Глава 2

Меня зовут Ильгар Салимов. Мне сорок восемь лет, и я до сих пор не имею российского гражданства. Я – один из тех миллионов бывших граждан Советского Союза, кто после развала страны оказался в России, пытаясь выжить. Нет, я не гастарбайтер, если вы подумали об этом. Я прибыл сюда достаточно давно, лет десять назад, когда решил круто изменить свою жизнь и попытаться устроиться в России. За эти десять лет что только со мной не случилось. И вот сейчас, видимо, крайняя степень моего падения – меня нанимают исполнить роль жертвы, чтобы каким-то образом завязать интересы Лихоносова на себя. Я ведь не ребенок и все понимаю. Палехову явно не нравится, как Лихоносов круто вошел в пике, поднимаясь по рейтингам выше всех остальных. Видимо, Глеб Мартынович не может простить самому себе, что так ошибся именно с Мишей Лихоносовым. На самом деле его можно понять. У Миши нет сильного голоса, он не поет, а скорее проговаривает свои песни. Никто не мог даже предположить, что он станет настолько популярным. Наверное, в какой-то момент понадобился и такой человек, как Лихоносов. Его всегда печальные глаза, тихий речитатив, опущенные плечи сделали свое дело. К тому же Леонид Иосифович Хейфиц, его нынешний продюсер, придумал ему красивую легенду о якобы первой любви и погибшей в автомобильной катастрофе невесте. На самом деле никакой невесты, конечно, не было, и никто у Михаила не погибал. Нашли какую-то женщину из его города, которую он якобы знал, и раскрутили эту историю как типичную трагическую мелодраму, чем привлекли к Лихоносову еще больший интерес.

Помните, была группа «Ласковый май», когда исполнителей, вышедших из детского дома, не просто жалели, но и любили. Тогда эта легенда очень удачно легла на их слезливые песни, и тысячи растроганных девушек и женщин умилялись и влюблялись. Так произошло и на этот раз. Просто Хейфиц все правильно просчитал. Миша Лихоносов появлялся в образе молодого человека, уже пережившего в жизни серьезную трагедию, и этим вызывал особые чувства у женской аудитории, растроганно слушавшей его тихие песни.

И вот теперь мне нужно сделать все, чтобы он на своей машине сбил меня и поверил в серьезность этой аварии. Утром следующего дня я встретился с Арвидом. Он узнал, какая у меня группа крови, и пообещал привезти нужный пакет с плазмой. Потом повез меня к месту, где должна была произойти авария. Там действительно достаточно крутой поворот, где просто необходимо было притормаживать. Я еще подумал, что согласился фактически стать смертником, – если Лихоносов не сможет удержать машину на повороте, он меня просто переедет. И учтите, что он обычно водит внедорожник «БМВ», и мне будет трудно удержаться в стороне от такой махины.

Все было обговорено заранее. Они даже выяснили, что неподалеку живет сосед, приехавший из Баку, и я всегда могу сказать, что направлялся в гости к своему земляку. В общем, все просчитано до мелочей. Оставалось только забрать пакет с кровью и отправиться на поворот, дожидаясь появления машины Лихоносова. С другой стороны будет дежурить загримированный Арвид, который подаст мне сигнал о приближении автомобиля и окажет первую помощь в случае необходимости. Одним словом, к нашему спектаклю все готово.

Но десять тысяч долларов – это такая ничтожная сумма. Из пяти я должен отдать три с половиной, чтобы рассчитаться со своими долгами, и у меня останется только полторы тысячи. Даже после того, как я «попаду под машину Лихоносова» и получу еще пять тысяч, все равно не смогу решить свои проблемы, это слишком ничтожная сумма. Но другого варианта у меня нет, значит, я обязан рисковать, если хочу заработать деньги. Это мой единственный шанс, который выпадает не так часто, а в моем положении – почти никогда. Следовательно, моя задача – найти за сегодняшний вечер Леонида Иосифовича Хейфица и предложить ему свои услуги. При этом нужно быть убедительным и достаточно логичным, чтобы он мне поверил. Где он живет, я, конечно, узнал заранее. Но туда меня просто не пустят, ведь у него в доме есть консьерж и охрана. Подойти к нему при всех я не могу – сразу себя выдам. А если не получится поговорить с ним до завтрашнего дня, то грош цена моим признаниям. Потом будет уже поздно. Нужно сделать все, чтобы связаться с ним сегодня вечером. Конечно, легче всего взять и позвонить ему, узнав у кого-то из знакомых ребят его номер телефона. Но, во-первых, он не ответит на незнакомый звонок, а во-вторых, просто не захочет разговаривать с неизвестным на подобные темы, понимая, что это может быть обычной провокацией.

