Следующую неделю Оливер Твист провел взаперти. У него был прекрасный шанс исполнить пророчество джентльмена в белом жилете – повеситься, скажем, на носовом платке. Но, поскольку платки считались непозволительной роскошью для носов бедных людей, идея эта так и осталась неисполненной.
Каждое утро Оливеру было разрешено мыться под насосом во дворе, а чтобы мальчик не замерз и не заболел, мистер Бамбл лично заботился о здоровье Оливера, разогревая его тычками трости. Не был мальчик лишен и общения: каждые два дня его выводили на место преступления – в столовую – и от души пороли на глазах остальных воспитанников.
В один из таких дней мимо работного дома проходил мистер Гэмфилд. Трубочист по профессии, в этот миг он был занят тем, что искал способы раздобыть пять фунтов, чтобы отдать долг за квартиру. Способы не находились – и в этот миг Гэмфилд разглядел на стене листок объявления.
Осел, исправно тащивший тележку с мешками, заполненными золой, не поторопился остановиться по велению хозяина и был немедленно наказан серией крепчайших ударов. Джентльмен в белом жилете, стоявший на пороге работного дома, улыбнулся, наблюдая эту сцену, ибо сразу понял: это именно тот хозяин, который нужен несносному Оливеру. Тем временем Гэмфилд, прочтя объявление, улыбнулся тоже: пять фунтов сами шли в его руки, а что касается мальчишки… Гэмфилд знал, как кормят в работном доме, а значит, малец наверняка был мелким и мог бы пролезть в любой дымоход.
– Если приход пожелает, я хотел бы взять этого мальчика и позаботиться о нем, – объявил Гэмфилд джентльмену в белом жилете.
Получив приглашение войти, Гэмфилд угостил осла наикрепчайшим пинком, дабы он не вздумал сбежать – и вошел в дом.
Совет собрался незамедлительно, а размышлял недолго. Гэмфилд слышал лишь тихое «сокращение расходов», «прекрасно отразится на балансе», «отразим в отчете»…
Наконец перешептывание прекратилось.
– Мы обсудили ваше предложение, – объявил глава совета, – и не одобряем его.
– Совсем не одобряем! – подтвердил джентльмен в белом жилете.
– Решительно не одобряем! – закивали члены совета.
– Стало быть, вы не отдадите мне мальчика? – попятился к дверям Гэмфилд, решивший, что членам совета стало каким-то образом известно о тех трех или четырех бездельниках, которых он забил до смерти.
– У вас грязная работа, недостойная юных джентльменов, поэтому мы считаем, что должны снизить объявленную премию.
Это меняло дело. Гэмфилд мигом оказался около стола:
– Сколько же вы дадите? Ну-ка?
Отбросив условности, джентльмены и Гэмфилд занялись торгом и в итоге сошлись на трех фунтах пятнадцати шиллингах. Под занавес сделки джентльмен в белом жилете дал несколько ценных рекомендаций: время от времени потчевать мальчишку палкой и не слишком закармливать.
После этого Оливера выпустили из заточения, надели чистую рубашку, а мистер Бамбл собственноручно принес миску с кашей и небывало большую порцию хлеба – никак не меньше пятидесяти граммов.
Оливер не выдержал и расплакался – и ронял слезы все время, пока ел кашу, хотя в ней и так было много воды.
После кормежки мистер Бамбл отвел Оливера в магистрат. В просторном зале их ожидали Гэмфилд, председатель совета и два джентльмена в напудренных париках. Один читал газету, а второй дремал.
– Вот этот мальчик, ваша честь, – объявил мистер Бамбл.
Тот, что читал газету, тихонько дернул второго за рукав.
– О! – проснулся тот. – Тот самый? Ну-с, думаю, ему нравится ремесло трубочиста – раз он идет в обучение?
– Он без ума от этой работы.
– А будет ли его будущий хозяин заботиться о нем, кормить, и так далее?
– Раз говорю, что буду, то буду, – угрюмо подтвердил Гэмфилд и оскалился, чем привел в ужас бедного Оливера.
– Вы производите впечатление честного и прямодушного человека, – вынес вердикт судья, близоруко всматриваясь на зверскую физиономию Гэмфилда.
Оставалось лишь подписать бумаги. Судья потянулся за чернильницей, и тут его взгляд случайно упал на дрожащего от страха Оливера.
– Что с тобой, мальчик? – спросил судья. Оливер вздрогнул и заревел, умоляя, чтобы его увели обратно в заточение, морили голодом, били хоть каждый день – только не отдавали этому страшному человеку!
– Вот как?! – возмутился мистер Бамбл. – Это самый коварный и лукавый сирота из всех, что я видел, ваше честь! Какая черная неблагодарность!
