– А ты? – спросил Мамука у Отари. – Может, будешь моим напарником?

– Нет, – не согласился художник. – Я лучше поработаю над картиной. В такую погоду мне хорошо работается.

– Вы будете играть? – спросил Мамука, обращаясь к Усманову.

– Я верующий человек и не признаю азартные игры, – ответил тот, – но нарды уважаю.

– Я буду вашим напарником, – предложил Буянов явно для того, чтобы не играть вместе со своим режиссером. Тот покачал головой и взглянул на Вейдеманиса.

– Может, вы?

– Хорошо, – согласился Вейдеманис, – я буду вашим партнером.

– А мы сыграем в нарды с Олегом, – позвал своего помощника Усманов. – Он уже несколько лет живет у нас, и нарды ему очень нравятся.

– И включите телевизор, – попросил Мамука, – пусть играет хоть какая-нибудь музыка. Будет не так жутко.

Шарай подошел к телевизору, включил его. Нажал кнопку видеомагнитофона, вставляя кассету. На экране замелькали кадры фильма. Это была очередная серия «Звездных войн». Мамука усмехнулся, доставая колоду карт. Отари пошел к лестнице, чтобы подняться на кухню и забрать свою картину.

Алтынбай уселся на диване, доставая газету. Он явно не собирался присоединяться к играющим. Усманов легко поднялся. Несмотря на свой возраст, он сохранил подвижность. Взяв нарды, он кивнул Олегу Шараю, приглашая его следовать за ним.

– Пойдем в бильярдную? – спросил Шарай.

– Хорошо, – согласился Усманов.

Они вышли в соседнюю комнату. Четверо игроков в карты расселись вокруг большого стола.

– Может, женщины приготовят нам пока ужин? – спросил Мамука, глядя на свою супругу.

– Хорошо, – кивнула Нани. – Людмила, идем вместе со мной.

– А ваши подруги все еще в спальне? – спросил Мамука, обращаясь к Погорельскому.

– Бабья истерика, – пробормотал тот, нахмурившись, и достал свою трубку, – но если хотите, я попрошу Сергея их позвать.

– Да, – кивнул Мамука. – Боюсь, что нашим женщинам это будет сложно – приготовить одним ужин на столько человек.

– Не думаю, что наши актрисы умеют готовить ужин, – пробормотал Погорельский. – Впрочем, можно попробовать. Сережа, поднимись наверх и предложи нашим девочкам помочь женщинам.

– Вы думаете, Толдина будет готовить? – с сомнением в голосе спросил Буянов.

– Не знаю, – раздраженно ответил режиссер.

Буянов вздохнул и вышел из-за стола, чтобы пройти к лестнице и подняться наверх. Дронго проводил его взглядом. Он сидел на диване рядом с молчавшим все время Алтынбаем Нуралиевым. Тот равнодушно смотрел на экран телевизора, словно его ничто не интересовало. Из соседней комнаты слышался стук падающих игральных костей. В нардах их называли «зарями». Удары по доске слышались через каждые несколько секунд, очевидно, игроки были очень увлечены.

Буянов вернулся через минуту. Он подошел к столу и сел напротив Мамуки.

– Она обещала помочь, – коротко сообщил он режиссеру.

– Да? – удивился Погорельский. – Я не ожидал от нее такой прыти. На съемках она постоянно проявляет свой характер. А как Катя?

– Ей плохо. Она лежит на кровати – кажется, заснула.

– Слава Богу! В таком возрасте истерики обычное дело. Говорят, что у женщины тридцать лет – самый критический возраст. А ей, кажется, двадцать восемь. Может, из-за того, что она до сих пор не вышла замуж?

– Не знаю. – Буянову был явно неприятен этот разговор.

Алтынбай поднялся. Ему было скучно смотреть на мелькавшие звездолеты. Свою газету он, очевидно, уже прочел. Ни слова не говоря, он пошел к лестнице.

