* * *

Я проснулся весь в поту, во рту противный привкус, хотелось пить. Я вспомнил сон. Ничего особенного. «Снилась Ритка… она меня не пускала в квартиру и грозилась вызвать полицию, которая отвезёт меня далеко и надолго. Это-то как раз и понятно, ведь мы с ней не так давно развелись. Или Рита грозилась наяву?.. Выходит я её вчера навестил… Не помню. А что же меня так напугало?.. нет, не напугало, а удивило. Какая-то игрушка… кукла в платочке с узелком в руках и… без лица… Нет лица, просто белое пятно… Во сне я лежал в этой комнате на диване, а она стучала мягкой тряпичной ручкой в окно, но звук был отчего-то громким… Надо же такому присниться. Чушь… пить надо меньше».

Я встал… с трудом. После вчерашнего меня изрядно штормило… Голова раскалывалась и подташнивало. Но пить хотелось очень, и я направился к графину, стоявшему на столике перед зеркалом. «Хоть бы там была вода…» Не хотелось идти на кухню, вдруг там кто-нибудь есть… Ведь теперь я жил не в отдельной квартире, а в старой трёхкомнатной коммуналке, в доме сталинской постройки с высокими потолками. Я занимал две смежные комнаты, а третью комнату, насколько я помню, раньше занимала Роза Станиславовна, женщина преклонного возраста и строгих взглядов на жизнь. Поэтому показываться перед ней в таком плачевном состоянии, в котором я сейчас находился, не хотелось. Ведь она помнила меня вполне приличным молодым человеком, подающим большие надежды, а потом успешным бизнесменом… вежливым и воспитанным отцом семейства, которое переехало в новую квартиру.

После развода я вернулся в эти две комнаты, которые, не помню, сколько лет назад, ещё до женитьбы, достались мне от бабушки. «Здесь всё и начиналось… моя личная жизнь, не зависящая от родителей». Я добрался до графина, воды было немного, но мне хватило. Она была тёплой, застоявшейся… Придётся идти на кухню и ставить чайник. К тому же естественные потребности организма… ОГРОМНЫЙ минус коммуналки – места общего пользования… Они общие. Повезло Розе Станиславовне: мы съехали, а она осталась одна. Считай, жила в однокомнатной квартире. Ритка, правда, иногда капала на мозги, что мол комнаты хорошо бы сдать… Но я этим не хотел заниматься, денег хватало… но, как позже оказалось, не всем в нашей небольшой семье. Я не мелкую имею в виду, вы поняли кому… Да и потом, куда девать семейные реликвии, которые были свалены во второй комнате, и которые по словам тётушки «сплошь раритеты». Не помню уже что там… вроде бы старая мебель… Надо бы посмотреть… При моём бедственном положении… можно что-то отправить в комиссионку. «Ой, там же ещё что-то Рита привезла…» Позвонила и сказала, что я забыл своё барахло на антресолях, и она при переезде завезла его ко мне. Тогда она последний раз пользовалась ключом от этой квартиры, который у неё тоже был. Последний раз, потому что бросила его в почтовый ящик, где я его и нашёл.

Я бросил взгляд в зеркало. «Ну и вид… неужели это я? Лохматый, небритый, без переднего зуба, который я потерял недавно в драке у какой-то забегаловки. Дешёвое кафе с некачественным алкоголем… каким ветром меня туда занесло, не помню. С зубом надо что-то делать…»

– Ну, здравствуй, незнакомец… – сказал я своему отражению и повернулся к двери. И в этот момент краем глаза уловил какое-то движение в зеркале, что-то мелькнуло и исчезло… пёстрая фигурка небольшого размера… Если бы не сон, я бы не понял что это. Кукла, тряпичная кукла…

«Ну всё, допился до белой горячки, мерещится уже… Да нет, показалось, всё сон этот… Некоторые годами пьют и никакой „белки“, хотя у всех по-разному… С сегодняшнего дня ни капли спиртного…»

Я приоткрыл дверь и прислушался. Тишина. Я тихонько проследовал на кухню. Никого. Вот и мой стол с полкой над ним. Открыв полку, я обнаружил чайник, чай и банку с сахарным песком. «Неплохо». Я поставил чайник и отправился справлять естественные нужды. Возвращаясь на кухню, я посмотрел на дверь комнаты Розы Станиславовны. Дверь была опечатана… «Вот это да… что могло произойти?» Я появлялся в квартире несколько раз, но никого не встречал и как-то об этом не задумывался. Вчера утром, забрав два чемодана с вещами от мамы, я приехал сюда, окончательно решив здесь обосноваться. Оставил вещи в комнате и ушёл. Как и когда вернулся… не помню. «Выходит, я один в квартире…» Я расслабился. «Надо принять душ… может и мне повезёт, как в своё время Розе Станиславовне, ну хотя бы ненадолго…»

