Дмитрий и Савелий появились на «жабе» около девяти вечера. Под стенами клуба отдыхали от скачек несколько подростков, покуривали, вяло общаясь, но смачно матерясь.

Сперва осмотрелись в предбаннике с широко распахнутыми дверями в зал. За столиком шла бойкая торговля соком. Девушка-буфетчица предлагала на выбор два вида яблочного сока, оба в одинаковых кувшинах и одинаковые на цвет: двадцать копеек стакан и семьдесят. Большинство брало тот, что за семьдесят. Взяли этого сока и оперативники. Оказалось – «сухарь», причем разбавленный водой чуть ли не наполовину.

– Ныряем? – предложил Савелий.

– Только танцев не надо.

В зале горели кварцевые лампы. Лиловый свет выхватывал ослепительными пятнами лишь светлые детали интерьера, как то: зубы, белки глаз и фосфорически-белые рубашки танцующих. Перекрывая ликующую «Феличиту», надрывался диск-жокей Стёпа, нёс он, по правде сказать, сущий бред. Опера примостились у стеночки, послушать кто, что, о чем.

Ждать пришлось долго. Выпитый «сухарь» уже успел выйти десятым потом, когда наконец-то прозвучало слово «косячок». Трое поддатых парней вывалились в предбанник, а оттуда на улицу.

Детки зашли через широкий пролом в заборе на территорию ЖБК и, не особенно таясь, обсуждали детали предстоящего дела: что за зелье – «драп» или «маца»?

– «Маца», конечно, за кого ты меня держишь.

– А откуда?

– Индийская конопля.

– Не гони, Воха, откуда индийская…

Воха уже разминал в руке косячок, когда Савелий резко вырулил из-за забора и схватил его за эту самую руку, плотно зажав между ладоней.

– Так, чем мы тут занимаемся? «Пыхнуть» решили? А ну, пошли на свет.

Вся троица послушно вернулась к входу, под яркий свет фонаря.

– Дима, проверь у этих карманы, – деловито распорядился Савелий. – Ну, молодые люди, сразу расскажем – где брали, у кого, как часто употребляем наркотик?

– Да мы здесь вообще ни при чем, – сообщил приятель Вохи. – Мы даже спиртного не употребляем.

Дмитрий уловил интонацию высокомерного презрения. Пробежал взглядом по юнцу – бритые виски, косой чубчик, джинсы обвешаны разнокалиберными английскими булавками и буржуйскими брелочками. «Да, детки козырные». Наконец-то, впервые за весь этот тягучий, душный и бестолковый день он ощутил прилив воодушевления.

– В самом деле? А лет сколько? – поинтересовался он.

– Лет – шестнадцать, – сообщил молодой человек.

– А перегар откуда?

– Бутылочку пивка выпил, что такого? – так же вежливо-нагло отвечал тот. – А наркотики, товарищ, мы ни-ни. Нам комсомол запрещает.

– Это он курить хотел, – ткнул в сторону Вохи второй приятель. – А мы просто за компанию вышли, свежим воздухом подышать.

– Одну минуту, Славик, – Дмитрий взял парня под локоток.

– Только без рук, пожалуйста, – успел сказать тот, когда Дмитрий, заломив ему руку за спину, повел за забор.

Разбираться – с уликами или без оных – с сынком высокопоставленного папаши было, конечно, чревато неприятностями. Но в Савелии Дмитрий не сомневался, если что – прикроет. Поэтому, поставив оболтуса перед собой, с легким сердцем зарядил ему два раза в грудину. Юноша стукнулся спиной об забор и, неожиданно перейдя на шепот, попросил:

– Не надо. Пожалуйста.

– Дуй отсюда, козёл, – приказал Дмитрий. – Вот туда.

Он указал в сторону корпусов завода.

– Хорошо, я понял, – прошептал тот и канул во мрак.

Дмитрий выждал пару минут и, вернувшись обратно, поинтересовался у первого вохиного приятеля:

– Что ты мне про комсомол заливал? Может, ты и нашу партию не любишь?

Наверное, юноша вообразил, что его дружбан уже валяется избитый под забором, поэтому лишь сглотнул слюну и ничего не ответил.

