Цитаты из книги «Кокон»

Я знал, что алкоголь расслабляет волю.

Маленькое лицо сердечком портила лишь серая тревожная тень – верная примета столичного жителя.

Я с трудом подыскивала слова, которые принято говорить после разлуки, вспомнила старых друзей, спросила про заброшенную школу. Скоро все слова, лежавшие на поверхности, были сказаны и мы увязли в молчании.

Выдумка с каждым обращением к ней неизбежно становится другой, и самое уязвимое в ней – детали, они постоянно меняются и множатся. Но сколько бы раз я ни представляла себе эту аварию, картина перед глазами всегда одна и та же. Поэтому я верю, что действительно однажды умирала – в той машине.

точным изображением нашего детства. Мы бездумно бредем по сотканному из тайн туману, не видя дороги, не зная цели. Быть может, повзрослев, мы наконец вышли из тумана и увидели мир таким, какой он есть? Ничего подобного. Мы просто оделись в этот туман, замотались в него, как в кокон.

Во всем виновата тайна. Тайна, существовавшая еще до нашего рождения, посеяла между нами раздор. Как дикие звери, мы жили охотой на тайны. И однажды должен был настать день, когда мы поссоримся из-за добычи и наши пути разойдутся. Наконец он настал. Прошло много лет, но, вспоминая ту зиму, я первым делом вижу, как мы с тобой идем рядышком в густом тумане. В плотном, бескрайнем похоронно-сером тумане. Наверное, это было бы самым

Только теперь я понял, что нельзя просто так перенестись в другой мир, ведь потом окажется, что здесь твое место уже заняли.

Пуховики, которые продавали русским, были набиты раскисшими куриными перьями, в ход шли и больные курицы, и чумные… Вот только утиного пуха там не было ни грамма. А с кожаными куртками еще смешнее, их вообще делали из строительной бумаги, а снаружи прокрашивали бесцветным лаком. Только представь: русские, которых ты описала, с болью и смятением бродят в таких кожанках по снегу среди родных руин и дрожат от холода. Они не подумают, что мерзнут из-за плохой одежды, скорее решат, что сами стали слабее. Добредут до теплого жилья, внутри снег на одежде растает, вода впитается в куртку, и так называемая кожа тут же пойдет трещинами и рассыплется в труху. Ты говоришь, что они ни во что больше не верили, – конечно: когда у тебя на глазах кожаная куртка превращается в клочки бумаги, последняя вера исчезнет…

Мы с ним ни разу не играли. Наверное, ему и в голову не приходило, что мне нужны игры, как в свое время это не приходило в голову его отцу. И он, и дедушка относились к детям так, будто это взрослые, в их словаре вообще не было понятия “детство”.

В моих детских воспоминаниях дома всегда царит тишина. Разговаривают только неодушевленные предметы: телевизор, стиральная машина, газовая плита. Потом дома появится телефон, и я буду постоянно ждать, что кто-нибудь позвонит папе, – тогда я услышу его голос, а может быть, даже смех. Я восхищалась людьми на том конце провода, они могли развеселить папу, а ни я, ни мама этого не умели.