Приняв душ, выпив чай, я вернулся в комнату и проверил холодильник. Деньги, лежали на месте, там, где я их и оставил, в морозилке. Расставшись с Ритой, я повёл себя, по её словам, неблагородно: не оставил ей с дочкой наши трёхкомнатные апартаменты, а выставил их на продажу, и на полученные от продажи деньги Рита приобрела двухкомнатную квартиру, а у меня осталась некая денежная сумма. В глубине души Рита знала, что это справедливо. Ведь при покупке трёшки ни она, ни её родители не вложили ни рубля. Всё было куплено на мои деньги, деньги моего отца и отчима, с которым я жил с десяти лет.

Денег оставалось не так и много, потому что я их вложил… И тут мне стало грустно. Вложил? Теперь я вообще не знаю, где они. Жорик пропал… Я не мог ему дозвониться в течение двух недель. «Абонент недоступен…» Неужели старый (в бизнесе друзей нет) школьный друг, с которым мы дружим с детского сада, тоже меня кинул…

«Нет, хватит расслабляться… надо что-то предпринять… Однако, как показывает жизнь, никому нельзя верить. Ведь Рита бросает меня второй раз…»

Я дружил с Ритой со школы и считал её своей невестой, а она использовала меня и тогда. Если ей что-то было надо, она просила меня… Например, съездить к её бабушке на огород и привезти урожай… смотаться ещё куда-нибудь за чем-нибудь. И я ездил. Мамин муж всегда без слов давал мне свой старый жигулёнок. «Если надо, бери…» А потом мы с Ритой поссорились из-за какой-то ерунды. Я обиделся и не показывался, а потом узнал, что «Рита вышла за муж за какого-то крутого…» Это со слов её подружки. Теперь я думаю, что тогда Рита специально со мной поссорилась, чтобы не говорить о скором замужестве.

Когда я встал на ноги, открыл свой бизнес по продвижению компьютерных игр, она опять свалилась мне на голову, уже разведённая, с собственной машиной, подаренной ей бывшим мужем, с описаниями не сложившейся семейной жизни. Я дрогнул… первая любовь не забывается. Мама была против. «Ты просто ещё в школе вбил себе в голову, что любишь её. Полно хороших девушек…» «Девушек-то может и полно, но я им не нужен… И вообще, я однолюб», – вот так я заявил маме. И когда тётушка интересовалась, почему я опять с Ритой, мама отвечала: «Он однолюб».

А теперь у Риты итальянец. Она, оказывается, в свободное время, а этого времени у неё было предостаточно, так как она не работала, сидела на сайте знакомств с иностранцами. Итальянец несколько раз приезжал в Россию, они встречались, а я и не знал. У него в Италии своя ювелирная мастерская, а женат он не был никогда. Старше Риты на десять лет. Надарил ей украшений и сделал предложение. Рита попросила срок на размышление и принятие решения, но я думаю, что она была согласна, а срок ей был нужен для развода со мной и улаживания квартирных дел.

Я улёгся на диван, он притягивал меня, как магнит. И это неудивительно, моё физическое состояние оставляло желать лучшего. Незаметно для себя, я заснул. Мне снилось что-то приятное: безымянный ёжик из детских сказок, солнечные яблочки… А потом приснилась Настя, такая, какой она была, когда мне было шесть лет: молодая, весёлая и красивая. Я чувствовал себя рядом с ней любимым и защищённым. Она что-то рассказывала, но я запомнил только одну фразу, странноватую и непонятную: «Лялька… из всех возьми одну, только одна… остальных в огонь».

Я проснулся с мыслью о Насте: «Как она…» Я давно её не видел. Давно? Очень давно. По-моему, я видел её в последний раз, когда она привезла в одну из моих комнат весь хлам из своей квартиры, «сплошные раритеты». Это было тогда, когда она решила продать квартиру и поселиться в пансионате для престарелых. Лет пять назад. И я ни разу о ней не вспомнил… может и вспоминал, но не навестил ни разу. Единственный и любимый племянник… Надо узнать у мамы, что с ней, я даже не знаю, почему она в пансионате. Мама что-то говорила… что-то о здоровье, что её нельзя оставлять одну, а в пансионате за ней присмотрят, и деньги от продажи квартиры пойдут на её содержание в пансионате.

Запретные сказки

В детстве я много времени проводил с моей тётей, маминой сестрой Настей. Тётушка была весёлым и общительным человеком, умела рассказывать интересные истории, которые, как мне казалось, придумывала на ходу. И это было именно так. Большинство историй было сплошной выдумкой, и когда я их пересказывал маме, она всегда смеялась.

