– Да нууу… бред. Стал бы он так подставляться?

– Вот и я говорю – бред.

За этой шумной беседой, девушки не заметили, как подошла их очередь, и кассир нетерпеливо уставилась на них. Оплатив покупки болтуньи выпорхнули на улицу.

Я стал выкладывать содержимое своей корзины на ленту. Кассир по очереди пробивала все через сканер и складывала в фирменный пакет, а я тем временем принялся изучать короб над кассой, в котором всегда размещались различные муляжи сигаретных пачек. Странно – на их месте красовались канцелярские принадлежности. Я открыл было рот, чтобы поинтересоваться куда подевались сигареты, но тут же вскрикнул от резкой боли в ступне правой ноги. Тяжелая трость опустилась прямехонько по ее центру. Ее обладателем оказался невысокий пожилой мужчина интеллигентного вида, с которым я едва разминулся в первом магазине.

Поправляя свою изрядно потрепанную сумку, он изрек:

– Прошу меня извинить, молодой человек, я ненароком.

Я повернулся к кассиру и потянул было руку к коробу, как боль с новой силой вернулась в правую стопу. Я посмотрел на начинающего меня бесить старика.

– Прошу простить мою неуклюжесть, – сказал тот, и наклонившись в мою сторону, тихо, чтобы не услышала кассир, добавил. – Молчи. На улице поговорим.

Поняв, что и в этом месте сигарет я не получу, расплатился и, не задавая лишних вопросов, вышел. “Что вообще тут происходит? Люди с ума посходили что ли, пока я над проектом работал?” Я отошел немного в сторону от входа в маркет и принялся ждать старика, вернее его ответов на будущее вопросы. Через пару-тройку минут вслед за мной вышел и мужчина:

– Молодой человек, прошу прощения, уделите мне всего пару минут. Я вам все объясню, – он указал в сторону внутреннего двора ближайшего девятиэтажного дома.

– В опасные игры вы играете, молодой человек, – произнес мужчина.

Только теперь я смог его достаточно хорошо рассмотреть: серое твидовое пальто с опушкой на вороте, красный в клетку берет, перчатки и трость, то ли с хрустальным, то ли пластмассовым, набалдашником в виде шара с множеством граней, придавали ему вид старого, но статного, графа. Картину дополняли цепочка, торчащая из его нагрудного кармана, и горделивая осанка. Хотя где-то в глубине души, я понимал, что это всего лишь на всего пенсионер, со своими, понятными лишь ему, причудами. Бывший в свое время, скорее всего, кем-то вроде педагога или работника культуры.

– Можете звать меня Григорий Петрович, – вежливо поклонился, пожал мою руку и указал взглядом в сторону маркета мужчина. – Судя по всему вы не местный и многого не знаете о наших законах и порядках?

– Очень даже местный, – ответил я. – Просто давно не показывался на людях – слишком много дел накопилось и всё нужно было экстренно разрешить.

– Тогда, должно быть, вы не в курсе событий и перемен, случившихся за последнее время? – мужчина старался тщательно подбирать слова.

– Хм? Что у нас могло такого глобального случится, – с усмешкой спросил я. – Стало модно на ноги наступать? Что за день то такой: в одном магазине наорали, в другом ногу чуть не оттяпали… Сходил, блин, за сигаретами…

Услышав про сигареты, Григорий с опаской оглянулся по сторонам, словно боясь, что разговор могут услышать. Приложил палец к губам, с призывом:

– Говорите пожалуйста на эту тему тише. Случилось много чего. По какой-то причине вы мне симпатичны, и я посчитал своим долгом вас предупредить – сигареты вы не найдете ни в этом магазине, ни в любом другом. Они вне закона.

– В смысле? – непонимающе спросил я. – Как “вне закона”?

– Около месяца назад, – человек заговорил шёпотом, украдкой озираясь. – Власть в нашем городе поменялась. Как вы могли этого не узнать?

