Голоса бубнили совсем невнятно. Артем вздохнул и решил спать. Он опустил голову на подушку – и тут за стеной раздались подряд два хлопка, что-то рухнуло и резанул ухо стон – даже сквозь стенку пронзительный.

Артем сел. Могло ли такое померещиться?

Он снова услышал стон. И разобрал слово:

– По-мо-ги-те!..

Выходит, это были выстрелы?

Артем застучал в стену.

– Сю-да-а!.. – ответили ему.

– Не мо-гу-у-у! – заорал Артем. – Что там у вас?

– Ранен… в живот…

– Я сейчас милицию вызову! Слышишь?

– Да-а!..

Артем вскочил, зажег свет, бросился к телефонам.

– Але?! Милиция! – закричал он, закричал как бы и для того, чтобы человек за стеной слышал и понял – его сейчас спасут. – Здесь сейчас застрелили человека! Тяжело ранили! Он умирает!

– Адрес! – потребовал дежурный.

– Адрес?

Как на грех, у Артема вовсе вылетело из головы название улицы, а номера дома он, похоже, и вовсе не знал. Когда он звонил Прохановскому и договаривался о визите, тот лишь красочно описал, как подъехать и в какую дверь ломиться.

– Точного адреса не знаю! Я здесь случайно оказался! Но тут – раненый! В него дважды стреляли! – как можно спокойнее и убедительнее сказал Артем.

– Улицу можете назвать?

– Это возле кладбища.

– Которого? Ивановского, старого немецкого или Северного?

– Да я не здешний! Я тут случайно оказался!.. – Артем ощутил подлинное отчаяние. – Это если ехать по Пушкинской, потом за мебельным магазином свернуть направо…

– В какую сторону ехать?

– В какую? Погодите! Ах ты, Господи… Если ехать от цирка…

– Сами вы из цирка! – рассердился наконец дежурный и положил трубку.

– Эй! – заорал Артем, но лишь короткие гудки ответили ему.

Ну что же – дежурный прав, звонитель действительно из цирка, более того – клоун, и лимит терпения исчерпан полностью. Мало ли пьяных идиотов выдает среди ночи такие вот заявления?

Артем снова набрал 02.

– Извините, разговор прервался, – быстро сказал он. – Я не шучу и не пьян! Я случайно стал свидетелем нападения. Надеюсь, что не убийства.

– А стреляли в кого? В мужчину? В женщину?

– В мужчину! Он там за стеной зовет на помощь! А я не могу к нему попасть! Я заперт!

– Кто это вас запер?! – в голосе дежурного было такое недоверие, что Артему сделалось неловко, как будто он действительно накручивает вранье виток за витком. Но тут же в голове словно прояснело.

– Я заперт в компьютерной фирме «Креатив»! Она тут снимает подвал!

Президент – Прохановский! – заорал Артем. – Посмотрите в телефонной книге!

– Хорошо, – и дежурный снова положил трубку.

Теперь оставалось только ждать.

– Эй, вы! – крикнул Артем. – Как вы там – живы? Держитесь – я милицию вызвал! Сейчас приедут и помогут!

Только высокий профессионализм и выручил – трудно было обещать скорый приезд милиции среди ночи и не сфальшивить.

Из-за стены не ответили.

– Эй, отзовитесь! – Артем принялся стучать. – Эй! Хоть слово-то скажите!…

И вдруг осекся.

Такая в подвале образовалась тишина, что стало ясно – случилось страшное.

Возможно, он там просто потерял сознание, говорил себе Артем, возможно, он потерял сознание только что, сию минуту. Может быть, он еще придет в себя!

– Вы слышите? Я тут, за стеной, я никуда не делся! – Артем сделал себе низкий и, как ему казалось, прошибающий проклятую стенку голос. – Я тут, с вами, и сейчас приедет милиция! С ними приедет скорая помощь! Вы там держитесь, слышите?

Раздался телефонный звонок.

Выпав из отчаяния и впав в восторг, Артем схватил трубку.

– Милиция? – закричал он.

– Фирма «Креатив»? – спросили в трубке.

– Она самая!

– Выходите встречать!

– Да как я выйду? Я же заперт! – Артем совсем ошалел.

– Где заперты?

– Да в подвале же! Посмотрите в телефонной книге – там же должен быть адрес!

– У нас нет новой телефонной книги, она еще не вышла, у нас – база данных, а тут только телефон, – сообщил голос. – А в старой «Креатива» вообще нет!

