Прости…