– Я работал. У меня был проект – заказ хорошо оплачиваемый. Я отрешился от всего мира. Даже отключил интернет и телефон, чтобы ничего не отвлекало.

– Тогда всё понятно. Что ж, изложу положение дел вкратце.

Далее, он произнес слова, которые наводили на мысль, что у Григория Петровича не все в порядке с головой:

– Ко власти в Городе пришла некая организация из левых либералов, со своей идеологией полного не примирения к табаку, ратующая за избавление от курения радикальными методами. Жестокими методами. Организация объявила полный запрет на ввоз и реализацию табачных изделий, а самих курильщиков – врагами государства. Всем им был объявлен ультиматум – в течении недели покинуть территорию города. Были даже вывешены часы с обратным отсчетом "До здоровья нации осталось…" По началу такие меры всячески высмеивались в народе, но, когда отсчет закончился, – мужчина пригладил ухоженную бородку, – стало не до шуток – начались чудовищные расправы над теми, кто курил или занимался запрещенной торговлей. А хуже всего то, что за головы нарушителей, была объявлена большая награда, теперь любой может сдать тебя властям, потому и верить никому нельзя. Страшное время наступило.

“Вот старый параноик, – подумал я. – Радикалы, преследование, казни… Это же в каком больном мозге могло такое родиться? Деньги клянчить будет, наверное.” Интерес к разговору у меня резко начал пропадать. От всего услышанного, опухоль из нервных окончаний на моём плече внезапно сильно разболелась, и я достал пачку сигарет с известным намерением, но тут же свободная от трости рука старика легла сверху, прикрыв ее. Я взглянул на старца – такую кардинальное перемену мне уже ранее довелось наблюдать.

От строгого и повидавший немало в жизни взгляда не осталось и следа. Вместо него, руки мне закрывал обезумевший от лютой ломки наркоман. С выпученными глазами, пристально глядящими на то место, где только что промелькнули сигаретные фильтры. Из уголка рта показалась тонкая струйка слюны, а сам он приоткрылся, обнажив язык. Руки его затряслись мелкой дрожью.

– Не здесь, прошу, не здесь, – глотая звуки, торопливо, произнес он. – Я отведу, я покажу где.

– Ок… – разговор начинал приобретать интересный ход, и я не стал сопротивляться. – Видите, раз знаете.

Прикинул, что, если он задумал напасть на меня, легко смогу с ним справиться, и решил ему немного подыграть – в моей жизни давно ничего интересного и динамичного не происходило. Григорий зашагал через двор опираясь на палку, пытаясь сохранить достоинство и отводя от меня жадный взгляд. Я последовал, хромая, за ним – нога в своем протесте присоединилась к плечу. И тут, глядя на окна домов, я заметил, как один из них облетел дрон чёрно-розового цвета, и едва слышно шелестя лопастями, скрылся в противоположном направлении.

Вместе с Григорием мы прошли один квартал, потом другой. Вышли на территорию спального массива, где особняком стояла трансформаторная будка. Подойдя к ней, мужчина достал что-то из своего кармана, и стал ковырять в навесном замке. Щелкнуло. “Вряд ли учитель может иметь такие навыки”, – подумал я. Григорий отпер дверь, и мы вошли в сырое, темное и гудящие помещение. Здесь пахло мазутом, плесенью и кошачьей мочой.

– Тут можно и поговорить, – сказал Григорий, протянув руку передо мной, не давая свалиться с невидимой ступеньки.

– Будете? – помня его жадный взгляд и протягивая сигарету спросил я.

– Премного благодарен, – отозвался тот. И всё же я расслышал дрожь в его голосе, хоть он и пытался казаться спокойным.

Мы закурили, и Григорий продолжил меня удивлять:

– Сказать по совести, я увидел, что вы курите, и понадеялся, может у вас осталось что?

