По глазам ударило ослепительно оранжевым.
– Кто-то пришёл из чрева черепахи!
– Да отойдите вы! Расступитесь!
– Пусть он покажется!
Я вскочил на ноги.
Да, похоже, в этом мире мне будет с кем общаться.
Мир был оранжев, неистово ярок и довольно многолюден. Оранжевое море, оранжевое небо, оранжевая мама, оранжевый верблюд. Без всякого удивления, машинально, я отметил, что халат на мне – по-прежнему белый.
Точнее, грязно-белый.
Несколько человек, надо полагать, они и орали, стояли, глядючи на меня. А все остальные куда-то бежали. В полный мах. Трусцой. Торопливым шагом. Каждый в свою сторону.
Поглядев за спину, я понял, почему туземцы назвали меня пришедшим из чрева черепахи. Для них всё выглядело именно так – я действительно выпал из пасти каменной черепахи. Большой, тёмно-оранжевой, почти багровой черепахи.
– Эй, – сказал я. – Я хочу пить!
Наверное, это будет апельсиновый сок.
Ага, счас.
Я будто из пистолета стартового выстрелил. Все они сразу зашевелились и пошли по своим делам. Точнее, побежали.
Остался один туземец.
Всего один.
Но зато не самый плохой на вид. Ладный, подвижный, с точными движениями, рослый, на полголовы выше, чем я, он с бесцеремонным любопытством рассматривал меня.
Подошёл поближе.
– Это что? – туземец ухватился цепкими пальцами за ворот халата.
– Халат, – ответил я.
– Халат. М-м-м… халат.
– Одежда.
– Одежда. Конечно, одежда. Хорошо, идём.
– Куда?
– Ты мне не веришь?
– Да я тебя даже не знаю!
– Ну да. Ты же меня не знаешь! С чего тебе мне не доверять? Но … как хочешь.
И он припустил куда-то.
М-да, подумалось мне. В этом есть своя логика, не правда ли?
И я припустил за ним.
– Куда мы так несёмся?
– Сначала зайдем ко мне, а там видно будет. – Мой новый знакомый передвигался очень быстро, почти бежал.
– Что видно? – в груди моей уже начало колоть: я с трудом выдерживал предложенный темп.
– Что будет. Никогда ведь не знаешь, что будет, – тело его выражало досаду, что вот так небыстро приходится двигаться, но сам он, похоже, этого не осознавал. – Пришли. Вот мой дом.
И он показал на… наверное, хижину. Это было правильно, потому что признать в этом сооружении дом с первого взгляда было сложно. Очень самобытное было сооружение. Бревна, камни, обрезки досок, какие-то непонятные предметы – ощущение было такое, что, сооружая этот объект, строители брали то, что попадалось под руку. Это потом я убедился, что к подобной архитектурной школе здесь относятся многие …
В дверях он остановился и приглашающе махнул рукой:
– Заходи.
Господи, насколько всё в этом мире легче, подумал я. Сердце моё забилось чаще, и даже глаз завлажнел – и было от чего. У дальней стены хижины стояла оранжевая копия моего стола.
– Спасибо, – сказал я с чувством. – Спасибо, что привёл меня. Ты, получается, знаком с черепахой?
– С черепахой? – даже дома он всё время двигался: с грохотом выдвинул на середину сундук с плоской крышкой, подвинул к нему пару чурок, достал тарелки, ложки, вынул из болтавшихся у него на ремне ножен нож, воткнул его в крышку сундука, собрал посуду с крышки сундука, поставил всю её – не очень аккуратно – на пол, открыл сундук, достал оттуда различную снедь, закрыл сундук, ловко поддев крышку ногой, при этом сбил нож, кинул всю добытую снедь на сундук, поставил туда же тарелки, ложки, поднял с земляного пола нож и начал крупными кусками нарезать еду.
– Да ладно, неважно, – сказал я, с лёгкой оторопью наблюдая за всеми его перемещениями.
А вообще правильно всё, конечно. Само собой, сундук, не может же он кушать на таком столе.
– Ешь, – сказал он. – Потом отдохнем чуток и побежим.
– Спасибо, – сказал я. – Я… я пойду.
– Как хочешь, – сказал он.
Я подошел к столу, открыл дверцу, заглянул туда – пусто, и полез внутрь.
И сразу же стукнулся головой о заднюю стенку стола.
Не веря себе, я попробовал снова. С тем же результатом.
Вылез назад.
Оранжевокожий туземец с недонесённым до рта куском на кончике ножа смотрел на меня.
– Это что, – поинтересовался он наконец, – гуляешь в стол для аппетиту?
И снова задвигал челюстями.
– Лучше поешь, потом вздремнём немного, – сказал он, отрезая себе кусок. – Тебе тяжковато здесь придется, пока не привыкнешь, так что отдохнем сперва. Я знаю, о чём говорю, я сам нездешний.
