Глава 1
Полгода спустя

Он сидел в автомобиле и терпеливо ждал, когда удастся въехать на основную дорожку, ведущую ко входу в туннель. На часах было уже половина пятого, и он начинал нервничать, постукивая пальцами правой руки по рулю. В любом случае нужно было ждать, пока наконец рассосется эта гигантская пробка, протянувшаяся от самого Нью-Йорка до Манхэттена.

Он еще надеялся, что удастся проскочить этот туннель, сумев выехать на Манхэттен до того, как машины, следовавшие одна за другой, плотно сольются в единый автомобильный поток, из которого уже будет невозможно выбраться. Но он ошибся. Впрочем, это и неудивительно. Пока улаживались все необходимые формальности в аэропорту, пока он ждал прибытия самолета из Берлина и, наконец, пока появился этот Шмидт, прошло более трех часов. И все три часа в аэропорту он нервничал, ожидая в любой момент громких криков полиции либо таможенных служб. Он даже предъявил свой дипломатический паспорт и получил специальную карточку, чтобы пройти внутрь, поближе к стойкам сотрудников иммиграционных служб, которые проверяли всех прибывших в страну гостей.

Но все прошло благополучно. Шмидт появился, правда, одним из последних, проходя паспортный контроль. С визой все было в порядке, и он вышел на площадку без чемоданчика, который предусмотрительно сдал в багаж. Никогда в жизни они так не ждали появления багажа на линии транспортера, как в этот раз. Но наконец чемоданчик был получен и сейчас лежал на переднем сиденье его автомобиля, рядом с водителем. А сам Шмидт улетел обратным рейсом в Берлин. Опасаясь опоздать к самолету, он не успел даже выпить своей чашечки кофе.

Теперь, сидя за рулем, водитель иногда посматривал на этот чемоданчик. Может, в нем действительно заключался какой-то выход из той тупиковой ситуации, в которую они все попали? Или это была лишь иллюзия спасения. Он еще не знал ответа на этот вопрос, но понимал, что должен прибыть в посольство как можно быстрее.

Советник постоянного представительства Германской Демократической Республики при ООН Андреас Грунер был сравнительно молод. Ему шел тридцать шестой год. Высокий блондин, с резкими, будто высеченными чертами лица, он являл собой почти нордический тип, обладая к тому же высокой подвижной фигурой с развитой грудной клеткой спортсмена. Для непосвященных он был всего лишь высокопоставленным дипломатом. И только немногие посвященные знали, что Андреас Грунер был резидентом восточногерманской разведки в Нью-Йорке, успешно осуществляя свою истинную деятельность под дипломатическим прикрытием.

Несмотря на почти летнюю солнечную майскую погоду, Грунер был в темном костюме. Он действительно сознательно выбрал одежду не по сезону, ибо в этот темный костюм, надеваемый на дипломатические приемы, был вмонтирован специальный скэллер, позволявший исключать возможность прослушивания разговоров его владельца.

Включив кондиционер, он посмотрел на часы. Если так пойдет и дальше, на работу в свой офис он приедет не раньше шести вечера. А ему еще нужно повидать Земпера, заместителя постоянного представителя, который обязан передать ему тот самый конверт с инструкциями.

Но на этот раз ему повезло. Автомобили перед ним двигались все быстрее и быстрее. И наконец он выехал к туннелю, миновав который можно было более спокойно двигаться в сторону центра Манхэттена, где находилось и их представительство. К зданию он подъехал без двадцати шесть. Кивнул улыбавшемуся дежурному охраннику, сидевшему внизу, и вошел в лифт, держа в руках полученный в аэропорту чемоданчик. В здании располагалось сразу несколько постоянных представительств. Он поднялся на свой этаж. Привычно позвонил в дверь. Никто не отозвался. «Неужели все ушли, – нахмурился Грунер. – И Земпер тоже? Это на него не похоже. Он обычно был так пунктуален».

