Глава III

Помню одно: очнулась я, как после страшного сновидения. Я слышала голоса, которые едва доносились до меня; волнение и абсолютный страх заглушили все мои чувства.

Еще несколько минут – и я пришла в себя. Теперь я прекрасно понимала, где нахожусь: в детской, в своей собственной кровати. Была ночь, на столе горела свеча, Бесси стояла в ногах кровати, а надо мной склонился какой-то господин.

Мне сразу же стало легче. Я почувствовала себя в безопасности, потому что в комнате был посторонний человек, у которого не было причин меня ненавидеть. Я знала его, это был мистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Рид вызывала, когда болели слуги. Для себя и своих детей она приглашала врача.

– Ну-ка, кто я? – спросил он.

Я ответила и протянула ему руку. Он взял ее, улыбнулся и сказал:

– Ну, теперь мы пойдем на поправку.

Затем он сказал Бесси, чтобы меня ночью ни кто не беспокоил. Дав ей еще несколько указаний, предупредил, что завтра опять зайдет, и ушел. Мне с ним было так спокойно, что, когда за ним закрылась дверь, я снова почувствовала себя незащищенной, да и комната словно потемнела.

– Может, вы теперь заснете, мисс? – ласково спросила Бесси.

Я не знала, что ответить, боясь грубости с её стороны.

– Попытаюсь.

Бесси ушла в комнату для горничных, расположенную рядом с детской. И я услышала, как она сказала:

– Сара, ложись со мной в детской, а то я боюсь, что эта бедная девочка умрет. Странно, что с ней случился этот припадок… Интересно, что она чувствовала? Все-таки миссис Рид была на этот раз чересчур сурова.

Они еще с полчаса перешептывались, пока не уснули.

Я же так и не смогла заснуть до утра.

После этого случая моя нервная система расшаталась настолько, что следы пережитого потрясения сохранились до сих пор. Да, миссис Рид, вы приложили немало усилий, мучая меня! Но я вас прощаю!

На следующий день, ближе к полудню, я встала, оделась, укуталась в теплый платок и села возле камина, чувствуя страшную слабость. Я тихо плакала, мое сердце разрывалось от тоски, хотя, наверное, я должна была бы радоваться, – никого из Ридов дома не было, Эббот не показывалась, и только Бесси ходила туда-сюда, прибираясь в комнате, да изредка необычно ласково обращалась ко мне. Однако ни тишина, ни приятные слова Бесси, ни сладкий пирожок, к которому я так и не притронулась, не смогли успокоить меня.

В то утро опять зашел мистер Ллойд.

– Уже проснулась? – воскликнул лекарь, входя в детскую. – Ну, Бесси, как девочка себя чувствует?

Бесси ответила, что превосходно.

– Тогда ей надо быть повеселее. Подойдите ко мне, мисс Джейн. Вас ведь зовут Джейн? Правильно?

– Да, сэр, Джейн Эйр.

– Я вижу, что вы плакали, мисс Джейн Эйр. Не скажете – почему? Вам нездоровится?

– Нет, сэр.

– Она, наверное, плакала потому, что не могла поехать кататься с миссис Рид, – ответила за меня Бесси.

– Ну да! Она слишком большая для таких глупостей.

Я была с ним согласна, и так как это незаслуженное обвинение задело мою гордость, живо ответила:

– Я за всю мою жизнь ни разу еще не плакала о таких пустяках. Я вообще не люблю кататься! А плачу потому, что чувствую себя несчастной.

Добрый аптекарь был, видимо, удивлен моим признанием. Он внимательно разглядывал меня своими ласковыми проницательными серыми глазами, затем сказал:

– Что с тобой вчера случилось?

– Она упала, – снова за меня ответила Бесси.

– Упала! Ну вот, опять как маленькая! Разве такие большие девочки падают? Тебе, видимо, лет восемь или девять?

– Десять. Меня нарочно сбили с ног, – резко сказала я, снова поддавшись чувству обиды, – но мне не поэтому стало плохо.

Мистер Ллойд задумался и потянулся в карман пиджака за табаком. В это время зазвонил колокол, – слуг сзывали на обед, но аптекарь не знал о значении этого звона.

– Вас зовут, – сказал он Бесси, – можете идти вниз. А мне, пока вы вернетесь, надо поговорить с мисс Джейн.

Бесси пришлось уйти.