– Значит, утверждаешь, наркотики не употребляем? А приятель утверждает обратное. Готов изложить письменно.

– Честное слово, – обрел дар речи юнец, – в первый раз попробовать решили. Честное слово.

– В первый раз, говоришь? – улыбнулся Дмитрий. – А ну, пошли на очную ставку.

Он хотел взять парня за руку, но тот с неожиданной прытью вырвался и стремглав ринулся наутёк. Савелий захохотал. Успокоившись, предложил:

– Давай, Дима, хоть этого в опорный доставим.

– Далековато. Давай машину вызовем – пусть в отделении разбираются.

– А из опорного ко мне, поужинаем. Вот, смотри, что у этого карася в кармане, – Савелий повертел в ладони небольшой пакетик с белым порошком. – Небось, не «косячок», а? Если в отделение – тут же папик хватится, отмажет. А так – спокойно поработаем, протокол составим…

– Понял. Повели.

И, взяв незадачливого Воху с двух сторон под руки, двинулись в сторону опорного.

Со слов задержанного выяснилось, что в пакетике – кокаин, редкий наркотик, экзотика. Воха стал борзеть, угрожать папахеном, который оказался заместителем прокурора области. Ему объясняли, что с таким вещдоком может не поздоровиться и родителю. Вот если бы он возглавлял областную милицию, тогда да, можешь борзеть, а так будем посмотреть.

На столе лежала оперативная сводка. Дмитрий изучил список лиц, взявших поиграться машину из гаража обкома партии, и спросил:

– Как, говоришь, твоя фамилия?

– Куроедов.

– Владимир Куроедов, – прочитал по сводке Дмитрий. – А не вы ли с друзьями вчера утром угнали машину, государственный номер три нуля семь?

– Не угнали мы, а покататься с Лёвой взяли. Ленка Зверева на море захотела.

– Это которая дочь «первого»? – оживился Савелий.

– Ну да.

– Эх, Димыч, вот пруха нам сегодня! Слушай, мудак, – предложил Вохе Савелий, – давай, рассказывай подробно, где там они сейчас на том море, а мы протокол вместе с порошочком аннулируем, сжигаем на твоих глазах. И иди на все четыре стороны.

– Правда? – обрадовался задержанный.

– Ты советским органам не доверяешь?

– Ну, в общем, на дачу в Рыбацкое они собирались с Лёвой. Любовь у них, – цинично ухмыльнулся Володя. – Только я вам ничего не говорил. Папахен у нее грубый – жениться Лёву заставит.

– Лёва – это Александр Леваков? – уточнил по тому же списку Дмитрий.

– Ну да.

– А у него кто родитель? – спросил Савелий.

– У него мать завунивермагом.

– Тогда заставит… Адресок дачи помнишь?

– Да там, в Рыбацком, она одна такая – двухэтажная.

– Смотри, Володя, мы свое слово держим, не обмани.

Савелий неторопливо порвал протокол, бросил обрывки в пепельницу, сверху высыпал порошок и, поставив на подоконник, поджег.

– Иди, негодяй, отдыхай, – пожелал напоследок юноше Дмитрий.

Тот поднялся, повел плечами, вытер ладони о джинсы, улыбнулся иронично.

– А вы – мужики что надо. Как в кино американском. «Жара в Лос-Анджелесе», на видике. Видели?

– Куда нам.

– Ты ступай.

– Ну, я пошел.

– Да иди уже! – рявкнул Савелий.

Когда Воха наконец убрался, спросил:

– Какие наши действия? Замполита поднимать?

– Нет. Позвоним товарищу Звереву. Пусть девочку замуж выдает, сколько можно из-за семнадцатилетней кобылы личный состав во все дыры долбать. Сегодня она с Лёвой, завтра с Петей…

– Да иди ты.

– А че? Мысль интересная. Анонимный звоночек устроим. Он, конечно, в Рыбацкое референта пошлет с водителем. Все шито-крыто. Парня вот немного жаль – только жизнь начинает. Ну, тут головой нужно думать, а не головкой…

– Я не согласен.