“Должно быть шел за мной”, – подумал я. Григорий тем временем продолжил:

– Многотонные передвижные крематории поглотили всю табачную продукцию с прилавков магазинов и киосков вместе с теми, кто ей приторговывал и поставлял. Вы представляете? Они взяли, и просто спалили кучу людей! – мужчина сжал кулак свободной руки до хруста костяшек. – И эти проклятые дроны. Всюду сующие свой электронный нос, дроны. Уж не знаю, какие современные датчики в них стоят, но со своей работой они справляются на отлично, – мне показалось, что старый плут вытер невольную слезу. – Примерно в то же время появились огромные грузовые вертолеты. Уж не знаю, что они перевозили, но около четырех из них постоянно сновали над городом туда-сюда. Сразу был понятен размах всего этого предприятия. Даже по ночам, они доставляли новые грузы, не давая возможности нормально выспаться. Как вы могли это не услышать?

– У меня свои вертолетики в голове были, – засмеялся я. – Поболее ваших.

В темноте голос Григория казался сиплым и поникшим:

– Вот привел я вас сюда, покурили мы, не курил уже дюжину дней, теперь вот жалею…

– Да ладно вам не бойтесь, – меня начал разбирать смех от этой картины – два мужика, словно две юные девушки, прячутся от посторонних глаз, в какой-то темной будке. А после, одной становится якобы стыдно за содеянное. Смех, да и только!

– Вы не понимаете. Мы все напуганы. Не знаем, кому верить. Могу я рассчитывать на то, что вы меня не сдадите? Не выдадите мою тайну?

Я машинально кивнул, хотя в темном помещении вряд ли это можно было увидеть.

– Нам врут. Нагло врут, а мы ведемся на эту ложь.

– Можно ведь выехать из города, как я понял, никто же не держит? А то словно охота на ведьм какая-то? – я снова не смог сдержать усмешки.

– После остановки часов, мы заблокированы. Все выезды из города закрыты, повсюду блокпосты. И да – у нас реальная охота на ведьм началась. Сосед соседа сдаёт – слишком высока награда. Вы мне так и не ответили, – голос старика вновь дрожал. – Могу я рассчитывать на ваше молчание? Я стар и мне тяжело сдержать тягу к никотину. Хотя и думал я, что уже избавился от привычки за эти дни.

– Можете на меня рассчитывать. Даю слово. Буду нем как могила, – пафосно, как можно более убедительно ответил я. Было жалко старика, слишком уж погрузившегося в свои фантазии, и я решил подыграть ему.

– Отрадно слышать. И чтобы уж наверняка, между нами не осталось недосказанности, позвольте поинтересоваться, как ваше имя? Если вас не затруднит?

– Олег. Олег Ноябрев, – конспирация излишняя, посчитал я. Этому психу, никто никогда не поверит, скорее наденут смирительную рубашку.

Перед мысленным взором возник Григорий в завязанных на спине рукавах и своем красном клетчатом берете. С золотой цепочкой в зубах. Картина была очень смешная, и я закрыл рот ладонью, чтобы не заржать во всё горло:

– Слабо верится, что вся мировая элита поддержала этот эксперимент. Где же те нормы морали, которыми они всегда так хвалятся, где права и свободы? Где же миротворцы, что должны свергнуть очередной кровавый тоталитарный режим?

– Почему же? – ответил Григорий. – Этот эксперимент выгоден всем ключевым странам, именно тем, что не у них он воплощается. А остальным, по большому счёту, плевать. Может кто и встал против, но его сразу же осадили на место.

Мой живот резко и сильно прихватило – он требовательно заныл. “Пора заканчивать этот балаган”, – подумал я, вспомнив, что во рту с утра не было ни крошки.

– Вроде всё. Пора расходиться, – заметил я.

– Вы правы, мы друг друга видеть не видели и слыхом не слыхали, – голос Григория немного приободрился – сам, видать, хотел побыстрее закончить разговор и разойтись. – Всё же, спасибо за сигаретку.

