Глава пятая

Дронго и Эдгар вернулись в приемную Концевича. Елизавета Викторовна уже выходила оттуда, и они столкнулись.

– Удачи вам, – прошептала она. – Я в вас верю.

Дронго кивнул и первым вошел в кабинет. Справа у стены стоял большой кожаный диван. Не спрашивая разрешения, эксперт прошел к нему и уселся.

Он провел рукой по спинке и восхитился:

– Прекрасная кожа!

– Да, – обрадовался хозяин кабинета. – Я заказывал эту мебель в Италии. Обратите внимание на кресла. Это ручная работа. Да и вся прочая мебель делалась по индивидуальному заказу.

– Не сомневаюсь, – заявил Дронго. – Особенно впечатляет, что спинка этого прекрасного кожаного дивана пахнет парфюмом вашей помощницы. Я хорошо чувствую характерный аромат «Пуазона». Или это простое совпадение?

Наступило неприятное молчание.

Потом Сергей Викторович невесело усмехнулся и сказал:

– Значит, вы еще и ценитель прекрасного, господин эксперт. Здорово вы меня поддели. Да, вы правы. Спинка моего дивана пахнет парфюмом моей помощницы.

– Из чего следует…

– Тоже верно, – закончил за своего гостя Сергей Викторович. – Она не только моя сотрудница, но еще и любовница, иногда помогающая мне прийти в себя, обрести необходимую форму.

– Вторая красавица тоже помогает вам обретать форму?

– Так, иногда. Она на подхвате. – Концевич весело кивнул. – Только извините, но я не совсем понимаю мотивов ваших вопросов. Вместо того чтобы искать мою супругу и ее возможных похитителей, вы пытаетесь изобличить меня в преступных связях с моими помощницами. Или вы пытаетесь таким образом выстроить некую логическую цепочку? Дескать, я встречаюсь с Олесей. Поэтому мы решили избавиться от моей супруги и совместно удавили ее в каком-то темном месте. Только это не моя история, господин эксперт. Я никогда не путаю личные дела с бизнесом. Олеся и Динара прежде всего мои сотрудницы, а уже потом женщины, с которыми я иногда могу позволить себе расслабиться. Конечно, ради них я не стану убивать свою жену. И вообще я никого и никогда в жизни не убивал. Хотя в страшные девяностые без этого сложно было выжить. Конкуренты шли на любые преступления. Но я пытался удержаться и сумел не перейти эту роковую грань. Не скажу, что я был ангелом. Далеко нет. Но крови на моих руках не имеется. Совесть моя чиста. Мы тогда начинали с Борисом и Сабиром, нынешними вице-президентами концерна. Если бы вы знали, через какие тернии нам пришлось пройти! Сабир отвечал за поставки, Борис – за финансовые вопросы, а у меня была продажа, сбыт продукции. Как нас только не мордовали, не прессовали! Но мы смогли выстоять, создать такое мощное предприятие. Теперь у меня большая неприятность! – Он махнул рукой. – Да еще и вы со своими вопросам. Напрасно вы так ретиво начали принюхиваться к моему дивану. Скажу вам больше. Олеся и Динара не единственные дамы, запах которых оставался в моем кабинете. После смерти первой супруги я ударился во все тяжкие. Поэтому сделал несколько опрометчивый выбор, когда женился на актрисе. – При этих словах Сергей Викторович нахмурился, затем продолжил: – Юлия обладала целым набором превосходных качеств. Она была бесподобна в постели, достаточно умна. Но эта толковая, находчивая, веселая женщина органически не умела сохранять верность. Это был ее своеобразный бич. Знаете, мужчина еще может завязать, пусть и с большим трудом. Хотя бы тогда, когда превратится в импотента и у него ничего не будет получаться. Но женщина – это уже катастрофа. Может, поэтому их называют блудницами. Тут уже не поможет ничего, даже золотая клетка. Императрицы часто изменяли своим венценосным супругам с пажами или лакеями. Жены теперешних олигархов спят со своими тренерами по фитнесу или водителями. Остановить таких любительниц романтики просто невозможно. Они все равно найдут способ наставить тебе рога. Я с этим столкнулся.

– Вам не говорили, что вы законченный циник?

– Много раз. И еще говорили, что я нарушаю золотое правило этики. По Конфуцию. «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Но однажды я прочел высказывание Честертона о том, что все это обычная демагогия и никакого золотого правила этики не существует. Если руководствоваться исключительно им, то ты не сможешь заработать ни одного лишнего рубля, не создашь свой бизнес, не построишь такой вот концерн. Ведь я должен сознательно обходить своих конкурентов, последовательно прижимать их низкими ценами за счет оптовых закупок, разорять, получать все большую прибыль. Значит, я ежедневно и ежечасно вынужден буду нарушать это золотое правило этики.

– И не только в бизнесе, – сказал Дронго.

– И не только в бизнесе, – почти радостно повторил Сергей Викторович. – Психологи утверждают, что каждый человек ежедневно врет несколько раз. От трех до восьми. Где здесь соблюдение этого правила, если мы беспрерывно говорим неправду? Возможно, ложь – это неотъемлемая часть человеческого разума. Как только мы осознали сами себя, то сразу поняли, что можем обманывать. Для этого у нас есть не только язык, но и мозги. Солгать, чтобы получить лучший кусок мяса, самую привлекательную самку, удобное место в пещере, крепкое оружие, теплую шкуру для одежды и так далее. Все началось миллионы лет назад и продолжается до сих пор. Или вы со мной не согласны? Вы всегда говорите правду, никогда не опускаетесь до лжи? Только откровенно!..

– Не всегда, – согласился Дронго. – Но я стараюсь не нарушать этого правила. Хотя бы не причинять людям особых неприятностей.

– Как это не причинять? – изумился Концевич. – Вы всю жизнь только этим и занимаетесь. Вы ведь эксперт по проблемам преступности. Значит, вычисляете и находите несчастных людей, которые пытались что-то заработать, кого-то обмануть, присвоить, своровать, даже убить, чтобы жить богаче и счастливее. А вы ломаете их мечту, опрокидываете надежды, отправляете в тюрьму на долгие годы. При этом вы еще смеете утверждать, что не нарушаете золотого правила этики?

– Смею, – сказал Дронго. – Еще как! Я считаю, что моя деятельность помогает людям выживать. Фолкнер утверждал, что это делает хорошая литература. Но я смею надеяться, что и мои скромные усилия поддерживают хоть в ком-то веру в возможность победы добра над злом.

– Слишком патетически и не очень убедительно, – подвел итог Концевич. – Но я в любом случае не причастен к исчезновению моей супруги и очень опечален этим обстоятельством…