Глава 4

Нафис Давлетгаров пошел в четвертый класс уже в московскую школу. Сначала ему сложно было привыкать к новым товарищам. В казанской школе все были соседи и друзья, он сидел за одной партой с Аслией, и все было понятно и просто. Учителя знали его родителей и старших сестер, а директор школы была даже дальней родственницей матери его отца. Но в Москве все было иначе. Его посадили рядом с мальчиком, который недовольно покосился на своего нового соседа и сразу его невзлюбил. Дети в отличие от взрослых почти сразу чувствуют истинное отношение к себе со стороны сверстников. Может, потому, что они еще не сумели пройти в полной мере школу лицемерия, когда, ненавидя человека, улыбаешься ему при встрече, когда, презирая коллегу, расточаешь комплименты в его адрес.

Немного позже Нафис узнал, что Славик, так звали его одноклассника, оказавшегося с ним за одной партой, был обижен на новичка именно потому, что тот оказался рядом с ним. Раньше там сидела девочка, которую пересадили за первую парту. Ее звали Марта, и она носила очки, поэтому классный руководитель решила пересадить ее к доске поближе. Нафис достаточно быстро узнал, что Марта дружила со Славиком с первого класса. И тот считал нового одноклассника виновником разлуки.

Конечно, не все сразу устроилось. Мальчикам трудно бывает вжиться в чужую среду. Одноклассники встретили новичка достаточно настороженно. Нафису дважды пришлось драться, едва он попал в этот класс. Сначала со Славиком, которого он сумел побить, а потом и с Робертом, который побил его. Роберт был самым сильным мальчиком в классе и занимался плаваньем. Казалось, что с обоими одноклассниками у новичка будут плохие отношения, но после подобных стычек отношения пришли в норму, и ребята даже стали друзьями.

Только через много лет Нафис поймет, что тот, кто тебя побил, никогда не будет так ненавидеть поверженного соперника, как тот, которого побил ты.

В общем, притирание проходило достаточно сложно. Хотя учился он неплохо. Не на круглые пятерки, в первое время было достаточно сложно привыкать к строгим требованиям московских педагогов – в Казани все было гораздо легче. Но четверки и пятерки у мальчика появлялись достаточно регулярно. Сказывался и строгий контроль его матери, которая проверяла знания и дневники сына. А заодно пыталась контролировать и Валиду, которая поступила в театральное училище. У нее появились новые друзья. Молодые ребята и девушки иногда заходили к ним домой, поражаясь огромными размерами их квартиры. Товарищами Валиды были в основном провинциальные студенты, которые поступали в театральное училище со всего бывшего Союза.

Это время через несколько лет назовут застойным. На самом деле это были последние годы относительно спокойной жизни. Уже на следующий год, в ноябре восемьдесят второго, умер генсек Брежнев, правивший страной восемнадцать лет, и начались перемены. Они начали нарастать, чтобы вылиться потом в крушение великой страны и потрясения, от которых общество и государство еще долго не могли оправиться.

Семья Давлетгаровых жила так же скромно, как и многие высшие чиновники того времени. В хороших пластиковых пакетах им приносили домой заказы из правительственного магазина. Почему-то на сметане и твороге стояли завтрашние даты, и мать всегда шутила, что они едят еще не приготовленную – завтрашнюю сметану. Отец недовольно хмурился, но старался не комментировать подобные замечания. Цены в этом магазине были не просто низкими, они были смехотворными по понятиям даже начала восьмидесятых. И это в то время, когда во многих областях и республиках уже вводили талоны на мясо и масло.

Семью прикрепили к специальной секции в универмаге, где они могли приобретать дефицитные зарубежные товары – от парфюмерии до одежды. И еще было закрытое ателье, где подобные небожители могли заказывать и выбирать нужную одежду и обувь. Причем для всей семьи. Нужно отметить, что Закир Давлетгаров и его супруга были людьми достаточно скромными и не избалованными различными подношениями, хотя дорогие подарки им, конечно, делали и в Казани, и в Москве. Это был своеобразный ритуал того времени.

Обитатели дома на Грановского даже в страшных снах не могли подумать о размерах хищений, о смутном времени, когда дорвавшиеся до руководящих постов младшие научные сотрудники, фарцовщики, валютчики и бывшие торговцы цветами неожиданно станут миллиардерами. Единственное, в чем не отказывал себе Давлетгаров-старший, – это иностранные сигареты, которые он беспрерывно курил. Иногда до двух пачек в день.

