Но он знал, что, если сегодня привезет ей тюльпаны, она не будет улыбаться. У него есть только один способ заставить ее радоваться – навсегда исчезнуть с лица земли. И он решил приехать к ней с пустыми руками, в надежде, что она не изменила свое решение.

В тот день Тони практически вырвал у нее обещание поужинать с ним. Он хотел подождать еще некоторое время, дать ей возможность оправиться от шока, вызванного потерей мужа. Но Рена беременна, а ее дела с каждым днем идут все хуже. Тони понял, что дальше откладывать этот разговор нельзя. Он обещал Дэвиду.

Тони остановил машину у ворот, подошел к двери и постучал. Никто не открыл. Он постучал громче – результат тот же.

– Рена! – крикнул он.

Никакого ответа.

Обеспокоенный, он взялся за ручку двери, и, к его удивлению, она открылась.

Ему стало страшно. Рена теперь живет одна, а подобная неосторожность не в ее духе. И нигде в доме, кажется, не горит свет.

Он вошел внутрь и сделал несколько шагов.

– Рена!

Тони направился вперед. Открыл одну дверь, другую. Никого. Достигнув конца коридора, он заглянул в последнюю комнату и увидел при слабом свете луны, льющемся из окна, что Рена спокойно спит на кровати.

Когда-то Тони любил ее. Он лишил ее девственности в восемнадцать лет, и когда она расплакалась от переполнявших ее эмоций, привлек к себе, обнял и поклялся ей в любви. Рена отдалась ему вся, без остатка, а он старался сделать для нее все, что мог. Но этого оказалось недостаточно. Им овладела другая великая страсть – гонки. С самого детства он мечтал чувствовать порывы ветра на лице, скорость, хотел испытывать судьбу, рисковать и ощущать себя свободным.

Тони был прирожденным гонщиком и сравнительно легко добился всего, к чему стремился, – ценой разочарований отца и разбитого сердца девушки, которую он так любил.

На него снова нахлынули воспоминания, но он отогнал их. Он приехал сюда не ради прошлого, а ради будущего. Теперь Рена – вдова Дэвида, и горе отражается на ее лице даже во сне.

Внезапно она шевельнулась, открыла глаза и испугалась, увидев в полутьме чью-то фигуру у двери. Но тут же она узнала Тони, и страх на ее лице сменился гневом. Она села и резко спросила:

– Что ты тут делаешь?

– У нас назначено свидание.

– Свидание? – Она явно забыла об их уговоре. Но тут же вспомнила и рассердилась еще сильнее. – Как ты сюда попал?

– Дверь была не заперта. Это дурная привычка – оставлять дверь открытой. Кто угодно может войти.

– Кто угодно и вошел, – проворчала Рена.

Тони решил не обращать внимания на кол кость.

– Просто я как-то незаметно заснула. Который час? – через мгновение спросила она.

– Четверть девятого.

Она посмотрела на него испытующе:

– И ты стоял тут все это время?

– Нет, – ответил Тони, – я только что вошел. Я сам опоздал. Извини.

«Ребенок», – подумал он. Многие его приятели говорили, что их жены страдали повышенной утомляемостью в первые месяцы беременности.

Вслух он произнес:

– Просто тебе здорово досталось. Ты слишком многое пережила за эти несколько недель.

– Ты не знаешь, что я пережила. – Она специально говорила резко, но Тони делал вид, что не замечает ее тона.

– Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

– Собраться? – Рена нахмурилась.

– Мы едем ужинать.

– Нет-нет. Не сегодня. Я… Я не очень хорошо себя чувствую.

– Тебе станет лучше, когда ты поешь. Как давно ты ела последний раз?

– Не знаю… Около полудня…

– Тебе надо беречь силы, Рена.

Она открыла рот и хотела что-то сказать, но промолчала.

– Я подожду тебя в гостиной.

Тони повернулся и вышел, не оставив ей выбора.

Этим вечером ему придется склонить ее к более важному решению.

Рена медленно встала с кровати. Ей не хотелось никуда ехать, но члены семьи Карлино никогда не отступают, пока не получают желаемое.

Потом она вспомнила свой разговор с мистером Зелински. Да, он был внимателен, сочувствовал ей, но сделать ничего не мог. Теперь она не в состоянии платить жалованье своим работникам. Пурпурные Поля обречены.