– Значит, твоя болезнь не связана с падением? Так что же случилось? – спросил мистер Ллойд, когда няня ушла.

– Меня заперли в комнате, где живет привидение, а там было уже темно.

Мистер Ллойд, улыбнувшись, нахмурился.

– Что? Привидение? Да, ты еще совсем ребенок! Ты боишься привидений?

– Да, я боюсь привидения мистера Рида. Он умер в той комнате и там лежал… Никто не заходит в ту комнату, и это было жестоко – закрыть меня на ночь в ней, в темноте! Я этого никогда не забуду.

– Ерунда! Может быть, ты и днем боишься?

– Нет, но ведь скоро опять наступит ночь. А потом есть другие причины, из-за которых мне так горько, так горько здесь.

– Какие же?

– Во-первых, я сирота, у меня даже нет братьев и сестер.

– Но у тебя есть хорошая тетя, кузен и кузины.

Последовало невольное молчание, затем я уже совсем по-детски выкрикнула:

– Да ведь это Джон Рид сбил меня с ног, а тетя приказала запереть меня в красной комнате!

Мистер Ллойд опять потянулся за табакеркой.

– Разве тебе плохо в Гейтсхэдхолле? – спросил он. – Разве ты не рада, что живешь в таком большом доме?

– Это не мой родной дом, сэр, а Эббот говорит, что я хуже прислуги в нем.

– Эх ты, глупышка! Неужели ты хочешь уехать из этого прекрасного дома? А у тебя нет других родственников, кроме миссис Рид? Со стороны отца, к примеру?

– Не знаю. Я как-то спросила тетю Рид, так она ответила, что у меня, возможно, кто-то и есть, но все они наверняка бедные люди. Тетя Рид говорит, что мои родственники могут быть только попрошайками.

– А ты не хочешь поступить в школу?

Я снова задумалась. Бесси рассказывала, что в школе, хоть там и строгие порядки, учат рисовать, вязать, играть на фортепиано, читать по-французски. Кроме того, школа – это дорога, это конец страданиям, это новая жизнь. Всё, решено.

– Я бы хотела поехать в школу.

– Ну-ну, кто знает, что нас ждет, – сказал аптекарь, вставая. – Девочку надо увезти отсюда, – добавил он, уже обращаясь к самому себе, – нервы у неё порядком расшатаны.

Вернулась Бесси, и в ту же минуту мы услышали шум подъезжающего экипажа.

– Ваша госпожа подъехала? – спросил мистер Ллойд Бесси. – Мне необходимо переговорить с ней.

Видимо, аптекарь всё-таки посоветовал мисс Рид отправить меня в школу, потому что в один из ближайших вечеров я случайно подслушала разговор Бесси и Эббот, говоривших об этом. Они решили, что я уже сплю и ничего не слышу.

– Миссис Рид, наверное, себя не помнит от радости, что появилась возможность избавиться от этой гнусной Джейн, – сказала Эббот. – И правда, у девчонки вечно такой вид, точно она замышляет что-то подлое.

– Её можно и пожалеть, – вздохнув, возразила Бесси. – Она ведь сирота…

Из их последующего разговора я впервые узнала, что мой отец был бедным пастором; что мать моя вышла за него против воли родителей, поэтому они лишили её наследства, и что всего через год после свадьбы мои родители умерли от тифа.

Глава IV

У меня появилась надежда, что жизнь моя скоро изменится, поэтому я пошла на поправку.

Однако дело со школой затянулось. Никто больше не заговаривал о моей отправке туда, а мое положение в доме между тем только ухудшилось. Миссис Рид совершенно отделила меня от своей семьи. Я жила теперь в маленькой комнатушке, туда же мне приносили еду. Со мной мало разговаривали, а миссис Рид смотрела на меня с отвращением.

Миновали ноябрь, декабрь, а также половина января.

Это случилось пятнадцатого января, около девяти часов утра. Из окна своей комнаты я увидела, как к дому подъехал экипаж. Меня это мало заинтересовало, потому что ко мне никто никогда не приезжал. Но на этот раз я ошиблась. Через некоторое время в комнату влетела Бесси, умыла мне лицо и руки и сказала, чтобы я немедленно спустилась в столовую, где меня уже ждут.

Миссис Рид сидела как обычно у камина. Она сделала мне знак подойти ближе, и представила меня какому-то незнакомцу:

– Вот девочка, о которой я вам говорила.