В следующем году вся семья поехала на каникулы в Казань, где их встретила очень повзрослевшая и похорошевшая Дания. Ей было уже двадцать лет. И у нее появился молодой человек, который все время дежурил у их дома. Все закончилось тем, что Дания представила его своим родителям. Молодой человек учился вместе с Данией в медицинском институте и был сыном известного казанского хирурга – главного врача больницы. Родители одобрили этот выбор старшей дочери, разрешив им встречаться.

Нафису исполнилось уже одиннадцать лет, и он чувствовал какие-то непонятные позывы, словно толчки изнутри. Его начали интересовать отношения Дании с ее парнем и появившиеся ухажеры Валиды, которые иногда приходили к ним домой. К этому времени он уже знал, откуда и каким образом рождаются дети. Хотя, узнав об этом в первый раз от Роберта, он просто не поверил. И, прибежав домой, с ужасом рассказал все своей матери. Ему казалось, что он просто обязан с кем-то поделиться. Она хмурилась, качала головой, понимая, что сын становится взрослым. В конце восемьдесят второго умер Леонид Брежнев. Казалось, что рухнула целая эпоха. Дети еще этого не понимали, но взрослые действительно переживали. Они помнили Сталина, который был объявлен тираном при Хрущеве. Самого Хрущева объявят волюнтаристом при Брежневе. К чести Андропова, он не стал клеймить своего умершего предшественника, попытавшись провести хотя бы минимальные реформы. Но судьбой ему был отпущен только очень небольшой срок, за который он ничего не успел сделать. Когда умер Андропов, взрослые тоже переживали. Когда умер Черненко, просто опускали взгляд… Всем надоела эта «пятилетка» похорон.

С приходом Андропова все стало гораздо строже. Говорили, что начались проверки даже в кинотеатрах и парикмахерских, где выясняли, почему клиенты находятся в рабочее время в этих заведениях. В восемьдесят четвертом Нафису было уже тринадцать лет, когда Дания, оканчивающая медицинский, позвонила из Казани и сообщила, что молодой человек, с которым она встречалась, сделал ей предложение. Мать сразу вылетела в Казань, чтобы быть рядом с дочерью. Эту новость обсуждали в семье. Отец и Валида говорили вполголоса, чтобы не разбудить Нафиса. Он не спал и все слышал. Мальчик всю ночь думал о том, что Дания теперь будет жить с мужем. И каким образом они смогут сделать своих детей. Ему было страшно об этом думать. Ведь к этому времени он уже точно знал, откуда берутся дети. Ночью, во сне, были какие-то неясные образы, кошмары, которые мучили мальчика все последнее время. Словно пробуждающаяся неведомая сила непонятным образом давила на его сознание. И однажды произошло то, что рано или поздно происходит с каждым мальчиком. Он даже не совсем понял, как именно это случилось. Но несколько ночей подряд Нафис пачкал простыню и одеяло какой-то липкой жидкостью, выходившей из него, когда он засыпал. Ему было стыдно и неудобно. Больше всего он боялся, что об этом узнает отец или Валида, хотя у него была своя отдельная комната. Непонятные пятна стали появлялись у него на трусах, которые он регулярно менял по утрам. А через несколько дней, лежа в своей постели, когда никого не было дома, он дотронулся до напрягшегося отростка, который неожиданно обрел такую плотность. И тогда произошел непонятный взрыв. Словно его толкнули изнутри. На руках у него оказалась какая-то мутноватая жидкость. И он действительно перепугался. Просто испугался, не понимая, что именно с ним происходит. Было страшно, но приятно. Потом он отправился в ванную и долго стоял под душем. В школе его, конечно, просветили, подробно рассказав о том, что именно с ним случилось.

Им было стыдно признаваться друг другу, но почти каждый из них занимался рукоблудием, собственно, как и все остальные мальчики. Нафис и его одноклассники не могли знать, что через подобные «опыты» проходят практически все подростки. Сдержаться, проявлять выдержку, уберечься от подобного практически невозможно – настолько мощная сила выталкивает из вас эту энергию.

В четырнадцать лет Нафис узнал многое. У Роберта отец работал заместителем министра внешней торговли, и когда родители отсутствовали, сын приглашал товарищей смотреть видеофильмы… Иногда их даже пугала подобная откровенность, когда они видели не только интимные сцены, но и поражающие воображение извращения, о которых они даже не могли подумать.

К этому времени появились первые прыщи на лице, и Нафис начал засматриваться на девочек. Ему вообще всегда легче было с ними, чем с мальчиками, сказывалась его жизнь в окружении женщин – бабушек, матери, двух старших сестер. Но никаких встреч с противоположным полом в тринадцать-четырнадцать лет у него, разумеется, не было. А потом произошла встреча со старшим братом Роберта. Его звали Витольд. Такое непонятное имя, хотя Нафис знал, что их мать была родом из Литвы. И Витольдом мальчика назвали в честь ее дедушки. Витольду было уже двадцать два года, а его младшему брату и Нафису только по четырнадцать.