Тут только Артем сообразил, что с ним говорит не дежурный, а совсем другой человек.

– Вот что! – придумал он. – Позвоните народному артисту Алешину!

Директору цирка! Он мне дал координаты этой фирмы, он сам сюда ездил, он знает адрес!

– Звонить Алешину во втором часу ночи я не могу, – твердо ответил голос.

– А придется! – выпалил Артем. Как всегда, не вовремя заявился в голову анекдот. Идет мужик по лесу, грибы собирает, вдруг навстречу – бабка с двустволкой. Что, милок, спрашивает, изнасиловать меня хочешь? Мужик руками на нее замахал – мол, что ты, бабка, окстись! На что бабка отвечает самым мерзким и гнусавым голосом, на какой только способен рассказчик: «А придется!» Вот точно такой голос и проснулся в Артемовой глотке, незвано-непрошено, к немалому удивлению ее хозяина. Хотя, чего же и ждать клоуну от самого себя?

Результат был вполне предсказуемый – собеседник положил, а может, и бросил трубку. Артем рассвирепел и стал набирать номер дядь-Юры.

– Мальчик, эти сопляки тебя напоили? – участливо спросил директор, услышав про выстрелы и убийство. – Напоили, уложили, а теперь из тебя выходит хмель и ты буянишь?

– Дядь-Юра!.. – Артем уже не знал, какому святому молиться. – Тут же человек умирает! Клянусь тебе чем хочешь! Позвони в милицию, объясни им, куда ехать! Тебе поверят, ты же – Алешин!

Директор помолчал.

– Лесть должна быть тонкой, – заметил он. – А ты льстишь грубо.

– Но!..

– Жди.

Судя по тому, что через пять минут Артему вновь позвонили из милиции, директор цирка взял власть в свои руки.

Он был гордостью города, этот старый директор. Двадцать лет назад, почувствовав, что пик славы позади, он вспомнил, что до сих пор прописан и даже имеет неплохую квартиру в довольно крупном городе, а та жилплощадь, на которой он обретается при наездах в Москву, в общем-то принадлежит супруге, брак с которой уже вполне можно считать фиктивным…

Алешин развелся с ней, наконец осчастливил браком свою давнюю ассистентку, сделавшую свой номер с дрессированными пони и тоже мечтающую о тихой пристани, сдал свой аттракцион хорошо подготовленному воспитаннику и объявился в городе, для которого он был «сам Алешин!» в неожиданном качестве. Он сменил бывшего директора цирка, который в шестьдесят два года вдруг решил, что именно людей его профессии с нетерпением ждет государство Израиль.

Первых полтора года ему не давали работать пресса и телевидение. Потом все привыкли, что звезда всесоюзной величины ведет себя совсем по-человечески, не капризничает, не безобразничает, а просто-напросто работает, и зауважали уже не по факту былой славы.

Артем не знал, но догадался, что Алешин может здесь приехать к любому начальству без предупреждения – и горе той секретарше, которая заставит его ждать в приемной или, Боже упаси, соврет, что шеф на выезде.

Очевидно, милицейская машина тоже впопыхах залетела на кладбище – уж больно долго она не появлялась. Наконец телефон, в который уже раз, зазвонил.

– Сигнализация отключена, – не просто сказал, а отрапортовал молодой голос. – Открывайте!

– Нечем!

Это действительно было бы безнадежной затеей – фирма «Креатив» запиралась основательно. Не имея трех ключей, бороться с тяжелой дверью не имело смысла. Артем объяснил тем, кто по ту сторону, где он слышал выстрелы и голос. И они ушли надолго.

Артем сидел у самой стенки, чуть ли не прижавшись к ней ухом, и слушал.

Вроде бы ни шагов, ни голосов не слышалось. Вдруг постучали – можно сказать, прямо в ухо постучали, так что он даже подпрыгнул. И заколотил по стене в ответ.

– Вот вы где, – отозвался голос, неизвестно который безымянный голос за эту страшноватую ночь. – Теперь все ясно. Значит, он отсюда полз…

– Что ясно?! Что ясно?! – завопил Артем. – Что там случилось?!. Ему еще можно помочь?..

– Ему помочь уже нельзя.

* * *

На следующее утро Артему пришлось выдержать настоящую осаду.

