Меняется, конечно. Просто есть некий генетический код нашей страны: перемены, касающиеся важнейших явлений, не особо востребованы, они нужны только горстке людей, остальным, Катя, и так хорошо.
Просто я уверена, что два часа счастливого и насыщенного общения, когда хорошо и маме, и детям, – это лучше и круче, чем проведенные бок о бок двадцать два дня, из которых, кроме усталости, ничего не запоминается
Если я бросаю профессию и занимаюсь только детьми, то я заведомо ставлю себя в положение, когда должна буду (позволю себе) предъявить им претензию: я не состоялась из-за вас. Как бы я себя ни сдерживала, эта бомба заложена в таком типе отношений. Жертва ради детей – это фатальный вариант. Для меня, по крайней мере.
Нет. Для меня это не конфликт интересов. Я не могу отменить в своей жизни ни одно, ни другое. Это как судьба. Знаешь, в немецком языке, который мне кажется самым точным в том, что касается даже неточных, расплывчатых понятий, есть слово , от слова пробовать. Ты пробуешь себя и в профессии, и в призвании, и в жизни, а не повторяешь, чтобы запомнить. Мне
они не просто знают цену жизни – они знают цену жизни, подаренной второй раз людьми – родителями, врачами, волонтерами, – которые отдавали им себя. Они совершенно точно выучили урок – человек человеку не волк и моя хата не с краю. Это не проходит бесследно, это делает их такими – необыкновенными, потрясающими людьми двадцать первого века.