Грунер позвонил еще раз. Снова никто не отозвался. Он достал свои ключи и, отперев первую дверь, вошел в небольшой коридорчик. Если его видят, они должны открыть ему вторую дверь. Она открывается автоматически, как, собственно, и первая. Но снова никакого намека на то, что его увидели. Он достал ключи от второй двери. Открыв ее, шагнул внутрь. Неужели Земпер действительно уехал, не дождавшись его? Но в коридоре горит свет. Он прошел к комнате постпреда. Дверь заперта. И хотя у него были ключи от всех кабинетов, эта дверь сейчас интересовала его менее всего. Прошел дальше. Так и есть, у Земпера горит свет. В таком случае почему этот идиот не открыл дверь? Грунер с мрачным лицом толкнул дверь в кабинет Земпера.

За столом, положив голову на руки, сидел Земпер. Он, кажется, даже не услышал вошедшего Грунера. И лишь когда Грунер подошел совсем близко, он поднял голову. Глаза были опухшие, красные. Или он плакал?

– Что случилось? – спросил Грунер. – Почему вы не открываете мне дверь?

– Они пошли на все условия, – неуверенно выдавил Земпер.

– Что произошло?

– Правительство согласилось подписать все условия Колля. Уже к концу года произойдет полное объединение страны, – сказал, тяжело дыша, Земпер. – У нас с вами больше нет нашей страны, герр Грунер. Германской Демократической Республики больше не существует.

– А куда делись все наши сотрудники? – не сообразил Грунер.

– К нам позвонил из постпредства ФРГ какой-то клерк и приказал всем явиться к их постоянному представителю ровно в шесть часов. Вот наши туда и поехали.

– Как «поехали»? – нахмурился Грунер. – Все бросили работу и поехали в их представительство?

– Конечно. Все понимают, что нашей страны больше нет. Теперь произойдет объединение и двух представительств. Каждый из них хочет уцелеть в Нью-Йорке. Поэтому поехали все.

– И наш постпред тоже?

– Он в Вашингтоне, у нашего посла.

– А остальные? Неужели Майснер тоже поехал? – не поверил Грунер.

– Он агитировал всех остальных, – вздохнул Земпер. – Никогда бы не подумал, что люди способны так измениться. Вы ведь помните, каким неистовым поборником идеи был Майснер. Ведь он был секретарем нашей парторганизации. А сегодня сам опечатал кассу и запер всю партийную документацию в своем сейфе. Говорит, никогда не верил в этот хонеккеровский социализм.

– Вот сукин сын, – беззлобно заметил Грунер, – а вы почему не поехали? Из-за меня?

– Я… я не могу, – сказал Земпер, – не из-за вас. Хотя я обязан передать вам конверт. Но не из-за вас. Просто я не могу. И не хочу. Меня слишком многое связывало с той, уже несуществующей страной. Вы ведь знаете, Грунер, что я вступил в партию еще во время войны. Потом мы вместе с русскими восстанавливали Берлин. Я был совсем молодым человеком. Я не могу изменять своим принципам. Это не для меня.

– Поэтому вы сидите здесь, – понял наконец Грунер. – Шли бы лучше домой.

– Мне позвонила Марта, – вздохнул старик, – она боится за нашего сына. Он работал в «Штази». Что сейчас будет, Грунер? Они наверняка все останутся без работы? Или их посадят в тюрьму?

– Не знаю, – угрюмо ответил Грунер, вспомнив о собственной судьбе, – я ничего не знаю. Во всяком случае, при любом варианте событий не следует сидеть здесь и плакать. Идите лучше домой. Или примите реальность, как это сделал Майснер.

Старик покачал головой. Потом медленно поднялся, подошел к своему сейфу, открыл его и достал запечатанный конверт.

– Это для вас, – протянул конверт и, не удержавшись, спросил: – А вы не поедете к этим типам, в их постпредство?

– Я подумаю, – сквозь зубы ответил Грунер.

Он вышел из кабинета, не забыв захватить с собой чемоданчик. Прошел к своей комнате. Открыл и вошел внутрь. Закрыл дверь и прислонился к ней, словно боясь, что кто-то может войти. Он закрыл глаза. Этого следовало ожидать. После того как осенью прошлого года пала Берлинская стена, все стало окончательно ясно. Его государство было обречено на заклание. Вопрос был лишь во времени. Оказалось, что времени у них совсем нет. Он открыл глаза и посмотрел на лежавший рядом с ним чемоданчик. Он знал, что в нем может быть. Именно поэтому Шмидт так спешно летел в Нью-Йорк. И так же быстро улетел отсюда, чтобы успеть вернуться ночью в Берлин, уже ставший единым городом, хотя формально и находящийся в двух государствах.