Никогда не упускай возможности выспаться и подзаправиться, говаривал прапорщик Лягай. Это я к тому, что вдруг впервые за долгое время мне захотелось есть. К тому же уставшим я был, как чёрт знает кто.
И я присоединился к хозяину.
– Вставай, нам пора!
Что такое? Чёрт, опять это… Я, протирая глаза кулаком, сел на кровати. Впрочем, это не кровать была вовсе, а сундук. Я спал на сундуке, том самом, на котором мы ели.
Туземец стоял голый по пояс, пританцовывая от нетерпения, и смотрел на меня требовательно.
– Сколько можно спать, побежали!
С обнаженным торсом он выглядел ещё внушительней, с такой античной мускулатурой и безобразным шрамом справа – там, где кончаются рёбра. Выглядел шрам так, словно в этом месте была когда-то нешуточная рана, и в этой ране банда неумелых хирургов ковырялась всяк на свой лад.
– Погоди, – сказал я. – Я не хочу бежать куда попало. У меня дело есть.
– Дело? – тут же откликнулся он. – Рассказывай.
– У меня сын пропал.
– И ты из-за этого переживаешь? – он глядел на меня с любопытством.
– Да, – сказал я. – Я из-за этого переживаю.
– Интересно, интересно, – он даже пританцовывать перестал. – Расскажи.
– Его увёл бабайка. Ну, такое создание…, – начал объяснять я, увидев недоумение на лице собеседника. – Похоже на плюшевого медвежонка.
– Плюшевого?
– Ёкалэмэнэ… Это… – я пощелкал пальцами, – такая искусственная ткань…
– Искусственная?
– Стоп, погоди, – я почувствовал, что надо бы взять паузу. И потом, подумалось вдруг мне, плюш-то не обязательно искусственный. Но вслух я об этом говорить не стал. Так я и сам запутаюсь, и его запутаю.
– В общем, так. У меня пропал сын. Я хочу его вернуть. Для этого мне надо найти существо, похожее на игрушечного… на маленького медвежонка в очках. Оно умеет говорить, и с ним должен быть мой сын.
– Очень может быть… может то, что надо, – пробормотал он. Видимо удивление явственно проступило на моём лице, потому что он неожиданно пустился в объяснения.
– Понимаешь… это сложновато объяснить в двух словах. Я… я думаю, что был за что-то наказан. И меня забросили сюда. Без памяти, – тут он неожиданно улыбнулся. – Ничего не помню… только знаю, что должен делать какие-то поступки. Не знаю какие, – он растерянно развёл руками и улыбнулся.
И я увидел, что у него голубые глаза.
Но он тут же моргнул, и глаза стали тёмно-оранжевыми.
– Ладно, пошли, – сказал он.
– Куда?!
Наверное, показалось.
– Попробую тебе помочь. Спросим у кое-кого, глядишь, и получим ответы.
А собственно, на что мне было рассчитывать?
Под лежачий камень вода не течёт, так ведь? Но сначала надо хотя бы…
– Извини, пожалуйста, всё как-то случая не было… Григорий, – и я протянул ему руку.
Он посмотрел на протянутую руку, хмыкнул и вышел из хижины.
По-моему, он меня не понял.
Бардак какой-то. То есть более подходящего слова в моём лексиконе попросту нету.
Беспорядочно стоящие дома.
Беспорядочно разграфленная полями равнина.
Беспорядочно передвигающиеся люди.
И мы бежали от дома к дому, и задавали этим людям один и тот же вопрос: вы не видели маленького говорящего медвежонка?
Хотите знать, как это выглядело? Давайте тогда, к примеру, возьмём пекаря.
– Эй, пекарь! Ты мальчика не видел? С говорящей игрушкой?
Обалдеть, подумал я, вот простота, нас же засмеют.
– С какой игрушкой? – пекарь, похоже, нисколько не удивился, знай мял большой деревянной лопаткой тесто в кадушке. Хорошо мял, мускулы так и ходили. И сам всё время шевелил ногами, словно пританцовывая на месте.
– Медвежонок в очках, – сказал я.
– Он плохо видит?
– Кто? – удивился я.
– Медвежонок, – сказал пекарь.
– Это игрушка, – пояснил мой компаньон.
– А зачем тогда ей очки? – подумав, спросил пекарь.
– Может, он читает много? – спросил мой компаньон у меня.
– Почему читает? – находчиво ответил я вопросом на вопрос и вытер пот – у пекаря было жарко.
– Ну, – пожал плечами мой компаньон. – Он же разговаривает.
– Игрушка? – спросил пекарь.
Началось, подумал я.
– Ага, – сказал компаньон.
– Ну и что, – сказал пекарь. – Подумаешь, разговаривает.