Роберт в очередной раз пригласил мальчиков к себе домой. В этот раз он решил пригласить и девочек. Совместный просмотр по-своему возбуждал всех участников подобного зрелища. Витольд, столкнувшийся с ними при выходе из квартиры, только рассмеялся и, кивнув всем на прощание, пошел к кабине лифта. Он был художником, уже закончившим к этому времени свое образование.

Когда он входил в кабину лифта, то обернулся и посмотрел на Нафиса, улыбнулся еще раз. Почему-то это не понравилось его младшему брату, и он, больно толкнув своего товарища, зло прошептал, чтобы тот скорее заходил в квартиру. Витольд носил длинные волосы и обтягивающие джинсы. Со стороны его можно было принять даже за молодую женщину.

Через две недели, когда Роберт снова пригласил мальчишек, Витольд неожиданно появился в квартире. И снова улыбнулся всем, подмигнув Нафису. А еще через несколько дней неожиданно сам позвонил подростку и сообщил, что им привезли новый фильм и он приглашает Нафиса домой. При этом он попросил ничего не говорить своему младшему брату. Нафис долго думал, но решил ничего не говорить Роберту. Он помнил, как тот больно толкнул его, когда старший брат улыбнулся гостям.

Витольд принял его в квартире и поставил видеокассету. На этот раз события в ней превосходили всякое воображение подростка: двое мужчин самозабвенно предавались ласкам, показанным во всех подробностях. Нафис сидел на диване ошеломленный. Появился Витольд, который был в халате, надетым на голое тело. Во время просмотра он сидел рядом с гостем, поглаживая его колено, а когда фильм почти закончился, он наклонился и поцеловал мальчика в ухо. Нафис испуганно отпрянул и быстро поднялся, пояснив, что его уже ждут. Витольд, улыбнувшись, пообещал еще одну кассету, если Нафис придет в субботу, когда родители и Роберт уедут на дачу. Нафис пообещал, твердо решив больше здесь не появляться. Он был испуган поведением старшего брата своего одноклассника.

Но когда Витольд позвонил в субботу после занятий, Нафис пошел на встречу, уже понимая, что Витольд имеет на него какие-то свои интересы. Подросток боялся признаться даже самому себе, что ему нравился этот взрослый парень, его поглаживания, запах его парфюма, улыбка, общение с ним. Он чувствовал себя почти взрослым, ведь такой человек, как Витольд, общался с ним почти на равных.

В этот раз все было также достаточно откровенно и ужасно. Мальчик чувствовал, как сильно бьется у него сердце, когда на экране разворачивались сексуальные оргии. Сидевший рядом Витольд, который снова был в халате, продолжал поглаживать колени мальчика, постепенно поднимаясь наверх. И щекотал его своим дыханием, целуя ему уши.

В какой-то момент он увлекся, и рука оказалась в неподобающем месте. Но он действовал так нежно и мягко, что Нафис не хотел даже вырываться. Он продолжал смотреть фильм, пока Витольд не расстегнул ему брюки. Нафис замер, он не знал, что теперь будет, когда Витольд наклонился к нему. Дальше было очередное потрясение. Это было невероятно приятно и невероятно страшно. Он даже застонал от боли, удовольствия и ужаса. Нафису было хорошо и стыдно одновременно. Он все-таки ушел из этого дома через полчаса, снова поклявшись никогда здесь не появляться.

И снова нарушил свою клятву уже через неделю, когда Витольд позвонил в очередной раз. Вспоминая свое поведение через несколько лет, Нафис признавался сам себе, что прекрасно понимал происходящее. Но ему нравилось смотреть эти фильмы, было приятно общаться с Витольдом, и его самолюбию льстило общение со взрослым парнем. Когда он появился в этом доме в очередной раз, Витольд, уже не стесняясь, снял халат, предложив вместе лечь в кровать. Нафис некоторое время колебался, но удовольствие, которое ему доставлял Витольд, пересилило страх. Он заставил себя раздеться и улечься в кровать рядом с этим молодым человеком. В первые двадцать минут ему было даже приятно. Витольд гладил и целовал мальчика. А затем…

Нет, это было не очень больно. Но достаточно неприятно, так как Нафис пытался вырваться, сопротивлялся. Но он не смог ничего сделать. Витольд был гораздо сильнее и старше его. И моральное падение, о котором так любят говорить строгие блюстители нравов, произошло. Хотя если вспомнить, Древнюю Грецию, то там считалось в порядке вещей подобное образование, и педагоги даже поощряли связи между мальчиками. Примеры Александра Македонского и Юлия Цезаря, никогда не скрывавших подобных связей, достаточно показательны. Гомосексуальное обучение было естественным и не считалось чем-то предосудительным. Но больше в этом доме Нафис не появлялся, хотя Витольд еще дважды ему звонил.

