Цитаты из книги «Голая экономика. Разоблачение унылой науки»

в настоящее время уровень бедности для одного взрослого человека составляет 10 830 долларов, а для семьи из двух взрослых и двух детей 22 050 долларов.

индексе Джини39. На шкале индекса Джини число 0 отображает абсолютное равенство — при таком положении вещей все работающие зарабатывают одинаково. На противоположном конце этой шкалы находится число 100, отображающее абсолютное неравенство — состояние, когда все доходы получает один человек. На этом континууме можно расположить все страны мира. В 2007 году индекс Джини США равнялся 45, Франции — 28, Швеции — 23, Бразилии — 57. Согласно этому показателю неравенство доходов в нашей стране в последние несколько десятилетий увеличилось. В 1980 году коэффициент Джини в США был равен 36,5, а в 1950-м — 37,9.

Общее правило, основанное на исследованиях американского экономиста Артура Оукена и впоследствии получившее название по его имени — «закон Оукена», — гласит: рост ВВП на 3 процента в год на уровне безработицы никак не сказывается. А вот более или менее быстрые темпы экономического роста либо снизят, либо повысят уровень безработицы: на каждый процентный пункт изменения ВВП уровень безработицы изменится на полпроцента. Таким образом, увеличение ВВП на 4 процента приведет к снижению безработицы на половину процентного пункта, а рост ВВП всего на 2 процента — к увеличению безработицы на полпроцента. Это, конечно, не «железное» правило — этот закон, скорее, описывает взаимосвязь между экономическим ростом и безработицей в США на протяжении пятидесятилетнего периода, изученного Оукеном, приблизительно с 1930 по 1980 год.

«В целом законодатели вкуса от экономики рекомендуют ставить впечатления выше товаров, хобби выше вещей, делание выше владения» [7].

Экономические выгоды конкуренции огромны, но они распределяются между членами широкой группы; издержки конкуренции обычно меньше, но сильно сконцентрированы. В итоге получатели выгод от созидательного разрушения практически не замечают своей пользы, а проигравшие в борьбе приковывают себя к двери в офисе конгрессмена, ища у него защиты, — и так, скорее всего, поступил бы каждый из нас, грози ему опасность лишиться средств к существованию. Именно так обстоит дело и в сфере международной торговли. В целом международная торговля выгодна для потребителей. Мы платим меньше за обувь, автомобили, электронику, продукты питания и прочие продукты, которые лучше или дешевле производить в других странах — или дешевле производить в нашей стране благодаря конкуренции с зарубежными компаниями. Наша жизнь улучшается тысячами почти незаметных для нас способов, имеющими при этом весьма мощный кумулятивный эффект. Оглядываясь назад, на времена правления президента Клинтона, бывший министр финансов Роберт Рубин размышляет: «Экономические выгоды снижения тарифов, о которых мы вели переговоры последние восемь лет, — это самое существенное снижение налогов за всю историю человечества» [6]. Но более дешевой обуви и более качественного телевизора, по всей видимости, недостаточно, чтобы обычный человек сел на самолет и полетел митинговать в защиту прав Всемирной торговой организации (ВТО). В то же время большинство людей, чье благополучие напрямую зависит от глобализации, точнее, от ее отсутствия, мотивированы гораздо сильнее.

Роджер Фергюсон — младший, вице-председатель совета директоров Федеральной резервной системы с 1999 по 2006 год, объясняет: «Люди, которые принимают политические решения, но не способны по достоинству оценить взаимосвязь между безжалостным перемалыванием компаний в конкурентной среде и созданием богатства, в итоге сосредоточивают усилия на отмирающих методах и навыках. Они вводят законы, направленные на защиту слабых, устаревших технологий, тем самым существенно замедляя прогресс экономики

В одной статье Wall Street Journal под названием «Как технологии подгоняют ценники» писалось: «На первый взгляд кажется, что продуктовые магазины могут служить моделью единой цены для всех.

В авиационной отрасли сложно отделить бизнес-путешественников, готовых щедро платить за билет, от туристов, которые, как правило, стараются сэкономить. Продавая все билеты по одной цене, авиакомпания в любом случае будет терять деньги, какие бы планки она ни установила. Командированный часто готов заплатить 1800 долларов за перелет из Чикаго в Сан-Франциско и обратно; а тот, кто летит на свадьбу кузена Ирва, ни за что в жизни не раскошелится более чем на 250. Если авиакомпания установит высокую плату за перелет, она потеряет второго путешественника; но при низком тарифе она потеряет всю прибыль, которую ей готов принести первый. Что же делать? Научиться отделять путешествующих по делам бизнеса от туристов и взимать с них разную плату.

При этом менеджеры по маркетингу могут совершать две ошибки: недооценивать товар (в этом случае компания будет продавать толстовки по заниженной цене) или завышать цену и получить в итоге забитые склады. В сущности, есть еще один вариант. Компания может попытаться продавать одинаковый продукт разным людям по разным ценам; такую стратегию сегодня называют модным термином «ценовая дискриминация». Когда в следующий раз будете лететь в самолете, попробуйте провести небольшой эксперимент: спросите сидящего рядом пассажира, сколько он заплатил за билет. Скорее всего, стоимость его билета будет отличаться от заплаченной вами цены, возможно, даже весьма существенно

Забота об окружающей среде также считается предметом роскоши, хоть это и менее очевидно. Состоятельные американцы готовы тратить на защиту экологии большую долю своих доходов, чем менее богатые. Такое же соотношение мы видим и в мировом масштабе: богатые страны выделяют на охрану окружающей среды больше ресурсов, чем бедные. Объясняется это довольно просто: судьба бенгальских тигров заботит нас потому, что у нас есть возможность заботиться о них.