Дмитрий и в самом деле не прочь был устроить такой звонок, но дело понятное – приятелю третью звездочку на плечо тоже получить хочется. Только он, на самом деле, ситуацию неправильно понимает, случай ведь не тот. Затаиться надо и молчать – скорее эту звездочку получишь.

– Да прикалываюсь я, – хлопнул он друга по плечу. – Хочешь, звони замполиту. Только потом не удивляйся. Не Лёву, а тебя раком поставят.

– Да? – обескуражился Савелий.

– Отвечаю.

Незадачливый Савелий лихо плавал только в штатных ситуациях, как вот, скажем, с давешним ведущим инженером. Большая политика была ему не по зубам. Но другу доверял.

– Тогда что – ко мне? Люба тебя любит.

– Ты смотри, скаламбурил, как поручик Ржевский. А не поздновато – час ночи?

– Ничего. Я ж говорю, она тебя любит.

После ужина, в ночь глухую, их опять понесло на опорный. Устроились на стульях и так перекантовались до утра. А часов в шесть позвонили из отдела и дали отбой. Нашлась дочурка.

После этого оба вырубились мертвым сном, и проснулись около десяти. Разбудил их участковый Анатолий Петрович, пожилой нагловатый капитан. Оказалось, что ему надо работать с населением. «И так уже битый час народ на улице держу из-за вас». Народом оказалась пенсионерка, пришедшая сигнализировать на пьяницу-соседа.

– А давай по пиву серьезно вдарим? – предложил Савелий. – У нас же вроде теперь как выходной?

– Щас же. Дежурство организовывал замполит, значит, начальство это во внимание не примет.

– А мы в журнале за наряд расписывались.

– Тоже правильно. Совсем башка не варит.

– Вот и я о чём говорю. Поэтому дорога у нас одна. Да и обещал я проставиться за инженера.

– Уговорил. Поехали. А куда?

– А я знаю куда.

– Ну, рули, командир, раз знаешь. У меня башка – я уже докладывал…

Прибыли они, естественно, на «Ивушку», единственный на районе приличный пивняк.

– Ого, уже очередь, – удивился Савелий. – Вот тебе укрепление трудовой дисциплины. По скольку брать будем?

– По два. Для рывка. Слушай, странно, вчера по городу ездил – никаких очередей.

– Так это ж «Ивушка», место тихое. Наш брат редко шманает.

– Не объяснение. Ты иди, бери. Знаешь что, корочку покажи, а то сил ждать нет.

– Само собой…

Они сосредоточенно сосали пиво, хмуро ожидая расслабухи. А тогда можно будет закурить, повторить, а там, чуть подальше, и пельмешков взять – их пока все равно не завезли.

Стояли и пили, не глядя ни друг на друга, ни вокруг. Наконец Дмитрий отставил кружку, вынул папиросу и, прикуривая, огляделся. «Это они, – ясная, как будто пришедшая со стороны мысль, посетила Дмитрия – по дорожке между рядами столов шли двое. – Близнецы».

Словно услышав его мысль, близнецы разом посмотрели на Дмитрия и повернули к ним. Ноги у опера сделались ватные. «Драпать надо», – подумалось ему, и он перестал что-либо соображать.

А двое, между тем, подошли, и кто-то из них, – а может, оба, – глядя в глаза, спросил:

– Извините, можно вас потеснить?

Савелий не успел поставить кружку, а близнецов уже вязали подскочившие от соседних столиков люди в штатском. Один небрежно провел перед носом оторопевшего Савелия красной корочкой:

– Не вмешивайтесь, товарищи.

Через минуту близнецов затолкали в «жигуленок», скромно стоявший на противоположной стороне улицы, и тот резво взял с места. За ним, выскользнув из проулка, рванули две черные «Волги».

– Это чего было? – ошалело вопросил Савелий.

Дмитрий его не расслышал. Он смотрел вслед удаляющейся кавалькаде и, отвечая не на вопрос приятеля, а на что-то своё, произнес:

– Они.

– То, что гебисты – я разглядел. Я вообще…

– Гебисты? Нет, это я о другом… Ну что, раз такие дела – возьмем еще?

– И водочкой заполируем.

– Замётано.