Поскольку ситуация сложилась чрезвычайная, милиция напряглась и отыскала-таки часам к пяти кого-то из сотрудников «Креатива», он раздобыл телефон подруги Прохановского, и Артема извлекли из подвала. К тому времени труп уже увезли, и Артем не испытывал ни малейшего желания смотреть на то место, где лежал убитый. Он хотел только одного – добраться до цирковой общаги, лечь и вырубиться. Это удалось часам примерно к семи, а в восемь Арго стал стягивать с хозяина одеяло, намекая, что пора на прогулку.

Первый журналист прибыл ровно в девять.

Полагая, что гастроли известного клоуна и недавней кинозвезды заинтересовали-таки помешавшуюся на политике прессу, Артем опрометчиво впустил этого человека в комнату и даже предложил ему чаю.

– Несколько слов для газеты «Вести», – потребовал журналист, выставляя на стол диктофон. – Были ли вы раньше знакомы с Сергеем Кузьменко?

– С кем?

– С главой телекомпании «Сюжет» Сергеем Кузьменко, – повторил журналист.

Он был чем-то похож на юного президента Прохановского – тоже круглолицый, курносый и отчаянно убежденный в своем праве на истину в последней инстанции.

– Я всего две недели, как в городе, – отвечал удивленный Артем. – Во время премьеры программу снимали и показывали в местных «новостях», но лично ко мне никто не обращался…

– О-кей! Тогда расскажите, как вы оказались в подвале «Креатива»!

– При чем тут подвал? – – Вы провели эту ночь в подвале «Креатива»? – уточнил журналист. – Так сообщили наши источники. О-кей! Тогда следующий вопрос – когда конкретно вы слышали выстрелы? Без двадцати час? Без пятнадцати час?

– Откуда я знаю! – Артем уже начал свирепеть. – Спал, проснулся, услышал голоса, потом дважды выстрелили!

– О-кей! – в голосе этой акулы пера (или диктофона – как они там теперь называются?) была неподдельная радость. – Было два выстрела! А сколько было голосов?

– Послушайте, – сказал, вставая и всем видом давая понять, что интервью окончено, Артем. – Убили человека. Этим занимается милиция. Я все, что знал, рассказал представителям власти. И еще буду рассказывать. А теперь мне пора в цирк на репетицию.

– О-кей! – безмятежно отвечал журналист, располагаясь на стуле поудобнее.

– Значит, вы не знакомы с Сергеем Кузьменко и полагаете, что этим делом занимается милиция. О-кей?

Впервые в жизни Артем слышал это словечко с такой интонацией.

– Не знаком и полагаю, – отрубил он.

– Она им заниматься не будет.

– Это почему же? – Артем сверху вниз глядел на молодого нахала, соображая – выгонять его словесно, или просто взять да и вынести вместе со стулом.

– Потому что убийство – заказное. О-кей! Вы не в курсе. Месяц назад точно так же убили Павла Шемета, ведущего «Сюжета». Тоже две пули, и одна из них – в живот. Тоже – на окраине. Умер от потери крови. И тоже непонятно, как его туда заманили. О-кей? Два подряд заказных убийства. Накануне выборов в городскую Думу! О-кей?

Артем задумался.

Он почувствовал, что ночной «Тетрис» выйдет ему боком.

Журналист ждал – должно быть, словесного портрета убийцы.

– В общем, так, – заявил Артем. – Я к этому делу отношения не имею. Я только вызвал милицию. Единственное – если бы они приехали на двадцать минут раньше, этого вашего – Кузьменко? – его удалось бы спасти.

– Может, и удалось бы, – согласился журналист. – Известный артист упрекает милицию в расхлябанности и медлительности – о-кей?

Тут Артем понял, что орать и выпихивать нахала бесполезно – завтра выйдет преогромное интервью, где сперва автор перечислит его, Артема, былые заслуги, а потом заставит его в шести абзацах крыть городскую милицию всевозможными словами, приводя такие факты, которых Артем не может знать по определению.

– В расхлябанности я упрекаю фирму «Креатив». Она забыла в помещении совершенно постороннего человека. Кроме того, президент фирмы по расхлябанности запер дверь, тем самым помешав мне выйти наружу, что, несомненно, является серьезным правонарушением, – прокурорским тоном начал Артем. – Будучи едва не съеден крысами, отлов которых не был своевременно произведен фирмой «Креатив», я встал перед необходимостью искать спасения на стеллажах. Иными словами, я был преступно оставлен в опасных для жизни условиях и лишен возможности оказать сам себе необходимую помощь, а пункт о неоказании помощи в Уголовном кодексе еще не отменен.