– Придержите язык, бидл, – неожиданно строго сказал второй судья и даже отложил газету.
Мистер Бамбл окаменел от изумления. Судьи переглянулись и кивнули друг другу.
– Мы отказываемся утвердить этот договор, – сказал один.
– Надеюсь… надеюсь… – пролепетал мистер Бамбл, – вы не считаете… будто приходские власти виновны в каком-то недостойном поступке…
– Это не наше дело, – резко оборвал судья. – Отведите мальчика в работный дом и обращайтесь с ним хорошо. По-видимому, он в этом нуждается.
В тот вечер джентльмен в белом жилете заявил, что повешение Оливеру не грозит, ибо его обязательно четвертуют. А наутро на стене вновь появилось объявление о том, что Оливер Твист сдается внаем и цена за него прежняя – пять фунтов.
Члены совета, разумеется, не собирались отступать от своего желания спровадить Оливера Твиста подальше от работного дома. Они пришли к выводу, что лучший способ избавиться от него – это отдать мальчишку на какой-нибудь корабль. Мистера Бамбла немедленно отправили в порт навести предварительные справки, а когда тот возвращался обратно, то встретил у ворот приходского гробовщика мистера Сауербери.
Длинный и жилистый Сауербери был вечно угрюм и всегда обряжен в черное.
– Я снял мерки с двух женщин, что умерли ночью, – сообщил он мистеру Бамблу, протягивая табакерку, сделанную в виде маленького гробика.
– Так вы сколотите состояние! – дружелюбно прокомментировал это известие Бамбл, запуская пальцы в табакерку.
– Не думаю, – сварливо ответил гробовщик. – Приходской совет назначил слишком низкую цену… А ведь высушенное дерево стоит недешево, мистер Бамбл!
– Кстати, – перебил его Бамбл, мысли которого были заняты иным, – может, вы знаете кого-нибудь, кому требуется мальчишка? Очень выгодные условия, мистер Сауербери, очень выгодные!
И в доказательство мистер Бамбл постучал тростью по объявлению на стене.
– Ах ты, господи! – завопил гробовщик и его худое лицо его озарилось радостью. – Да ведь об этом я и хотел поговорить! Я ведь исправно плачу в пользу бедных, а значит, могу и рассчитывать на кое-что! Я возьму у вас этого мальчишку – как вы на это посмотрите?
Вместо ответа мистер Бамбл подхватил гробовщика под руку и повел в дом. Пяти минут оказалось достаточным, чтобы решить дело: члены совета тут же постановили отправить Оливера Твиста гробовщику «на пробу». То есть, если хозяин убедится, что мальчишку можно кормить едва-едва, а делать он сумеет многое, то сможет оставить его у себя на определенный срок.
Все пожитки Оливера уместились в бумажном пакете. Надвинув шапку на глаза и, уцепившись за обшлаг мистера Бамбла, мальчик отправился на новое место.
Когда они вошли в дом гробовщика, тот уже закрыл в лавке ставни и что-то записывал в толстой приходно-расходной книге.
– Эге! – оторвался от своего занятия гробовщик. – Уж не тот ли это мальчик?
Он поднял повыше свечу и неяркий свет озарил заплаканное личико Оливера – пока шли, он опять не сдержался и заплакал.
– Он самый, – подтвердил мистер Бамбл, а Оливер поклонился.
Из маленькой комнатки позади лавки появилась тощая, похожая на старую лисицу женщина – супруга Сауербери. С ее лица не сходило ехидное выражение.
– Какой он маленький… – презрительно бросила миссис Сауербери, разглядывая Оливера.
– Ну что ж, он действительно мал ростом, – внимательно, словно в первый раз, оглядев мальчика подтвердил мистер Бамбл. – Но он обязательно подрастет, миссис Сауербери…
– Еще бы! – раздраженно проскрипела хозяйка. – Что ж не расти на нашем-то хлебе! Я все время говорю мужу: от приходских детей никакого толка – одна морока! Но вы, мужчины, всегда думаете, что знаете все лучше нас… Ну, ступай вниз, мешок с костями!
Он открыла боковую дверь и вытолкала Оливера на лестницу, ведущую в подвал, который в этом доме служил и кухней. У очага сидела девушка в грязном платье и стоптанных башмаках.
– Шарлот, – велела хозяйка, – отдай мальчишке остатки мяса, которые я отложила для пса – тот с утра не приходил домой. Надеюсь, ты не настолько привередлив, чтобы отказаться?