Мы выбрались из тесной будки, собеседник предусмотрительно повесил замок и защелкнул его, и разошлись в разные стороны. Лишь на прощание Григорий сказал мне:

– В любом случае, будьте предельно осторожны, – и кивнул напоследок.

– И вам удачи, – в свою очередь ответил я. Мне определенно нравился этот, пусть он и был параноиком, человек.

2. Древо в розовом.

На город опустился непроглядный густой и вязкий туман. В свою квартиру я вернулся уже во втором часе дня, добрался без падений и иных приключений. Первым делом заварил себе крепкий кофе, приготовил омлет из пяти яиц с колбасой и сыром. За пару минут с ним расправился.

Пока я готовил, заметил на карнизе за окном ещё одного чёрного дрона с круглым розовым зрачком-линзой спереди и четырьмя лопастями на четырех же крыльях: передние два крыла находились чуть ниже треугольного носа, а другие и более крупные – сзади и выше. Сбоку красовалась розовая полоса, поверх которой, на ширину всего, блестящего металлом, корпуса, был отмечен таким же цветом номер – 44. Достаточно крупный, для обычной дешёвой пластмаски.

Раз за разом устройство беспомощно тыкало носом в стекло окна.

“Одинокий дрон на карнизе за окном, смотрит на меня, стучится в дом…” – по-своему перепел я известную песню и задвинул шторы – “Любят люди тратить деньги на всякую фигню”.

Развалившись в удобном кресле, включил сотовый. Сразу же на него стали приходить оповещения о пропущенных звонках. В количестве пятидесяти трех штук. И все от бывшей жены. “Соскучилась что ли? – удивился я. – Или прознала, что я теперь при деньгах? Маловероятно”. Набрал номер бывшей. Не абонент – скорее всего разрядился ее старый и потрепанный мобильник. Ну и ладно, сама наберет еще раз, если так нужен.

Наши с ней отношения идеальными назвать было нельзя. Я по своей глупости, имея два высших образования, так и не смог заработать достаточно денег – не было во мне такой жилки, что позволяет из всего получать выгоду. Обманывать, с целью наживы – не умею и не могу. Так и менял работы все одиннадцать лет, но от перемен толку было мало. Ни одна из них не позволила мне заработать достаточно. Хватало лишь на коммуналку и на самое необходимое. Жена в итоге не вынесла этой нищеты, и когда совсем накипело, мы разошлись со страшным скандалом.

Я переехал в этот европейский город, нашел недорогую квартиру и с тех пор перебивался мелкими подработками, худо-бедно влача свое существование. Пока несколько недель назад, ко мне не обратился заказчик с дельным предложением. Поначалу, мы еще как-то поддерживали связь по телефону и интернету, но постепенно звонки стали короче и реже, пока совсем не прекратились. И тут на тебе – пятьдесят три пропущенных. Может, она ещё никого не нашла мне на замену? Может действительно скучает, как я по ней? Теперь, когда наконец заработал достаточно, может снова сойдемся и всё у нас будет хорошо? Хотелось бы.

От этих раздумий снова захотелось закурить, и я вспомнил, что мы с Григорием приговорили последние сигареты в той будке. Снова усмехнулся, восстановив все обстоятельства нашего разговора. Стал вновь собираться на выход, закинув в рот мятную конфетку.

Я всегда был неприхотлив в одежде, часто экономил, потому и носил достаточно поношенные вещи: потертые коричневые вельветовые штаны, начавшие разрываться беспалые перчатки, подаренный женой несколько лет назад чёрный свитер. Всё это под любимой легкой осенней курткой красного цвета, с орлом, растопырившим свои когти, изображенным на спине. На ногах были ботинки со шнуровкой.