Грунер поднял конверт и не спеша раскрыл его. Достал листок бумаги, стал медленно читать текст, отпечатанный за несколько недель до сегодняшнего дня. Или они все предусмотрели еще тогда?

«С момента получения данного сообщения вы переходите на нелегальное положение. И начинаете операцию „Переход“, цель которой вам известна. Полученная сумма денег должна быть размещена на счетах местного отделения „Сити-банка“. Связь через известный вам канал в Буэнос-Айресе. Желаем успеха».

Он понял, что все действительно давно решено. Они успели подготовиться к такому событию. Неужели предвидели действительно все? В том числе и поведение таких мерзавцев, как Майснер. Или предвидеть все вообще невозможно? Он по-прежнему стоял, прислонившись к двери. Несчастный Земпер. Все, во что он верил, оказалось разрушенным. Больше не было ни его страны, ни его партии. Как все это должно быть для него страшно.

Грунер наклонился к чемоданчику, поднял его и положил на стол. Набрал нужный код, достал ключи, открыл замок. Чемоданчик был плотно набит стодолларовыми купюрами. Здесь было ровно три миллиона долларов, это Грунер уже знал. Сверху лежала папка. В ней находились билет на сегодняшний ночной рейс в Аргентину и новенький паспорт на имя Альфреда Кохана. С его собственной фотографией. И, конечно, с испанской визой. Он долго смотрел на фотографию, словно пытаясь узнать самого себя. Отныне ему предстояло жить под этим именем. Андреас Грунер, бывший резидент восточногерманской разведки, в эту минуту исчез. И родился новый бизнесмен из Южной Америки – Альфред Кохан.

Глава 2
Год спустя

Она еще раз оглядела свой автомобиль. Кажется, припарковала правильно. Этот элемент вождения все еще давался ей с трудом. Взглянула на часы. Есть еще несколько минут. И побежала к нужному ей пятиэтажному дому. Вход в этот блок был закрыт. Требовалось набрать специальный код. Она быстро набрала нужную последовательность цифр. Открыла дверь. За второй дверью сидел охранник. Он, конечно, ее узнал, но здесь были свои строгие правила, и она достала из сумочки удостоверение, развернула его фотографией к охраннику. И только после этого щелкнул замок и вторая дверь медленно начала открываться.

Она побежала по лестнице. В этом здании, расположенном достаточно далеко от площади Дзержинского, размещалось одно из подразделений Первого главного управления КГБ СССР. Одно из подразделений советской разведки, называемое в документах группой «Кларисса».

Сама идея создания подобной группы из аналитиков-профессионалов, психологов, экспертов, использующих в своей деятельности новейшие достижения медицины и психологии, была практически реализована около двадцати лет назад, когда в начале семидесятых, после замен в руководстве советской разведки, было принято решение об изменении подходов к определенным проблемам.

В этой группе работали самые красивые женщины и самые обаятельные мужчины. Группа часто добивалась больших успехов там, где пасовала обычная логика и обычные методы работы профессионалов. Полковник Марина Чернышева была одним из лучших сотрудников группы «Кларисса». Только недавно ей исполнилось сорок лет, но, несмотря на достаточно солидный для женщины возраст, она выглядела так, словно годы проходили мимо нее. Подтянутая, всегда собранная, обладавшая почти мальчишеской фигурой, с короткой стрижкой, Чернышева по праву считалась одним из лучших аналитиков среди нескольких десятков сотрудников, составлявших ядро группы «Кларисса». Сегодня она спешила к бессменному руководителю группы генералу Маркову.

В приемной, как обычно, сидел дежурный офицер. Увидев вошедшую женщину, он быстро поднялся, кивнул на дверь:

– Они вас ждут.

