Цитаты из книги «Парасомния»

до рукояти вошел в брюхо, за ним последовал еще один туда же. От неожиданности Пити выпустил Августа и сделал шаг назад, смотря на свой живот. Прослойка жира подвела, из дырок в пузе вытекала кровь, обильно заливая пол. Этого оказалось достаточно для того, чтобы чрез пару минут Пити упал на колени, одарив своего убийцу недоумевающим взглядом, и умер от потери крови, но недостаточно для того, чтобы Август почувствовал, что справедливость восторжествовала. Он налетел и принялся яростно наносить удары во все места, куда дотягивалась рука с ножом. На бедре появилось несколько сильных ран, еще одна с сильным кровотечением раскрылась на шее. Один раз нож угодил прямиком в неразвитый глаз, оставив на этом месте зияющую дыру. Август продолжал наносить удары, даже когда Пити свалился и помер. Ему казалось, что этого недостаточно, все еще недоста

Первый удар всем лезвием вплоть

Работа вышла трудоемкой. Но иначе он поступить не мог. Всю ночь приходилось вытаскивать из дома все, что хорошо горит, чтобы костер ненароком не затух и не оставил обезображенные костром тела с высохшими черными мышцами и оголенными костями. Наутро, когда ветер немного стих и успокоился дождь, Ману разворошил кострище. Прошло около восьми часов, и огонь полностью справился с телами. Прах от тел смешался с угольной пылью, превратившись в однородную массу. Ничего в этом страшного не было, рано или поздно солнце все подсушит, а ветер сдует, и каждый дух найдет свою дорогу.

Там он и сидел у окна, попивая через покрытые кровавой коркой губы отличный, на его вкус, ром.

Его руки сложены на груди, он этого не мог чувствовать, из рук торчало несколько вялых цветов нарцисса. Были ли они только видением, непонятно, однако запах они имели. Тот самый запах, который встретил Августа по прибытии в город, запах, который пропитал комнату в особняке, запах тайной комнаты за шкафом и запах скрюченной в предсмертной агонии Саманты. Сладкий запах гнилой мертвой плоти. – Проснитесь, мистер Морган, – прозвучало в темноте, но было уже поздно, Август вдохнул аромат и отключился.

Никогда еще сон так сильно не влиял на него. Наравне со страхом его поглощала безнадежность, вызванная его положением. Его тело больше ему не принадлежало, он оказался собственным подопытным в руках психически нездорового человека, который явно не знал ничего про соблюдение дозировки. Его разум попал в ловушку странной болезни, взявшей Литл Оушен в свои сети и доводящей жителей до самоубийства.

Проводник вошел, оставшись в согнутом положении так, что ему пришлось собой закрыть весь потолок и нависнуть над пассажирами. Сперва он повернулся к дворецкому и тихим басом обратился к нему: – Вы звали?– Да, милейший, мы бы желали выпить чаю.Проводник повернулся к Августу и приблизил лицо, которое скрывали тени.– Что-то еще? Августу пришлось вжаться в кресло, чтобы не вдыхать отвратительный запах изо рта. Пахло стухшим мясом. От такого у всякого пропадет аппетит и даже чай вряд ли будет к месту.

Пити сидел на стуле у кровати и наблюдал за Августом. После того как он его «подлечил», дыхание вернулось, пусть и с большим трудом. Август бредил, с трудом выговаривая не связанные между собой слова. В его голове все звучало гораздо лучше. Он просил лишь об одном – чтобы его отпустили и больше не кололи этим лекарством. Спустя время к нему пришло осознание того, что его коллеги, запретившие ставить опыты на живых людях, были правы. Этим лечить было нельзя. Раствор, если попадал в вену, моментально огнем охватывал все тело,

Она умерла от остановки сердца в тот момент, когда в чулане дома нашла привязанную голую девушку. Она хотела бы ей помочь, но свалилась прямо перед ней, выпучив на нее стеклянные безжизненные глаза. Ее сын верил, что при должном уходе она обязательно поправится, и даже когда она стала смердеть, продолжал за ней ухаживать. Он даже попытался сделать ей укол, который так хорошо действовал на его дружочка, но ничего путного из этого не вышло.Пити сидел на стуле у кровати и наблюдал за Августом. После того как он его «подлечил», дыхание вернулось, пусть и с большим трудом.Август бредил, с трудом выговаривая не связанные между собой слова. В его голове все звучало гораздо лучше. Он просил лишь об одном – чтобы его отпустили и больше не кололи этим лекарством. Спустя время к нему пришло осознание того, что его коллеги, запретившие ставить опыты на живых людях, были правы. Этим лечить было нельзя. Раствор, если попадал в вену, моментально огнем охватывал все тело,

Август сделал еще шаг в ее сторону, но та даже не пошевелилась. Подойдя ближе, так, чтобы взгляд мог различить лицо, Август увидел, что женщина мертва. И судя по натянутой коже, похожей на воск, она мертва давно. Увиденное его не шокировало, однако поселило тревожные мысли по поводу ее сына.