Отказаться?! Да при одном слове «мясо» у Оливера зажглись глаза и желудок затрубил победную песню! Оливер набросился на объедки так, словно перед ним стоял рождественский пирог.
– Ну, закончил? – поинтересовалась хозяйка, с тревогой наблюдая за совсем нежелательным проявлением аппетита.
Оливер огляделся по сторонам и, увидев, что ничего съедобного поблизости нет, кивнул.
– Пойдем, – проскрипела миссис Сауербери и стала подниматься по лестнице. – Я покажу, где ты будешь спать. Думаю, под прилавком будет в самый раз. Правда, там стоят гробы – но ведь ты ничего не имеешь против гробов?
Вскоре Оливер остался в лавке один. В лавке было душно и жарко, а воздух пропитывал запах дерева. Единственным источником света была лампа на верстаке. Тусклого освещения было вполне достаточно, чтобы разглядеть недоделанный гроб на широких черных козлах, стоявший посреди лавки. Холодок пробежал по спине мальчика: ему показалось, что вот-вот кто-то страшный покажется из гроба.
Замирая от страха, Оливер забрался на тюфяк под прилавком. Это новое пристанище больше всего напоминало могилу – но усталость быстро дала знать о себе и мальчик заснул.
Разбудил его грохот: кто-то нетерпеливый ломился в лавку.
– Сейчас отопру, сэр! – закричал Оливер, бросаясь к двери.
– Должно быть, ты и есть тот самый новый мальчишка? – спросили за дверью, пока Оливер возился с замком и цепочкой.
– Да, сэр.
– Сколько тебе лет? – поинтересовался голос.
– Десять, сэр.
– Значит, я тебя вздую, как только войду! – пообещал голос.
Дрожащей рукой Оливер отодвинул засов… Вместо сердитого джентльмена он увидел большеголового толстощекого мальчишку, который сидел на тумбе перед домом и поедал кусок хлеба с маслом.
– Простите, это стучали вы? Вам нужен гроб?
Простодушный вопрос привел толстяка в ярость. Вопя, что гроб скоро понадобится ему самому, мальчишка влепил Оливеру крепкого пинка.
– Меня зовут Ноэ Клейпол, а ты находишься под моим началом! Живо открой ставни, ленивая тварь!
Оливер кинулся выполнять приказ и при этом разбил стекло в одном из окон. Заверив Оливера, что ему за это обязательно «влетит», Ноэ смилостивился и помог отнести тяжелые ставни во дворик дома. Вскоре появились мистер и миссис Сауербери – и Оливеру действительно незамедлительно «влетело». Закончив выволочку, миссис Сауербери разрешила мальчикам пойти позавтракать.
Шарлот встретила Ноэ гостеприимно, усадив поближе к очагу, налив чаю и подвинув блюдо с куском копченной грудинки. Оливеру достались объедки, которые вместо тарелки положили на крышку от кастрюли. Что ж, Ноэ в глазах Шарлот заслуживал привилегий – ведь он был не сиротой из работного дома, а приютским мальчиком: у него были и отец – инвалид-ветеран, и мать-прачка, жившие неподалеку от лавки гробовщика, только они не могли заботиться о сыне и сдали его в приют.
Окрестные мальчишки дразнили Ноэ – и он сносил оскорбления безропотно. Однако, теперь у него в подчинении появился тот, на ком можно было отыграться за обиды. И Ноэ не упускал случая сделать это.
Однажды – Оливер жил у гробовщика уже больше месяца – мистеру Сауербери пришла на ум одна идея.
– Дорогая, – обратился он за ужином к супруге, – ты заметила, какой миловидный Оливер?
– Еще бы! – истерично хихикнула миссис Сауербери. – Ведь он столько ест!
– Я не о том, дорогая. У него меланхоличное выражение лица. Думаю, из него получился бы неплохой мьют.
Миссис Сауербери удивленно вскинула брови. Мьют? Мьютами именовали людей, специально нанятых для того, чтобы следовать за гробом. Неужели муженек всерьез думает…
Поняв, что сейчас сомнения будут озвучены, мистер Сауербери торопливо продолжил:
– Я говорю не о настоящем мьюте, а только о мьюте для детей. Представляешь: несут малыша, а следом вышагивает практически такой же малыш, полный скорби и сострадания. Очень эффект но, как ты считаешь?
И, хотя миссис Сауербери совсем не понравилось, что такая очевидная идея пришла в голову муженьку, а не ей, она должна была признать: выдумка превосходна! А вскоре представился и случай воплотить ее в жизнь.
Утром в лавку явился мистер Бамбл. Неторопливо достав вместительный бумажник, он извлек из него клочок бумажки и протянул гробовщику.
– Эге! – просиял мистер Сауербери. – Никак, заказ на гроб?
– И гроб, и похороны, – подтвердил мистер Бамбл, затягивая ремешок толстого бумажника.
– Бейтон? – прочел гробовщик. – Никогда не слышал такой фамилии.
– О, на удивление упрямая семейка! – неодобрительно сообщил мистер Бамбл. – Третьего дня вечером у них разболелась хозяйка. Послали за врачом. Врач в ту пору уехал на званный обед, но смышленый ученик сейчас же послал Бейтонам какое-то лекарство в баночке из-под ваксы.
– Быстро сработано! – похвалил гробовщик.
– Именно так! Но муж несчастной тут же сообщает, что принимать это лекарство его супруга ни за что не будет, так как оно от этой болезни не помогает! Виданная наглость! Прекрасное, полезное лекарство, которое неделю назад очень помогло двум ирландским рабочим и грузчику угля!.. Тем более, что его послали даром, в специальной баночке из-под ваксы – и на тебе!
– О! – только и сказал гробовщик.
– Именно так! – подтвердил мистер Бамбл и с силой пристукнул тростью. – Невыносимое упрямство! И вот теперь мы должны организовывать похороны!.. Вот адрес этих упрямцев – сделайте все побыстрее!
Мистер Бамбл так возбудился от рассказа, что одел треуголку задом наперед и не заметив этого вышел из лавки.
– Ах, Оливер, он так рассердился, что даже не спросил о тебе! – заметил гробовщик, глядя вслед быстро удаляющемуся бидлу.
– Да, сэр, – подтвердил Оливер, который на самом деле старался не показываться на глаза бидлу.
– Ну что ж, чем быстрее мы покончим с новым делом, тем лучше… Ноэ, присмотри за лавкой. А ты, Оливер, надень шапку и ступай за мной.
Вначале они шли по людным кварталам города, а потом свернули на улочку, еще более грязную и жалкую чем те, которые они только что миновали. По обе стороны улицы поднимались большие, высокие, но очень ветхие дома. Здесь обитала беднота. Иногда им попадались лавки, но торговцы давно поняли, что торговать здесь не для кого и теперь двери лавок были наглухо заколочены. Помещения быстро разрушались, но и там, по видимому, обитали люди: об этом свидетельствовали дыры, заменяющие бездомным двери. От сточных канав тянуло затхлой мерзостью.
На двери нужного дома не оказалось ни молотка, ни ручки звонка. Гробовщик толкнул дверь и она с трудом отворилась. По темному коридору они на ощупь пробрались на второй этаж. Наткнувшись на какую-то дверь, гробовщик постучал.
Им открыла девочка лет тринадцати. Едва заглянув за порог, гробовщик понял, что попал по адресу.
Огонь в очаге не горел, но какой-то человек по привычке сидел около холодных углей. Рядом с ним сидела старуха. В другом углу копошились оборванные дети, а в нише напротив двери лежало что-то, прикрытое старым одеялом. Увидев этот предмет, Оливер задрожал и прижался к гробовщику: он понял, что скрывается под одеялом.
– Никто к ней не подойдет! – заорал мужчина, увидев гробовщика. – Будьте вы прокляты! Не подходите, если вам дорога жизнь!
– Вздор! – примирительно сказал мистер Сауербери, который привык к любым ситуациям.
– Я не позволю ее зарыть! – не унимался мужчина. У него были глаза, налитые кровью, а седые волосы страшно растрепались. – Не найти ей там покоя: черви будут мешать, черви!.. Но они не смогут глодать ее – так она иссохла! Ее уморили голодом – вот что я вам скажу!
Не вступая в разговоры, мистер Сауербери достал из кармана мерку и взялся обмерять труп.
– Не было огня в очаге, и свечей тоже не было! – продолжал орать красноглазый. – Она умерла в темноте, не видя лиц своих детей, хотя они и стояли рядом! Для нее я просил милостыню, а меня посадили в тюрьму. Когда я вышел, она уже умерла. Ее уморили голодом!
Красноглазый вцепился себе в волосы и забился в припадке. На серых губах выступила пена.
Дети разревелись, но старуха пригрозила – и все смолкли.
– Это моя дочь, – пояснила старуха, подмигивая круглым птичьим глазом. – Я была молода, когда родила ее, теперь я весела и здорова, а она мертва… Когда ее похоронят? Велите прислать теплый плащ, чтобы я могла идти за гробом. И пирожка, и вина перед тем, как идти. Вы пришлете хлеба? Ковригу хлеба?
– Да, да, обязательно, – гробовщик вырвался из цепких старушечьих лап и торопливо вышел вон.
О проекте
О подписке