Уж это Артем знал доподлинно! Вопрос о помощи встал перед судом, когда пару лет назад разбиралось скверное дело о вышедшем из клетки тигре. Этот тигр напал на девчонку-конюха и хорошенько ее искогтил, пока присутствующие стояли совершенно каменные. Потом кто-то заорал, кто-то прибежал с шестом, зверя оттеснили, и следователь, который на следующий день вызвал к себе свидетелей, получил ровно шестнадцать версий события, схожих разве что именем девчонки и кличкой тигра. Артем прибежал, когда общий ступор уже кончился, но тем не менее и он стал свидетелем по делу.

– Вы о чем говорите? – воскликнул корреспондент.

– Я говорю о том, что я знаю точно, – отрубил Артем. – А о том, чего не знаю, говорить не буду! Все. Салют. О-кей.

С тем, свистнув Аргошке, и выскочил из комнаты в надежде, что журналист недолго проторчит там в одиночестве.

Попросив администратора Наталью запереть после ухода корреспондента дверь, Артем с Арго двинулись в цирк – а там их уже поджидали двое из газеты «Спутник бизнесмена», один с фотоаппаратом, похожим на небольшой орбитальный комплекс, а другой – опять же с диктофоном.

Артем понял, что убийство Кузьменко – действительно крупное событие.

Эти люди действовали менее нахально. Более того – тот, что с диктофоном, вел беседу несколько меланхолично, Артем бы даже сказал – траурно. Он и сам-то наводил на мысли о вечной скорби – крупный, сутулый, лысый, с висячими седеющими усами, вздыхающий так тяжко, кивающий головой так значительно, что и Артем завздыхал, закивал, пригорюнился.

– Большие, ох, большие деньги тут замешаны… – вещал он. – Помяните мое слово – мы так никогда и не узнаем, сколько платили «Сюжету» за предвыборную рекламу наши так называемые демократы. И не узнаем также, сколько денег осело на личном счету господина Кузьменко.

– Таки не узнаем, Аркадий Борисович, – Артем соорудил физиономию, с какой неплохо бы играть дворецкого в фильме из жизни английских аристократов.

Третий налет состоялся, когда Артем ковырял ключом в дверях гримерки. На сей раз атаковала женщина. Она озадачила Артема таким вопросом.

– Сперва – Шемет, потом – Кузьменко, кто следующий?..

Артем выдержал паузу. Держал до упора. Будь его воля – он увольнял бы из редакций агрессивных тридцатилетних женщин с заметными морщинами, но с лиловыми прядями в торчащих дыбом волосах. Черных башмаков на десятисантиметровой платформе он тоже не уважал.

– Я спрашиваю – кто следующий? – уже не так яростно повторила женщина, тыча чуть ли не в нос Артему диктофон.

– Я полагаю, Кандауров, – этак раздумчиво ответил Артем.

– Какой Кандауров?

Артем опять сделал паузу.

– Да-а… – протянул он. – Вот так живет человек, живет, думает – прославился, а приезжает в занюханный городишко – и на тебе!

– Кто этот Кандауров?

Артем раздумал открывать гримерку и сунул ключ в карман.

– Ну, я – Кандауров, – уныло признался он.

– Вы? Да ведь вы же!..

– Тс-с! Это – псевдоним! – Артем обернулся по сторонам, склонился к женщине и зловеще прошептал в ухо: – А вообще-то я – Рабинович!

Когда она опомнилась, самозванца и след простыл.

При нужде Артем умел не то чтобы исчезать, а вообще испаряться. Даже вместе с Арго.

– И так тошно, а тут еще эти лезут, – признался он дядь-Юре. – Ведь я же слышал его! Я же сам ему кричал – подожди, сейчас приедут, помогут! И, ты ж понимаешь, приехали! Помогли!

Директор покачал крупной набыченной головой.

– Ты с ними не шути, – посоветовал мрачно. – Мальчик, у них что-то с мозгами. Десять минут назад мне звонили и уточняли – ты действительно Кандауров?

– Девичья фамилия! Дядь-Юр, ты что, не помнишь? В главке был такой Кандауров! Еще с тобой на гастроли в Японию ездил! Его еще костюмером оформили! Я и подумал, что раз пошла такая пьянка – хорошо бы и его наконец пристрелить.

– Поезжай в «Креатив» и купи наконец себе машину, – велел директор. – До представления можешь не появляться.

– А если я ментам потребуюсь? Они хотели меня сегодня вызвать…

– Ментов я беру на себя.

