Глава четвертая, о которой автор пока что и не подозревает

Когда яростный шар устремился к Мачу, Кача непроизвольно отшатнулась и тоже зажмурилась. Горячие лучи пронизали ее тело, но это было скорее приятно, чем страшно.

Жар охватил колени и стремительной змеей взвился в девять витков до самого подбородка. А потом как нахлынул, так и спал.

Тогда девушка открыла глаза. И удивилась примерно так же, как ее несостоявшийся жених.

Она была вовсе не на опушке, а посреди круга из священных камней. А точнее сказать – почти возле главного камня, светлого и плоского, на котором могло бы улечься по меньшей мере два человека.

– Не бойся, миленькая, не бойся, – прозвучал справа голос – грудной, полнозвучный и даже задушевный. – Мы тебя пугать не хотели. А только иначе заполучить сюда ночью не могли.

Кача повернулась – и дыхание у нее захватило. Ей улыбалась молодая смуглая женщина, одетая в темно-коричневую рубаху до колен из тонко выделанной замши, в меховую безрукавку, с ожерельем из звериных клыков и еще какими-то странными штуковинами на шее. Черные длинные волосы этой женщины были смазаны чем-то жирным и тщательно расчесаны и приглажены, отчего висели, как плоские веревки, каждая в палец шириной, и к тому же голова была обвязана по вискам кожаной полоской, с которой свешивались костяные и янтарные фигурки.

Все бы ничего – но вот улыбка! Зубы женщины, ослепительно белые, величиной были – как крупные бобы.

– Да не съем я тебя, не съем, – услышала Кача вкрадчивый шепот. – Не для того мы тебя позвали, миленькая, сестричка наша драгоценная.

Тут только девушка обратила внимание на источники света. Во-первых, над головой жуткой незнакомки висел огненный шар. А во-вторых, на самом краю главного камня был разведен костер. Над тем костром стоял треножник, сооруженный из камней, на нем был укреплен глиняный толстостенный горшок, странной работы, в узорах из глубоких ямок, а в нем булькало варево. За камнем сгрудились еще семь женщин, одетых примерно так же и босых.

– Идем к огоньку, миленькая, идем, долгожданная!

Голос-то успокаивал, а зубы-то доверия не внушали! Кача, не говоря ни слова, кинулась было бежать, но зубастая ведьма ловко поймала ее за руку.

– Да не пугайся ты, глупенькая! Ну, совсем еще девочка… У тебя потом тоже колдовские зубки будут.

Смуглой рукой она вынула изо рта точеную из одного куска кости дугу с полудюжиной огромных передних зубов. Собственные у нее были куда как темнее.

– Зачем это? – срывающимся голосом спросила Кача. – Вы кто такие?

– А вот сейчас ты это и узнаешь, красавица наша, надежда наша, умница наша, – сказала ведьма. – И спасибо нам скажешь, голубушка. Сколько же мы тебя ждали!..

Семь женщин, одетых примерно так же, приблизились, улыбаясь. На ходу они вынимали свои устрашающие зубы и протягивали их на ладонях девушке – мол, разгляди, потрогай, ничего тут страшного нет.

– До чего же ты красивой уродилась, – продолжала самая первая ведьма. – Ручки, ручки какие! И этими ручками навозные вилы хватать! А личико, личико! Чтобы это личико на сенокосе обгорало, чтобы с этого носика кожа слезала? И ведь умницей выросла! Как в красавице нашей кровь чувствуется!

– Кровь, кровь чувствуется! Наша, старая, добрая кровь! – подхватили семь добродушных ведьм. – Как нашу кровь ни глушили, как ни истребляли, а она пробилась! Бегунья наша лесная, быстроногая…

– О чем вы говорите, какая кровь? – искренне удивилась Кача. Первым делом она, понятно, подумала о старом бароне, который за сорок лет активной жизни в поместье немалым количеством своей благородной крови поделился с местными жителями. Но Кача лицом уродилась в отца, так что барон тут был ни при чем.

