Цитаты из книги «Кокон»

раз мы не можем вернуть прошлое, поддерживать отношения нет никакого смысла.

Потому что с самого начала эта дружба была ошибкой – как дерево, выросшее посреди дороги. Рано или поздно его пришлось бы срубить.

Он сказал: почему-то иногда опасные вещи дарят нам тепло, это удивительное ощущение.

Эта никогда не принадлежавшая мне жизнь семенем одуванчика залетела в чужую страну и дала торопливый цветок.

Днем мы лежали голышом на полу, пили пиво, поджаривая пупки на солнце. Я напивался до бесчувствия, пока ноги и руки не становились ватными, а потом забирался на Сяо Кэ и входил в нее, в ее бездонную сердцевину. Вязкая влага все прибывала, она облизывала наши раскаленные границы, и по телу разбегались судороги. Я ложился на Сяо Кэ, закрывал глаза и весь погружался в ее плоть. Предельно мягкая плоть распахивалась мне навстречу через узкое тазовое кольцо, дрожала и сокращалась. Я был не в силах остановиться, я уже ничего не чувствовал, но не мог кончить. Эрекция долго не проходила. Одинокая обескураживающая твердость, последний аккорд безумной молодости.

Мы не виделись с ним много лет, он не узнал меня, но когда я назвалась, сразу мне поверил. И не возражал, чтобы я уволила Сяо Мэй. Все потому, что мы родственники. Кровное родство – то же самое насилие, оно намертво связывает людей, которые ничего друг к другу не чувствуют.

У тебя тоже появилась склонность к злоупотреблению алкоголем? Тоже. Этим своим “тоже” она вынуждала меня вспомнить о папе. – Наверное, – ответила я. – Почему? – Она все смотрела на меня. – Почему ты не пытаешься бросить? Можно пройти лечение, в США есть специальные центры, в Китае тоже должны быть. – Мне нравится пить, так я меньше себя ненавижу.

Камера скользила по пожилым лицам. На чужой земле они даже старели осторожно, ни одна морщина не смела размашисто прорезать лицо. Здоровье у всех было отменным, только половина из ветеранов уже много лет как оглохла, а другая половина впала в маразм. Казалось, старики давным-давно запечатали себе глаза и уши и жили в собственном мире – так чужбина была хоть немного похожа на родину.

Тайна эта измучила меня до предела, но я все равно крепко сжимал ее в ладони и не смел ослабить хватку.

Я сидел рядом, касался локтем твоего локтя, вдыхал воздух, который ты выдыхала, и вдруг почувствовал бесконечное одиночество. Мой мир перевернулся. Раньше рядом с тобой я не знал, что такое одиночество. А сейчас был одинок как никогда прежде, и все из-за тебя. Это одиночество отличалось от того, что я испытал после бойкота одноклассников или маминого ухода. Пожалуй, то чувство можно назвать одинокостью. А теперь на меня нахлынуло настоящее одиночество, бездонное и до удушья густое. Про себя я кричал в голос, но не мог издать ни звука, все попытки выразить его таяли в воздухе. Полная изоляция, как если бы меня заморозили в огромной льдине. Но я не сопротивлялся и не пытался сбежать. Я должен был оставаться в своем одиночестве и не мог сделать даже шага в сторону. Ведь если я избавлюсь от него, мне придется расстаться с тобой.