В восемьдесят седьмом году, когда Нафису было шестнадцать лет, Роберт и Слава предложили отправиться к женщинам. Роберт уже был с ними в связи два раза и хвастался, что знает о женщинах все. Разумеется, другие мальчики тоже лгали, рассказывая друг другу невероятные истории, хотя ни один из них не был никогда с женщиной. Они даже не представляли, как это бывает. Роберт привел их в какую-то квартиру, где мальчиков ждала женщина лет сорока пяти. Позже они узнали, что это была бывшая актриса цирка, подрабатывающая подобным образом. Роберт храбро пошел первым, двое других терпеливо ждали в соседней комнате. В общем, все было как и бывает обычно в подобных случаях, когда первый сексуальный контакт происходит с женщиной легкого поведения. Через несколько минут, когда из спальной начали доноситься стоны Роберта, Слава просто испугался и сбежал. Как потом выяснилось, Роберт нарочно стонал, чтобы показать, насколько велико его удовольствие. Он видел подобное поведение в одном из тех фильмов, которые прятал от него старший брат. Нафис терпеливо ждал. После общения с Витольдом он твердо решил, что просто обязан встретиться с женщиной и понять разницу.

Роберт вышел из спальни и кивком головы пригласил Нафиса войти в комнату.

Женщина лежала, прикрывшись простыней. Увидев мальчика, сразу поняла, что это будет его первый сексуальный контакт. И поэтому улыбнулась, подозвав его к себе. Он разделся…

Воспоминание о первом сексуальном контакте преследовало его достаточно долго. Было очень неприятно и даже противно. Никакого удовольствия он не получил. Ничего, кроме отвращения к этому бесформенному куску мяса и к этой опытной женщине, которая и не собиралась ему особенно помогать. Она только лениво посоветовала воспользоваться презервативом, который мальчик долго не мог надеть. А когда надел, то почувствовал себя так, словно был в резиновых сапогах. Может, поэтому он и не ощутил никакого удовлетворения, не получил никакого удовольствия.

Нафис поклялся никогда больше не встречаться с женщинами и вообще не жениться. Спустя несколько дней узнал, что Славик все-таки вернулся в тот дом сразу после их ухода и тоже получил свое первое «посвящение». Ведь Роберт оплатил услуги всех троих. Причем Славе тоже не особенно понравилось в этой спальне. После подобного «свидания» Нафис несколько месяцев не мог даже подумать о встречах с женщинами. С Витольдом было гораздо интереснее и приятнее. И только в следующем году, когда юноши уже оканчивали школу, они оказались в одном из тех модных кафе, которые открылись в середине восьмидесятых, где Нафис познакомился с Соней. Ей было двадцать четыре, ему только семнадцать. Конечно, ее интересовали только деньги, причем желательно в иностранной валюте. Впервые в жизни Нафис взял без разрешения из сейфа отца пятьдесят долларов. Отец хранил в сейфе свои командировочные, среди которых были и долларовые купюры. Он довольно часто выезжал в командировки по служебным делам за границу. Нафис отнес деньги Соне. Второе свидание получилось гораздо интереснее и приятнее. Может, потому, что Соня была старше его. А может, к тому времени он просто повзрослел. Но ему так понравилась эта встреча, что еще через неделю он снова забрал очередные пятьдесят долларов и отправился к Соне. Это свидание оказалось еще более приятным. Теперь он уже не терялся. А она, в свою очередь, поняв, что у этого мальчика есть возможности оплачивать ее услуги в иностранной валюте, проявила к нему повышенный интерес. Пятьдесят долларов в конце восьмидесятых были очень большими деньгами.

В восемьдесят восьмом Дания родила мальчика, которого назвали Галибом. Нафис окончил школу. Окончил ее совсем неплохо – получил только четыре четверки. Отец предложил ему поступать в Московский государственный университет на юридический факультет. К этому времени во главе страны и партии стоял другой выпускник МГУ – Михаил Сергеевич Горбачев, который лично знал Закира Давлетгарова еще по студенческим годам. И Нафис послушно отнес документы в этот университет.