Как хорошо бывает в таких случаях в кино. Вы залезаете в квартиру к нужному человеку и дожидаетесь его там. Только это в кино достаточно просто, а в жизни все гораздо сложнее. У меня нет никаких подобных навыков, и я не знаю, как влезать в чужие квартиры, не говоря уже о том, что там есть охрана, которая просто вызовет полицию. Как тогда заставить Леонида Иосифовича выслушать меня? Я, конечно, побрился, купил новые ботинки, но у меня на лице написано, кто я такой – страдающий и не очень обеспеченный человек. Он может не поверить мне, а поговорить с ним сегодня очень важно. Важно не только для меня, но и для него.

Я бесцельно ходил по улицам Москвы, пытаясь понять, каким образом выйти на Хейфица, и вдруг увидел афишу, сообщавшую, что сегодня в концертном зале «Крокус-сити» будет выступать молодая певица, правда, протеже другого продюсера, кажется, Матвиенко. А в ее концерте примет участие и Михаил Лихоносов. Шансов, конечно, мало, но, возможно, мне удастся встретиться с Леонидом Иосифовичем, если он будет там. Хотя он может не прийти. Но тем не менее это мой шанс. Я купил самый дорогой билет, отправился на концерт за полтора часа до начала и попытался пройти за кулисы. Конечно, там был охранник, который никого не пускал, и все мои попытки ни к чему не привели. Потом мне все же повезло. Когда мимо прошли двое гитаристов, я предложил им по сто долларов, чтобы они помогли попасть за кулисы. Конечно, ребята согласились, и я, забрав их инструменты, пошел за ними. Через пять минут я уже был на месте, у гримерки Лихоносова. Он еще не подъехал, и гитаристы предложили мне стул. Двести долларов им явно понравились, к тому же они были неплохими ребятами. Я сел в коридоре и стал ждать. Мимо меня ходили разные люди, но никто ни о чем не спрашивал. По-моему, некоторые принимали меня за охранника, который намеренно сидит здесь, чтобы не подпускать никого к Михаилу Лихоносову. Через некоторое время появился сам продюсер Матвиенко. Я его узнал по характерному выбритому черепу. Некоторые считали его самым талантливым среди остальных продюсеров. Но Палехов и Хейфиц совсем другие. Первый привык действовать беззастенчиво и грубо, второй – более изощренно, но оба отличались скорее закулисными интригами, чем собственными талантами. Оба были не композиторами, а удачливыми менеджерами.

Буквально через полчаса появились Михаил Лихоносов и сразу трое его сопровождающих. У меня вытянулось лицо, Хейфица среди них не было. Я прождал больше часа, и ничего не получилось. Один из сопровождавших был охранником Лихоносова, другой – визажистом, а третий – вообще неизвестно кем. Но я остался сидеть на стуле как полный дурак, не зная, что делать дальше. Охранник весело подмигнул мне, очевидно, приняв за своего коллегу, и остался стоять у дверей гримерки.

Через двадцать минут Лихоносов в своем обычном темном костюме вышел из гримерки и направился к сцене. Я даже не поднялся при его появлении, мне было уже все равно. Оставалось одно – продолжать искать выходы на Хейфица. Я готов был на все. Даже поехать к нему домой и напроситься на встречу, понимая, что шансов почти нет. Это глупый и отчаянный шаг, который наверняка ничем хорошим не закончился бы. Он бы меня не принял, а если бы и принял, то никогда бы не поверил. Поэтому я сидел на стуле и размышлял, как именно следует поступить дальше.

Охранник вернулся в коридор и бесцельно бродил около гримерки Лихоносова, иногда бросая на меня ленивые взгляды. А я сидел и думал, что мне делать и каким чудесным образом выйти на Хейфица. Но, наверное, в этот вечер мой ангел был рядом со мной. Лихоносов еще выступал на сцене, когда в коридоре появился Леонид Иосифович. Я даже не поверил своим глазам. В жизни он был гораздо меньше ростом, чем на телеэкране, с большими характерными ушами, коротко постриженный, в очках. Хейфиц быстро вошел в коридор и о чем-то спросил охранника. Тот вытянулся перед ним, отвечая на вопросы, и тогда я понял, что это мой единственный шанс, чудесным образом выпавший мне в этот вечер. Поднявшись, я шагнул к нему, и они с охранником обернулись в мою сторону.