– Ты с Настей поосторожнее, она всегда была выдумщицей. Всему-то не верь.

Тётю я всегда называл только по имени, и, как позже мне сообщил мой одноклассник, он всегда удивлялся этому, у них в семье это было не принято. И если бы он свою тётю назвал по имени, все просто удивились бы и скорее всего не приняли бы такого обращения. Да он и не пробовал.

– Знаешь, Даня, у Насти просто врождённый дар. Она ещё в детском саду могла целую группу детей заставить сидеть молча и ловить каждое её слово. Сказки были необычными, разными, в основном страшилки, но с хорошим концом. И в заключение она всегда говорила, что эти сказки не для взрослых, и, если кто-нибудь попытается их пересказать, с ним может случиться что-либо подобное, но в жизни на благополучный конец надеяться не стоит. И это ребёнок в шесть лет. Все и молчали. А когда воспитатели спрашивали, о чём это они так долго слушали, дети говорили, что Настя рассказывает интересные сказки. Сказки свои Настя рассказывала только, когда детей выводили на прогулку, расположившись на какой-нибудь скамеечке подальше от воспитателей. Сначала количество слушателей было небольшим, но слухами, как известно, земля полнится. Воспитатели поначалу не обращали на это внимание. Дети не носятся, как угорелые, не хулиганят, спокойно сидят на скамеечке и вокруг неё. Никаких хлопот. Но потом кто-то заинтересовался, как так выходит, что маленькая девочка может своими историями заинтересовать малышей. Воспитателей особо никто не слушал, когда они пытались читать сказки, а тут что-то непонятное… И они решили узнать, о чём сказки, решили схитрить и преподнесли всё неожиданно. Но они не знали Настю…

В один прекрасный денёк они позвали её и сказали, что слышали, что она знает много интересных сказок, и попросили её рассказать эти сказки младшей группе, мол, нечем занять детей. Усадили детей на стульчики, поставили стул для Насти и приготовились слушать. Настя, как сама мне позже говорила, сначала растерялась, а потом поняла, что слухами земля полнится, собралась и рассказала обычную сказку из книжки про трёх братьев, один из которых дурак. Ничего особенного. Не знаю, что надеялись услышать воспитатели… но ничего страшного и ужасного не услышали и оставили её в покое, больше не приглашали рассказывать сказки. Да и сама Настя поняла, что её сказки не для всех. Она это с самого начала знала и рассказывала их только избранным, но ничего не могла поделать с растущей аудиторией. После этого случая она сообщила всем, что это ЗАПРЕТНЫЕ сказки, и она их все уже рассказала. Шесть лет, а уже такая хитроумная девочка.

– А что, и правда все рассказала? – спросил я наивно и немного расстроено.

– Да ты чем слушаешь? – возмутилась мама. – Я тебе о том и толкую, что они у неё никогда не кончаются. Они прямо в её голове и рождаются.

«Как хорошо», подумал я про себя (а мне тогда было около шести лет), «Значит, мне ещё долго её слушать».

– Если ты не понял, то объясню. Воспитатели читали детям «Русские народные сказки», читанные – перечитанные им ещё родителями. Ничего необычного…

– А Настя рассказывала такие, как про ёжика?

– Про какого ёжика?

– Который очень любил гречневую кашу и всех ею угощал…

Мама усмехнулась.

– Не с Настиной ли подачи ты в одно время вдруг резко полюбил эту кашу… причём раньше её терпеть не мог.

С готовкой еды Настя никогда не заморачивалась, и когда я оставался у неё, варила гречневую кашу. Поначалу я отказывался, но Настя нашла решение. Рассказала мне первую историю об умном ёжике, который обожал гречневую кашу, но не до конца.

– А что было дальше? – спросил я.

– А дальше… Я расскажу, если ты тоже, как ёжик съешь свою кашу.

Я быстро всё съел, запил молоком и приготовился слушать. Конец истории так удивил меня, что я долго сидел с открытым ртом, поражённый приключениями ёжика. Историй было много. Можно сказать, что это был обеденный сериал о Ёжике и его друзьях. Теперь мне не вспомнить ни одной серии, но они меня увлекали до такой степени, что я не замечал, что ем. Вот так я и стал любить гречневую кашу, которая, кстати, в то время была в дефиците. А снабжала нас гречей моя бабушка, у которой был сахарный диабет второго типа и гречу ей продавали по каким-то талонам.

– Настя, а как зовут ёжика? – как-то спросил я.

– Не знаю… Это конечно не очень хорошо. У всех должно быть имя. А может ты придумаешь?