Артем задумался – действительно, президент Прохановский обещал, что сегодня ноутбук вернется. И гораздо умнее поехать за ним, чем торчать в цирке, ожидая очередного идиота с диктофоном.

Впрочем, и журналистов можно было понять – не так часто единственным свидетелем убийства знаменитости становится другая знаменитость. Да еще все это накладывается на расхлябанность милиции, чтобы не сказать круче.

Обрадовав инспектора манежа, что репетировать не будет, Артем взял Арго и поехал.

* * *

Мудрый дядь-Юра, понимая невменяемое состояние Артема, позвонил компьютерщикам и предупредил, что заказчик выезжает.

Поэтому Артема встретили, как адмирала в кают-компании. Очевидно, с утра эта молодежь все-таки соображала лучше, чем к концу рабочего дня. А может, уголовщина привела их в чувство. А может, у этих раздолбаев объявились угрызения совести!

Ребята наконец отождествили старого дурака, который, стоя одной ногой в могиле, второй норовит доиграть последнюю партию в «Тетрис», с недавней кинозвездой, она же – звезда манежа. Тем более, что прибыл и Арго – а уж его рожа стала и вовсе знаменита, потому что кадры с выразительным собачьим взглядом попали в рекламный клип.

Вообще-то был момент, когда Артем собирался развернуть машину и возвращаться в цирк. Это случилось, когда он въехал во двор и увидел компанию бомжей.

Бомжи были те же самые, которые там околачивались, когда Прохановский выпустил Артема из подвала. Дед с седой окладистой бородой, шириной во всю грудь, в камуфляжных штанах, высокий сутулый парень с какой-то кривой рожей и еще один – однорукий. Тот вообще был колоритен – тоже бородатый, с вороными патлами чуть ли не по пояс, и красив, как Иоанн Предтеча на старого письма иконе, с таким же произительным взглядом из-под черных сходящихся бровей.

Этой публики Артем не любил. Во-первых, цирк приучил его к чистоплотности, к ежевечернему душу и дорогой одежде, которую грешно занашивать до черных полос на шее и рукавах. Во-вторых, однажды он, оказавшись за столом рядом с конюхом Ирмой, которую, редкий случай, слвершенно официально выперли из цирка за алкоголизм, подцепил вшей. Эта тварь вызвала в нем такое отвращение, какого он сам от себя не ожидал. И всякую возможность снова разжиться этой радостью обходил за три версты.

Третье – Артем просто не любил бездельников.

Это уже доходило до суеверия – бомж, да еще встреченный с утра, не предвещал ничего хорошего, во всяком случае, удачной репетиции – уж точно! У приятеля Артема, наездника Гаврилова, была причуда еще почище – он шарахался от старух. Причем от всяких – толстых, тощих, маленьких и напоминающих вставшую на дыбы цистерну. Если бы Гаврилов обнаружил старуху поблизости от конских стойл или боксов, могло произойти смертоубийство.

Бомжей сразу же с утра, пока вызволяли из подвала Артема, допросили – не было ли слышно шума, шагов, выстрелов, взрывов! Не находилось ли следов преступника – брошенного пистолета, к примеру. Нет, бомжи вечером разжились спиртным и так надрались, что утром их еле растолкали. А жили они в подвале того же дома, только в другом крыле. Как бы по диагонали и напротив.

Артем увидел эту компанию, вспомнил все события ночи, да еще стояли бомжи у тех самых дверей, к которым пытался подползти Кузьменко, и ему очень заходелось смотаться куда-нибудь подальше, туда, где можно будет забыть всю эту историю.

– Заходите, Артем Андреевич! – закричал Прохановский, даже еще не видя Артема, а отвечая на стук в неподдающуюся дверь. – Мы вас заждались!

За столом в закутке президента собрались не только расхристанные труженики «Креатива» – там были двое мужчин, которые резко отличались от компьютерной тусовки, хотя и поддерживали общий технарский разговор, как Артему показалось, вполне на уровне.

Уж эти не стали бы расстреливать крысу цыганской иглой из лыжной палки.

Артем, оглохший от бурных извинений, препровожденный к столу, осчастливленный мясным пирогом прямо из микроволновки и одноразовым стаканом с «Монастырской избой», поглядывал на парочку, ожидая возможности заговорить. Он разбирался в качественной одежде – в отличие от компьютерщиков, два высоких темноволосых мужика, лет от тридцати до сорока каждый, были одеты вполне качественно. Более того – держались с достоинством людей, которые даже не представляют как это – носить скверную одежду.