– Твоя кровь, голубушка, – и с этими словами самая молодая из ведьм, с волосами по плечи и в расшитой кожаной повязке, выскользнула из-за камня и сняла с шеи сакту. Странно смотрелась серебряная сакта с ладонь величиной, с круглыми высокими пупырышками, на черной кожаной рубахе – но, приколотая к серой вышитой сорочке Качи, она прямо налилась блеском. Вот тут ей и было истинное место.

Кача схватилась за сакту. Такого дорогого украшения у нее никогда не было и быть не могло.

– Носи, носи, тебе нужно парням нравиться, – первая ведьма погладила девушку по плечу. – Нам такие вещицы ни к чему, а тебе их дадим сколько хочешь. Мы клады знаем. Наведем на клад – и будешь самая нарядная. Ты ведь наша младшая сестричка, мы, старшие, должны тебя любить, холить, баловать!.. Самые дорогие виллайне у тебя будут! Самые пестрые юбки! И венки бисерные! И рубашки тонкого полотна!

Слушая эти прельстительные обещания, Кача и не заметила, как ее окружили со всех сторон, как увлекли к самому камню, как темные худые руки составили хитроумную ловушку…

– Но прежде ты должна умереть! – воскликнула ведьма.

Девушку повалили на плоский камень, рванули на ее груди рубашку, она закричала, но сухая ладонь запечатала ей рот. Увидев нацеленный ей в шею короткий толстый клинок из темного, лишенного блеска металла, Кача закрыла глаза.

– Ты умрешь, ты умрешь, глупенькая… – жутким шелестом твердили ведьмы, – ты покинешь этот мир и войдешь в другой мир, это не страшно, ты всего только умрешь…

Острие коснулось груди, прокололо кожу – но дальше не пошло.

– Говори, Тоол-Ава! Говори смертное слово над сестрой!

– Пусть умрет! Я, Тоол-Ава, огнем своим выжигаю из нее все, что дали ей пришельцы! Все вражеское я из нее выжигаю, чтобы нашим, родным заменить!

Огня не было, хотя что-то горячее и коснулось щек. Кача приоткрыла глаза – это были две ладони ведьмы по имени Тоол-Ава, от них шел жар. Ведьма провела огненные пятна по телу девушки от головы до колен, вскинула руки к небу, сжала кулаки, отступила и застонала, закружилась, всплескивая длинными волосами, топоча босыми пятками, ударяя в ладони. Над ее запрокинутым лицом висел огненный шар – и казалось, будто она пьет живое пламя.

– Она умирает, она умирает!.. – взвыла Тоол-Ава.

– Говори свое слово, Поор-Ава! – раздался звучный грудной голос. – Говори смертное слово над сестрой, Медвежья хозяйка!

– Пусть умрет! Я, Поор-Ава, от Медведицы рожденная, отнимаю у сестры ее имя, врагами данное! – хрипло прорычала самая высокая и крепкая из ведьм. – Когтями и клыками возьму из ее тела это имя – и уничтожу его! Раздеру в клочки! Пусть заслужит себе новое имя!

Острые ногти проскребли по обнаженной груди девушки, оставляя красные следы. Поор-Ава взмахнула руками – и Кача явственно увидела огромные медвежьи лапы с выпущенными когтями в палец длиной, с черными изогнутыми когтями! Лапы вознеслись ввысь, опустились ей на грудь – туда, где бешено колотилось сердце, раздался рык. Кача попыталась рвануться в сторону и скатиться с камня, но ее держали крепко.

Она почувствовала, как когти смыкаются вокруг сердца.

Но смерти не было. Взмыли медвежьи лапы с пустыми когтями – да и не лапы уже, а широкие рукава с бахромой из полос жесткого меха. Поор-Ава, от Медведицы рожденная, закружилась возле Тоол-Авы, рыча и вскрикивая. Высокая меховая шапка еле удерживалась на запрокинутой голове.

– Пусть умрет! Тогда я, Виирь-Ава, наконец-то возьму ее в свои леса! – воскликнул высокий пронзительный голос. – В свои темные, страшные, недоступные пришельцам леса! Пусть хранят ее отныне Семеро медведей Лесного народа!