Мужчина медленно повернулся и вонзил в меня свои серые колючие глаза. После чего заговорил басом:

– Она небольшого роста, сколько же ей лет?

– Десять.

– Уже? – после небольшой паузы спросил он. – Как тебя зовут, девочка?

– Джейн Эйр, сэр.

Прошептав эти слова, я внимательнее посмотрела на незнакомца: черты лица у него были крупные, суровые и резкие.

– Ну, Джейн Эйр, ты хорошая девочка?

Я молчала, тогда вмешалась миссис Рид:

– Лучше об этом не спрашивайте, мистер Брокльхерст.

– Что ж, очень жаль. В таком случае нам с ней придется побеседовать. – Он сел в кресло напротив миссис Рид.

– Подойди сюда, – сказал он.

Я послушно подошла к нему, и мистер Брокльхерст поставил меня прямо перед собой. У меня появилась возможность разглядеть его еще лучше: огромный нос, жесткий рот, торчащие вперед зубы… Мне захотелось бежать, куда глаза глядят.

– Непослушание – это грех! Ты знаешь, куда пойдут грешники после смерти?

– Да, они пойдут в ад, – последовал мой давно заученный ответ.

– А ты разве хочешь попасть в ад?

– Нет, сэр.

– А что ты должна делать, чтобы избежать этого?

Я не сразу ответила.

– Постараюсь не заболеть и не умереть.

– Как можно стараться не умереть? Даже дети младше тебя умирают! Я полагаю, что у тебя злое сердце, и ты должна молить Бога, чтобы он изменил тебя.

Я собралась было спросить, каким образом Бог проделает это, но тут вмешалась тётя:

– Позвольте, мистер Брокльхерст, мне кажется, я вам писала, что эта девочка склонна к притворству и лжи. Я бы хотела попросить вас и наставниц Ловудской школы относится к ней как можно строже для её же блага.

Не зря я ненавидела миссис Рид! Ей хотелось отравить моё существование и в новой жизни, настраивая против меня мистера Брокльхерста. И ей это удалось.

– Притворство – самая плохая черта характера ребенка, – согласился мистер Брокльхерст. – Можете не сомневаться, миссис Рид, за ней установят надлежащий надзор. Я поговорю на этот счёт с мисс Темпль и наставницами.

– Я бы хотела, чтобы её воспитывали в соответствии с её будущем положением в обществе, – продолжала моя благодетельница. – Её необходимо научить смирению. Что же касается каникул, то проводить она их будет, с вашего позволения, также в Ловуде.

– Конечно, сударыня! Я уверен, что она будет благодарна за то воспитание, которое получит у нас.

– Итак, я в ближайшее же время пришлю её к вам, мистер Брокльхерст. Ответственность, которую я на себя возложила, заботясь о ней, оказалась для меня слишком обременительной.

– Конечно, конечно, сударыня! Дело в том, что меня пригласил к себе погостить на пару недель один из моих друзей, но я извещу мисс Темпль, чтобы она ожидала новую девочку, так что с приемом не будет никаких проблем. Тебе же, девочка, я оставляю книжку «Спутник ребенка». Обрати внимание на рассказ об ужасной и внезапной смерти Марты, плохой девочки, которая постоянно лгала.

Через несколько минут подали экипаж, и мистер Брокльхерст уехал. Миссис Рид и я остались одни. Несколько минут прошло в молчании: она шила, а я рассматривала её. Миссис Рид, думаю, было около тридцати шести лет. Это была полная, крепкого телосложения женщина с массивными чертами лица, глаза которой отнюдь не светились добротой. Она была педантичной и мелочной хозяйкой, от которой частенько доставалось арендаторам и слугам, и только своим детям она позволяла любые вольности.

Итак, сидя от неё в нескольких шагах, я держала в руках книжицу о внезапной смерти лгуньи Марии. Во мне всё кипело. В конце концов я не выдержала, – огульные обвинения во лжи в присутствии постороннего человека показались мне болезненно оскорбительными. Я не могла промолчать:

– Я не лгунья! – крикнула я миссис Рид. – Будь я лгуньей, я бы сказала, что люблю вас, но я говорю вам, что не только не люблю, но даже ненавижу вас больше всех на свете, даже больше, чем вашего сына! А эту книгу о лгунье можете отдать своей дочке Джорджиане, это она врёт, а не я!

– Тебе больше нечего сказать? – холодно спросила тетя, как говорят со взрослыми, а не с детьми.