– Куда вы идете? – спросил Мамука, сдавая карты.

– К себе, – ответил Алтынбай. У него был низкий голос.

– В вашей спальне лежит повар, – пояснил Мамука. – Мы пронесли его в первую комнату, которая была справа от лестницы. Мехти сказал нам, что это ваша.

– Ничего, – успокоил Алтынбай, – рядом комната Олега. Я полежу там. Рахман-ака отдал свою спальню актерам. Ничего страшного. Я только заберу свою книгу.

Дронго удивленно поднял бровь. Интересно, какую именно книгу читает этот малоразговорчивый человек, похожий на борца?

– Только возвращайтесь! – крикнул Мамука. – Мы будем вместе ужинать.

Алтынбай кивнул в знак согласия. Игроки продолжали с азартом сражаться в карты, в соседней комнате громко бросали кости Усманов и Шарай. Дронго смотрел в экран телевизора. В отличие от остальных ему нравился фильм Лукаса как некая игра, у которой были свои правила. Дронго всегда любил фантастику, и особенно американских мастеров этого жанра второй половины века, а фантастический фильм Лукаса был некой пародийной компиляцией многих подобных произведений. Так продолжалось около пятнадцати минут, пока вниз не спустилась Нани.

– Скоро ужин будет готов, мы уже почти закончили, – сказала она, обращаясь к мужу, – но у нашего повара сильный жар. Я боюсь за него. И ничем не могу ему помочь. Людмила все время дежурит у его кровати.

– Мы можем что-нибудь сделать? – спросил Мамука.

– Нет, – ответила Нани, – нужно болеутоляющее. Он начал приходить в себя. А здесь самое сильное лекарство – это солпадеин. Его явно недостаточно.

– И что вы предлагаете? – спросил Вейдеманис.

– Спиртное, – пояснила Нани. – Это должно на него подействовать. Нужно дать ему выпить. Может быть, он выпьет и снова заснет. Хотя бы до прихода врачей. Но нам неудобно предлагать ему подобное «лекарство».

– Я пойду с тобой, – сказал Мамука. – На кухне есть спиртное?

– Очень много, – кивнула жена, – запасов хватит на несколько дней для всех желающих. Даже грузинское вино есть.

– Превосходно! – обрадовался Мамука. – Значит, будет не так скучно ждать. Я сейчас вернусь, – обратился к остальным мужчинам, вышел из-за стола и направился к лестнице за супругой.

Дронго поднялся следом за ним. Подумав немного, он подошел к бильярдной, деликатно покашлял, перед тем как войти, и толкнул дверь, которая сначала не поддалась. Он толкнул ее снова и затем постучал.

– Войдите! – крикнул Усманов. – Дверь открыта! Толкните сильнее. Она заедает.

Дронго толкнул сильнее. Дверь открылась. Усманов сидел спиной к ней. Он обернулся и улыбнулся:

– Эти двери давно нужно менять. Кажется, здесь и окно протекает. Ничего страшного, но неприятно. А дверь мы прикрыли потому, что оттуда сильно дует. Наши картежники еще играют?

– Играют, – кивнул Дронго.

Он заметил у кармана Шарая небольшое пятно.

– Осторожнее, – предупредил Дронго, – у вас пятно на брюках.

– Когда нес чай, немного пролил, – улыбнулся Шарай.

Он взял кости в руки и посмотрел на Дронго, очевидно ожидая, что тот либо выйдет, либо присоединится к ним. Он чуть помедлил и бросил кости. Дронго взглянул на результат.

Две четверки. Шарай посмотрел на Усманова. Тот обернулся к Дронго:

– Вы хотите сыграть?

– Нет, – улыбнулся Дронго, – спасибо, не хочу.

Он повернулся и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. В гостиной работал телевизор, а сидевшие за столом Вейдеманис, Погорельский и Буянов ждали Мамуку Сахвадзе, который уже спускался сверху по лестнице.