– Он не один? – несколько удивилась Чернышева. В их ведомстве не любили коллективных бесед.

– У него там гость. Он просил, чтобы вы сразу вошли, как только приедете.

Она нахмурилась. Откуда мог появиться этот неведомый гость? Но уже через несколько секунд она входила в кабинет генерала.

– Добрый день, – приветствовал ее Марков, – проходите, садитесь. А заодно и познакомьтесь. Это товарищ Циннер. Полковник Чернышева, – представил он вошедшую своему гостю.

Это был человек лет шестидесяти, с маленьким лисьим лицом. Острые глаза буквально впивались в женщину. Марина почувствовала на себе колючий взгляд незнакомца. Холодно кивнула и, проходя к столу, села напротив мужчин. Она уже поняла, что гость генерала – иностранец. И это ее очень удивило. Сюда обычно не пускали иностранцев, даже самых верных союзников. Последние два года наглядно продемонстрировали, как союзники в Восточной Европе превращаются в нейтрально-враждебные государства.

– Товарищ Циннер из Берлина, – сказал Марков, – он работал в ГДР. Возглавлял аналогичную группу, со схожими задачами, в разведке немецкого государства, работавшую против Западной Германии. Сейчас проживает у нас.

– Ясно, – кивнула Чернышева.

Вот почему сюда пустили этого типа. Он просто сбежал из собственной страны. Она знала, какое количество высокопоставленных генералов и офицеров восточногерманских спецслужб во главе с Маркусом Вольфом бежали после объединения Германии в Советский Союз. И хотя формально процесс объединения все еще продолжался после падения Берлинской стены, этим людям уже не было места в новой Германии. Но что означают слова генерала об аналогичной группе в ГДР? Она никогда не слышала о такой группе. Словно подслушав ее мысли, Марков сказал:

– Это был самый засекреченный проект наших немецких товарищей. План самого Вольфа. Были отобраны красивые и обаятельные молодые люди, которые переехали в ФРГ, чтобы начать атаку на сердца старых дев – женщин в возрасте за тридцать, уже не надеявшихся встретить своих партнеров и прозябающих в одиночестве. Разумеется, все женщины такого типа должны были работать в ведомствах особого рода, имевших отношение к правительственным чиновникам, обороне и разведке ФРГ, так интересовавших наших друзей и нашу разведку.

– «Наступление на секретарш», – усмехнулась Чернышева. – Я об этом слышала.

– Дальше вам расскажет товарищ Циннер, – показал на своего коллегу генерал Марков.

– Это было не только «наступление на секретарш», – продолжил Циннер. По-русски он говорил хорошо, но с сильным акцентом. – Мы разработали целую программу. Там были разные люди. Мы использовали любые отклонения возможных агентов. Вы меня понимаете?

– Не совсем.

– Если это были, как вы говорите, старые девы, мы посылали молодых мужчин. Если это были «розовые», хотя нет, вы говорите – «голубые», в общем, гомосексуалисты, мы посылали людей соответствующей сексуальной ориентации. Если это был мужчина, желающий развлечься на стороне, то с ним знакомили красивую женщину. Мы использовали наклонности каждого из нужных нам людей. И это давало очень большой эффект. Особенно с женщинами. Они обычно бывали болтливы. Знаете, как бывает с женщинами, когда после долгих лет одиночества она встречает своего «принца»?

– Не знаю, – довольно резко парировала Чернышева, – никогда не ощущала на себе.

Марков усмехнулся. Циннер испуганно замахал руками.

– Конечно, нет. Я не это имел в виду. Такая красивая женщина, как вы, наверняка безо всяких сексуальных отклонений.

– Мне тоже так кажется, – холодно подтвердила полковник.

– Наша программа была рассчитана на десять лет. Мы начали ее разработку в восемьдесят первом. Она давала поначалу очень большой эффект, но после восемьдесят девятого года мы по разным причинам оборвали все связи и вынуждены были ликвидировать нашу группу.

– А руководство отдела эмигрировало в нашу страну, – добавил за Циннера генерал Марков.

– Я это уже поняла, – кивнула Чернышева. – Речь идет, очевидно, о восстановлении утерянных связей?