– Извините меня, Леонид Иосифович, что я решился вас побеспокоить, но дело исключительно важное, – стараясь говорить как можно тише, произнес я, обращаясь к продюсеру.

Он внимательно посмотрел на меня. Как мне повезло, что мы встретились именно в коридоре перед гримеркой Лихоносова. Он посчитал меня либо телохранителем, либо сотрудником дворца, в любом случае человеком, каким-то образом приближенным к кухне этого закулисья, и согласился меня выслушать.

– Это очень важный разговор. Он касается Михаила Лихоносова, – так же тихо продолжил я, – и мне необходимо срочно с вами переговорить.

Хейфиц взглянул на охранника. В конце концов, он ничего не терял, и здесь было достаточно безопасно.

– Давайте пройдем дальше, – предложил Леонид Иосифович. Все-таки он был умным человеком и не пригласил постороннего войти в гримерку его подопечного.

Мы сделали несколько шагов по направлению к моему стулу. Теперь все зависело от моей убедительности.

– Что вы хотите мне сказать? – поинтересовался Хейфиц.

– Дело касается Лихоносова, – повторил я, – но мне нужны гарантии, что больше никто не узнает о нашем разговоре. Это очень опасно…

– Говорите, – потребовал он, – никто не узнает…

– Завтра вечером у дачи Лихоносова произойдет авария…

– Какая авария? – не поняв, перебил меня Хейфиц.

– Автомобильная.

– Ему хотят устроить аварию? – Было видно, что он не особенно мне верит.

– Не в том смысле, в каком вы решили. На него никто не будет покушаться. Просто завтра вечером он собьет человека на повороте к своей даче, и его обвинят в ДТП.

Хейфиц задумался. В тот момент я еще не знал, о чем именно он думает, но, видимо, мои слова его очень зацепили.

– Откуда вы об этом узнали? – наконец поинтересовался он.

– Вы должны мне верить.

– И тем не менее я хочу знать, – настаивал Леонид Иосифович.

– Я знаю человека, которого он завтра собьет. Там уже приготовлена его группа крови, чтобы залить машину Лихоносова.

Хейфиц нахмурился и неожиданно спросил:

– Как вас зовут?

– Ильгар.

– Кто этот человек? Откуда вы узнали?

– Этот человек перед вами, – твердо проговорил я. – Завтра Лихоносов должен сбить меня на повороте. Все уже готово, даже реанимационная палата в больнице.

Хейфиц прикусил губу. Господи, если бы я знал, о чем он думает!

– Кто его заказал? – спросил он. Вот это самый главный вопрос, и на него у меня нет готового ответа, пока Леонид Иосифович мне не заплатит. – Можете не отвечать. Я знаю. Это характерный стиль Глеба Мартыновича. Никак не может успокоиться, что Миша перешел ко мне, и таким дурацким образом хочет его зацепить и снова переманить к себе. Он ведь знает, как Миша переживает свою первую аварию, вот и решил сыграть на его психике.

Я подавленно молчал. Обидно, что мой самый главный секрет, оказывается, ничего не стоит, если Хейфиц так легко вычислил организатора этой провокации. И вообще я должен сказать, что почти во всех случаях легко можно просчитать, кому выгодно заказное убийство или подобная подстава. В девяносто девяти случаях из ста. Знаете, почему до сих пор не раскрыто убийство тележурналиста Листьева? Только потому, что тогда не могли открыто обвинить заказчиков его убийства, а исполнителей уже давно, видимо, ликвидировали.

– Что вам нужно? – перебил мои мысли Хейфиц. – Зачем вы решили мне это рассказать?

– Я бедный человек, мне заплатили двадцать пять тысяч долларов, чтобы завтра ваш подопечный меня сбил. Я решил, что будет справедливо, если я обо всем вам расскажу.

– Двадцать пять тысяч за один прыжок на автомобиль Миши Лихоносова? – недоверчиво переспросил Леонид Иосифович. – Чтобы Палехов заплатил тебе такие деньги за такую подставу? Никогда в жизни не поверю. Сколько он тебе пообещал? Пять или десять тысяч?