– Но ведь он в очках, – упорствовал мой компаньон.
– Вообще-то не знаю, – сказал я. – Может и читает.
– Ха, – сказал пекарь. – Любознательная игрушка. У кобры тоже очки, так может она тоже читает?
– Да, кстати, – сказал мой компаньон. – А где у него очки? На глазах?
– Да, – сказал я.
Д’Артаньян почувствовал, что тупеет, вспомнилось вдруг.
– А у мальчика? – спросил пекарь.
– Что у мальчика? – переспросил мой компаньон.
– У мальчика есть очки? – терпеливо спросил пекарь.
– У мальчика есть очки? – тут же обратился ко мне мой компаньон.
– Ему четыре года всего, – сказал я.
Эти двое переглянулись.
– Туповат, – сказал пекарь.
– Он нездешний, – сказал мой компаньон.
– Слушай, перестань, а? – сказал пекарь, и встал покрасивше. – Что за неприязнь такая к неместным? Они что, тупее всех? Надо быть терпимее. Только снисходительность к недостаткам других позволяет нам становится лучше…
– Ты не ответил на вопрос, – снова обратился ко мне мой компаньон, не обращая внимания на спич пекаря.
– Какой вопрос?
– У мальчика есть очки? – спросил мой компаньон. С ласковыми такими интонациями. Так говорят с тяжелобольными. Попейте бульончику, давайте пописаем, вы что, с ума сошли – никакого пива, вы узнаёте этого человека? и так далее…
– Нет, – сказал я.
– Тогда не видел, – сказал пекарь. – Обратитесь к лекарю. Он везде бывает.
– Спасибо, – сказал я. Повернулся к выходу и увидел, как шустро выбегает из хижины пекаря мой компаньон.
Мы бегали по улицам битых два часа. Впрочем, как я уже упоминал, улиц, в нашем понимании этого слова, тут не было.
Хаотичное нагромождение домов. Я даже не понял, кончается где-нибудь это поселение или так и тянется за горизонт.
Лекаря видели везде. Везде он «только что был, да ушёл». И направления, куда он ушёл, нам показывали самые разные. Вследствие этого были места, мимо которых мы пробегали несколько раз.
Одно меня смущало – все, кого мы видели, производили впечатление людей на редкость здоровых. Зачем здесь нужен лекарь, было для меня загадкой полнейшей.
– Ладно, пока хватит, – неожиданно мой компаньон остановился. – Хочется есть и скоро ночь. Пошли домой.
Очень кстати, подумал я, поскольку усталость валила меня с ног.
И мы пошли домой.
Поправка: понеслись легкой рысцой.
Хороший ужин – это хорошо. Хороший ужин и интересная беседа – это уже удовольствие.
А так себе ужин и интересная беседа – это как? Тут, наверное, всё зависит от того, насколько беседа интересна. А это, надо признать, была очень познавательная беседа.
Так вот, говоря попросту, это мир хаоса.
Государств нет. Они даже слова такого не знают.
Каждый сам за себя. Они настолько индивидуалисты, что у них даже имен нет. Ведь твоё имя нужно не тебе, а тому, кто с тобой общается.
И никому не приходит в голову, что можно с кем-то объединиться против кого-то. Так что есть и плюсы.
Они не воюют.
Я проснулся от холода. У меня зуб на зуб не попадал, и шкура какого-то оранжевого зверя меня не спасала. Кто бы мог подумать, что здесь ночью такой дубак, думал я, кутаясь в свой белый халат, в оранжевую шкуру.
Градусов десять, не больше.
К холоду ещё прибавьте ломоту во всех мышцах. Крепатура, всплыло в памяти одно из словечек моего отца.
В конце концов, я решил, что лучше претерпеть болящие мускулы, нежели принять смерть от холода и выбрался из хижины. Постоял, немного заворожённый видом темно-оранжевого неба, усыпанного звёздами – пробило, даже несмотря на холод, и лишь затем приступил к делу.
Возле дома почти напротив входа в хижину стояло засохшее дерево, и я решил наломать с него сучьев. А чего? И бегать далеко не надо. Ухватился было за один из торчащих снизу сучьев и замер.
Слух и зрение сработали одновременно.
Я услышал тихий клекот и увидел темный силуэт большой птицы четко видный на фоне ночного неба. Как раз на том суку, за который я ухватился.
Орёл, подумал я. Неизвестно, откуда взялась такая уверенность у городского жителя, видевшего орла только в мультиках да «Мире животных», но я был уверен, что это орёл.
Птица внимательно смотрела на меня, теперь я видел это отчётливо. Что она делает здесь, на дереве? Разве они не вьют гнёзда где-то высоко в горах?
Я качнул сук, и птица вздыбилась, переступила на суку и клекотнула.
Но не улетела.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке