Цитаты из книги «Ирландец. Я слышал, ты красишь дома»

Приходишь и суешь под нос ствол. Сейчас стволы не суют, а сразу используют по назначению. В те дни все хотели получить денежки здесь и сейчас. Сегодня все кругом хотят получить с тебя денежки вчера

Теперь я во всем этом горько раскаиваюсь. Я никогда не был тираном в семье, но семья для меня была делом второстепенным. А Мэри… Мэри была слишком добра ко мне. И в какой-то момент я понял, что и дома-то не бываю, как и мои новые приятели. Нет, деньги я приносил в семью каждую неделю. Если мне было хорошо, то и Мэри была довольна. Вот каким эгоистичным ублюдком я был. Мне казалось, вот я приношу в семью бабки и этим все должно ограничиваться. Детям я не уделял должного внимания – деньги да, их они получали, а вот внимания моего – нет. И жене я не уделял достаточно внимания. Все изменилось в 60-е годы, когда я женился

И все мы ходим по земле между двумя датами – предначертанными свыше датами рождения и смерти. И ни на одну из них ты повлиять не в силах. Так какого черта мучить себя? Будь что будет. С некоторых пор эти нехитрые истины и стали для меня девизом. Я войну прошел – что худшего может со мной приключиться?

Иногда тебе приходилось действовать вопреки твоим принципам, и ты действовал вопреки им, а со временем даже не задумываясь, чисто автоматически.

Естественно, что о таких понятиях, как «боевой посттравматический синдром», ты и знать не знал, хотя и понимал, что с тобой что-то не так. Ты отчаянно пытаешься прогнать все воспоминания, но они тебя не отпускают.

Говорить нечего, делов ты в этой Европе наделал больше некуда – от хладнокровных убийств и воровства до безудержной пьянки и разврата. Тебя ни на минуту не покидал страх смерти или увечий. Не раз тебе в считаные секунды приходилось выступать в роли и судьи, и исполнителя приговора.

В Европе я ушел в себя и после этого уже больше не вышел. К смерти привыкаешь. Как и к тому, что приходится убивать других. Разумеется, не каждый день тебе приходится кого-нибудь убивать – выдаются и веселые денечки, но они мимолетны.

. И все дело в этих 411 днях сражений – они отпечатались не только на лице, но засели в глазах.

Среди бывших узников лагеря нашлись такие, кто с радостью одолжил у нас винтовки. И на лицах вершивших возмездие не было ни следа раскаяния.

Но транспорт сопровождала небольшая группа солдат. Взять их с собой мы не могли – наступали. Поэтому раздали им лопаты, и они стали копать для себя могилы. Вы спросите, а на кой черт кому-то париться из-за собственной могилы. Верно, вроде бы незачем. Но у человека всегда ведь теплится надежда: а может, эти вояки-американцы передумают и смилостивятся, а может, не ровен час, и свои подоспеют, а может, нас и расстреляют, но в награду за нашу ретивость прикончат сразу, без лишних мучений. Мне, во всяком случае, тогда расстреливать их не хотелось.