До нужного места – оптовой торговой точки, где, наверняка, я нашел бы табачную продукцию, нужно было преодолеть три остановки. Можно конечно было пройтись пешком, заглядывая во все встречные магазины и киоски, но идти по начинающему таять льду, мочить ноги не хотелось, и я вышел на автобусную остановку. Когда тот подошел, занял свободное место – людей было относительно немного.

Частые междугородние поездки во времена моей учебы, научили меня рационально использовать это время – спать в автобусах, да и вообще – при любом удобном случае. Когда поездка длится часа полтора-два это самый верный способ сократить путь. Мой организм привык к этому, и теперь я мог задремать, едва заняв пустое место. Иногда спал даже стоя. Вот и теперь, едва присев, я зазевал, глаза стали смыкаться…

Мне снится одинокое, слабое и хрупкое деревце посреди городской площади. Поникшее от недостатка влаги, с сухими скрюченными ветвями и бледной корой. Почти зачахшее. На его ветвях ни единого листочка, лишь шипы, мелкие и острые.

Незнакомый человек в лазурных одеждах твердой походкой устремляется к нему через все площадь. Едва он приближается вплотную, как на безоблачное небо набегают грозовые тяжёлые тучи, вдалеке беспорядочно начинают сверкать молнии и звучат нарастающие раскаты грома. Откуда-то из складок одежды он извлекает кинжал и резким движением проводит им по-своему запястью. Из раны появляется кровь, но ни как у людей красная, а темно розовая. Незнакомец окропляет корни дерева, и оно, напившись этой влагой, начинает оживать.

Под оглушающий скрип, дерево растет вверх и ширится, укрепляется. Шипы на раскидистых ветвях увеличиваются, словно выпущенные у кота когти. Миллионы шипов. Всё дерево наливается ярко розовым соком, не прекращая при этом разрастаться. Вскоре его вершина теряется в облаках, а корни раздвигают дома и постройки по периметру словно игрушечные кубики. По стволу появляются и плывут рваные черные пятна, складываясь в нечто подобное множества искореженных физиономий. Горожане в панике разбегаются от устрашающих гримас монстра, но едва дерево замедляет свой рост, из земли, словно зная, где находится каждый человек, молниеносным ударом кинжала, вырываются шипы, пронзая каждого из беглецов. Через несколько секунд, весь город, не занятый выросшим деревом, заполняется корчащимися и вопящими от боли людьми, нанизанными на смертельные шипы.

А после, сквозь их еще трепыхающиеся, словно умирающие бабочки на иглах, истекающие кровью тела, наружу прорастают диковинные лазурные цветы.

Земля вокруг древа просто утопает в них.

Прошло около двух минут, пока я, клюнув носом, не пришел в себя, и один из плакатов в автобусе не привлёк моё внимание. На нём над пятью цветными портретами, а были там три мужчины, одна женщина и дряхлый старик, красовалась надпись большими буквами: “Внимание! Розыск”. Несколько фотографий мужчин и старика, были от руки зачеркнуты. Внизу же надпись гласила: “Награда за поимку составляет 500 евро. За точные данные о местонахождении оных лиц – 100 евро. Призываем вас к сотрудничеству! Не оставайтесь равнодушными!”

А ещё ниже и правее – “Панацея ЛТД”, под логотипом розового ветвистого дерева, с торчащими из земли наружу корнями, и вписанного в круг с чёрным фоном.

“Жирно”, – подумал я, присвистнул, и поймал себя на мысли, что и сам бы не прочь заработать такие деньги.

“Мода что ли на такое сочетание пошла?” – критически оглядел я профессиональным взглядом логотип. Мой заказчик тоже требовал эти цвета и заказ я отработал на все сто. Едва я подумал об этом, как меня тут же передернуло – “Что за…?” Я уставился во все глаза в окно автобуса – параллельно ему, ехала машина моего дизайна, которая никак не могла быть реальной, ведь разрабатывалась она, по словам заказчика, всего лишь для компьютерной игры.