Почему все эти продюсеры такие жадные и так похожи друг на друга? Даже обидно. Я тут рискую жизнью, рассказываю ему о том, как хотят подставить его подопечного, пытаюсь спасти репутацию Лихоносова, а он торгуется из-за каких-то нескольких тысяч.

– Обижаете, – с оскорбленным видом ответил я.

– Не нужно обижаться, – посоветовал Хейфиц, – давайте лучше сделаем так. Завтра вы выполните все, что вам приказали. Броситесь на машину и зальете ее своей кровью. Кровь вам уже приготовили?

– Конечно. Настоящую. Это не краска.

– Не сомневаюсь. Палехов всегда четко работает. Выполните задание, а потом пусть вас увезут в больницу. Оттуда вы мне перезвоните и скажете, где именно находитесь. Остальное – уже мое дело. Будем разбираться с нашим дорогим Глебом Мартыновичем.

– А я останусь в больнице?

– Нет, конечно. Мы вас оттуда заберем.

Я неопределенно пожал плечами. Какая мне радость, что меня оттуда заберут? Я рассчитывал на его понимание, и, кажется, Леонид Иосифович понял, что должен заинтересовать меня в этом звонке.

– Сколько вы хотите за телефонный звонок? – спросил он. – За прыжок на автомобиль вам уже заплатили.

– Я думал, что вы мне заплатите такую же сумму. – Мне необходимо выторговать с него как можно больше.

– Напрасно подумали. Не говоря уже о том, что сумму вы наверняка завысили раз в пять. Любого бомжа за пару тысяч можно найти, чтобы согласился на машину броситься. А вы говорите, двадцать пять тысяч долларов. Не смешите меня.

– Они решили, что им нужен профессиональный артист, – гордо ответил я.

– А вы действительно профессиональный артист? – удивился Хейфиц.

– У меня диплом театрального института, – мрачно сообщил я, уже жалея, что вообще связался с таким жадным типом.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Леонид Иосифович, – пусть будет десятка. Хотя понимаю, что переплачиваю. Согласны?

– Пятнадцать. – Нужно хоть немного поторговаться.

– Десять, – отрезал он, – и учтите, что я могу вообще не платить. Просто сообщить Глебу Мартыновичу о том, как вы его подставили. И тогда уже другой человек за другие деньги сделает контрольный выстрел вам в голову.

Вот мерзавец! Он еще угрожает. Так обидно. Но он прав. Если пойдет на принцип, то вполне может ничего не заплатить и выдать меня Палехову. Напрасно я решил с ним связаться. Надо было завтра прыгнуть на машину, гарантированно получить свои пять тысяч и отвалить. Но мне так хотелось получить немного больше денег.

– Уже готовы меня сдать, – покачал я головой, – все вы такие… продюсеры.

– Десять тысяч, – упрямо повторил Хейфиц, – деньги получите завтра утром. Дайте мне номер своего мобильного телефона, вам позвонят. Но только учтите, что со мной такие шутки не проходят. Если решите все-таки подставить меня, как Палехова, то вообще никаких денег не получите. А вместо них у вас будут большие неприятности.

– Вы же понимаете, как я рискую.

– Будем считать, что мы договорились. – Леонид Иосифович кивнул мне и повернулся к появившемуся в коридоре Михаилу Лихоносову, которого сопровождала целая толпа людей.

Я мгновенно ретировался. Все-таки, заплатив двести долларов, я получил десять тысяч. Хотя еще не получил. Но посмотрим, чем все это закончится. Ведь игра только началась.

Кстати, по дороге домой я зашел в интернет-клуб и проверил информацию об аварии Лихоносова. Действительно, восемь лет назад Михаил наехал на человека, но Глеб Мартынович сумел его «отмазать», доказав, что прохожий сам был виноват в этом наезде. Представляете, в каком состоянии будет завтра Лихоносов, когда второй раз совершит подобный наезд? Нужно отдать должное Глебу Мартыновичу, он все психологически правильно рассчитал: если во второй раз придет на помощь своему бывшему подопечному, то Лихоносов поверит в него как в своего ангела-хранителя. Палехов учел все нюансы человеческой психологии, кроме одного фактора. И этим фактором был я.