– Не бойся… – прошептала прямо в ухо Каче та ведьма, что вышла к ней первая. – Сейчас все кончится, и ты станешь совсем нашей, сестричка…

– А я не боюсь… – неожиданно для самой себя прошептала в ответ Кача.

Смерть прошла сквозь нее, не причинив ей вреда, и ушла куда-то в небытие. Начиналась новая жизнь – странная, колдовская, и все же жиэнь…

– Я, Вууд-Ава, защищаю ее от пришельцев своими реками, озерами и болотами! Пусть хранит ее вода и оберегают ее мои Вууд-кули!

– Я, Ваам-Ава!..

– Я, Наар-Ава!..

– Я, Мааса-Ава!..

Кача перестала понимать, что это такое творится. Ее обдал холод, потом оглушил свист. Половины слов она не разбирала – так вскрикивали и выли плящущие чертовки. Ведьмы не собирались ее убивать – это давно стало ей ясно, они что-то хотели отнять у нее, а что-то дать взамен. И для этого нужно было провести ее сквозь смерть. Вдруг Кача поняла, что иначе было невозможно… На лицо девушке упал пушистый мех, на ноги пролилась ледяная вода. И внезапно все кончилось – и топот, и вопли, и рык.

– Ты умерла, сестра, – сказал тот полнозвучный голос, что так удивил Качу сначала. Очевидно, это была Наар-Ава, обещавшая охранять ее ночным свистом. – И ты вошла в новую жизнь. Ты больше не девочка – ты Ава! Когда ты пройдешь иные испытания, отправишься добывать себе имя.

Кача, которую никто больше не держал, села на камне – и вдруг вскочила.

– Что ты, сестричка? – в голосе ведьмы было даже что-то материнское. – Что случилось? Бояться больше не надо! Все плохое для тебя кончилось, теперь начнется только хорошее!

– Камень… – прошептала Кача. – Если сидеть на камне – замуж не выйдешь…

– Замуж тебе теперь выходить ни к чему, – успокоила ее Наар-Ава. – Ты же умерла. Теперь у тебя иная жизнь.

– Как это?.. Я больше не вернусь?.. – Кача окаменела, но вдруг странная улыбка раздвинула ей губы. А в самом деле – куда ей возвращаться? В грязный хлев? К свиньям и неумытым батракам? Девушка негромко рассмеялась – и понимающим смехом ответили ей ведьмы.

– К сожалению, вернешься. На недолгое время. Потому что без твоей помощи в одном важном деле нам не обойтись, – сказала Поор-Ава. – Но ты не думай, глупенькая, будто что-то потеряла. Наоборот – ты нашла самое прекрасное, что может быть в мире. Ты нашла свой народ.

– Ты – дочка Лесного народа, твоя мать – Медведица, твои братья – Семь медведей!.. – одновременно заговорили ведьмы. – Теперь-то мы все тебе расскажем! Всю правду! И только ты можешь вернуть жизнь своему народу!..

– Мы никому не мешали! – вознесся пронзительный голос Виирь-Авы. – Лесной народ жил себе в лесах, жил и был счастлив. А потом пришли эти… Не хочу называть имени. Пришельцы! Враги! Они выгнали нас из наших лесов! Они выжигали леса и распахивали свои жалкие пашни!

– Их боги хитростью одолели наших древних богинь! – добавила Наар-Ава. – Да и чего ждать от народа, чьи главные боги – мужчины? Их громовержец – мужчина! Они принесли тупую мужскую силу – и наша исконная мудрость не устояла. Наш народ под их натиском стал отступать на север. Наши самые малодушные Авы повели его туда – и он пропал!

– Пропал! – подхватила маленькая, кругленькая Хозяйка вод – Вууд-Ава. – Женщины забыли древние правила брака и воспитания. Он смешался с другими народами, вступил в недозволенные браки и пропал… Даже имени своего там не оставил!

– А те, что не ушли? – спросила взволнованная Кача.