– Все в порядке, – радостно сообщил он. – Я уговорил Гасана выпить два стакана неразбавленного виски. Ему даже можно делать операцию после такой порции, и он ничего не почувствует.

Мамука прошел мимо Дронго и сел за стол, собирая колоду карт со стола. Дронго повернулся и пошел к лестнице. Он медленно поднялся на второй этаж. Послышался какой-то шум. Дронго прошел в конец коридора, где был выход на веранду. Около двери стоял Отари, который разместил здесь свою картину. Светильник находился прямо над картиной.

– Вам здесь удобно работать? – спросил Дронго. Он взглянул на ботинки художника. Они были мокрые.

– Я иногда выхожу на веранду, – признался Отари. – Меня такая погода вдохновляет.

Дронго взглянул на картину. Отари работал, используя композиции символистов. Вероятно, художник не был реалистом. На темном фоне картины пересекавшиеся линии, очевидно, символизировали дождь, а размазанные фигуры внизу напоминали распластанных по земле людей и животных.

– У вас мрачная картина, – заметил Дронго.

– Жизнь вообще мрачная штука, – сказал Отари. – Разве вы не находите?

– Нет, – ответил Дронго. – Мне так не кажется.

Он повернулся и пошел обратно. Дошел до кухни, заглянув в нее. К его удивлению, Толдина стояла у плиты. Дронго невольно сделал шаг вперед. Актриса обернулась.

– Это вы? – произнес Дронго.

– Думаете, что я не умею готовить? – с вызовом спросила Толдина.

– Нет. Но мне казалось, что актрисы вашего ранга несколько избалованны. Очевидно, это не слишком умное мнение, которое распространено о хороших актрисах. Считается, что они не могут быть хорошими хозяйками.

– Вы изменили свое мнение? – улыбнулась она.

– Теперь да, – кивнул он. – Как ваша подруга?

– Плохо, – призналась Толдина. – Она в таком подавленном состоянии. Непонятное чувство страха и депрессии. Может быть, погода так действует на ее нервы? Она, правда, заснула, но я беспокоюсь за нее. В таком состоянии я ее никогда не видела.

– Наверное, погода, – согласился Дронго, и в этот момент на кухню ворвалась Нани.

– Нужно скорее заканчивать, – сказала она. – Слава Богу, наш повар уснул. Мамука дал ему шотландское виски, и тот выпил два стакана как миленький.

Дронго понял, что может помешать, и деликатно вышел. Когда Толдина обернулась, его уже не было. Дронго прошел по коридору, дверь в спальню была открыта. Он заглянул в комнату. На кровати лежал уснувший Гасан. Людмила сидела рядом. Дронго хотел позвать молодую женщину, но решил ее не беспокоить. Она не обернулась, когда скрипнула дверь, и он отступил назад в коридор, чтобы пройти к следующей комнате. Отари работал рядом со спальней Олега Шарая, и там должен был находиться Алтынбай. А в следующей спальне, очевидно, спала Катя. Интересно, почему дождь так действует на молодую женщину?

Он толкнул дверь, которая легко поддалась. Дронго взглянул на кровать. Свет с веранды падал прямо на лицо молодой женщины. Дронго сделал шаг вперед – ему не понравилась ее поза. Еще один шаг, следующий. Он медленно протянул руку и дотронулся до молодой женщины.

– Вы спите? – спросил он, уже зная ответ.

Молодая актриса не спала. Она лежала в неестественной позе, откинув голову назад. Никаких сомнений: несчастная была мертва. Дронго сделал несколько шагов назад и включил свет. Затем он снова подошел к лежавшей на кровати женщине. Он увидел характерные следы на шее: молодую женщину задушили. Дронго дотронулся до ее лба. Тело было еще теплое. Очевидно, убийство произошло совсем недавно. Он медленно опустился на стул.

«Только этого не хватало», – подумал Дронго, и в этот момент дверь в комнату кто-то открыл.