У нее кружилась голова, она чувствовала слабость. Сегодняшние события лишили ее аппетита, но она вынуждена была признать, что ей необходимо поесть ради ребенка.

Рена быстро оделась и посмотрела на себя в зеркало. Лицо побледнело и осунулось, волосы растрепаны.

Она умылась, слегка нарумянилась и припудрилась, собрала волосы в пучок на затылке, чтобы выглядеть по-человечески, и вышла из комнаты.

Тони встал с дивана и внимательно ее осмотрел. Она опустила глаза.

– Теперь ты выглядишь лучше, – заметил он и подошел к двери, чтобы открыть ее. – Пошли?

– Куда ты собираешься меня вести?

Тони понял, чего она опасалась.

– Я все устроил, Рена. Никто не увидит тебя со мной.

Если бы она не была так огорчена своим положением, ее лицо вспыхнуло бы от такого заявления. Она вскинула голову:

– Ты уверен?

– Мы – совладельцы ресторана «Альберто». Сегодня ресторан открыт только для нас с тобой.

– Ты хочешь сказать, что закрыл его ради меня?

– Я просто подумал, что тебе не захочется в будущем отвечать на вопросы о том, как ты оказалась со мной в ресторане.

Рена и забыла, что семья Карлино управляла и другими предприятиями, помимо винной империи. Они владели несколькими ресторанами и магазинами, которые торговали всем, что имело отношение к вину.

– Но, надеюсь, тебе ясно, что это не свидание, Тони.

Он кивнул:

– Совершенно ясно.

Они вышли из дома, Рена заперла дверь и решительно направилась к машине. Не дожидаясь Тони, она села на переднее сиденье и пристегнула ремень безопасности.

– Готова? – спросил он и завел мотор. – Сегодня теплый вечер. Ты не возражаешь, если я опущу верх?

– Нет. Я рада буду глотнуть немного свежего воздуха.

Тони любил так ездить: ощущать ветер, чувствовать свою власть над машиной и дорогой.

Правда, сейчас он вел автомобиль осторожно, время от времени поглядывая на Рену, которая не могла не оценить его заботливости.

Тони был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо встречала. Она думала о нем так с тех самых пор, как он, шестнадцатилетний, появился в городской школе. До того он, как и другие Карлино, посещал элитное частное учебное заведение, но, возненавидев режим, дисциплину и одиночество, настоял на том, чтобы его перевели в обычную школу.

Тони произвел на нее неизгладимое впечатление. Они стали общаться, их дружба постепенно становилась все теснее, и через год Рена уже была постоянной девушкой Тони, несмотря на его богатство и положение в Напе и на то, что Санто Карлино и ее отец стали лютыми врагами.

Но Рена никогда по-настоящему не верила в прочность их отношений.

– Хочешь послушать музыку? – спросил Тони и потянулся к плееру.

– Если не возражаешь, япредпочла бы тишину.

Она не хотела вспоминать, как каталась с Тони на его автомобиле с опущенным верхом, и музыка играла громко-громко, и они шутили и смеялись. Тогда им было так хорошо вместе!

Вскоре Тони остановил машину у служебного входа в ресторан «Альберто».

– Ты голодна? – спросил он.

– На самом деле да.

– Это хорошо, потому что еда нас ждет.

Рена не успела расстегнуть ремень безопасности, а Тони уже открыл дверцу с ее стороны, чтобы помочь ей выбраться. Вместо того чтобы упрямо выбраться из машины самой, она подала ему руку и тут же оказалась во власти целой гаммы ощущений. Его прикосновение, ее ладонь в его большой руке… Но как только Рена оказалась на дорожке, она тут же отстранилась.

– Сюда, – произнес Тони.

Она приказала себе успокоиться и пошла за ним в ресторан.

Тони говорил правду: помещение было пустым. В кабинке в углу горели свечи.

– Я не знал, что ты предпочитаешь, и велел шефу приготовить несколько блюд. – Он посмотрел на Рену.

– Ты забыл, что я люблю пиццу с копченой колбасой и стручковым перцем?

Тони усмехнулся:

– Никто не ел пиццу с таким азартом, как ты, Рена. Но вряд ли она есть в сегодняшнем меню. Давай пойдем на кухню и посмотрим, что шеф наколдовал для нас.

На кухне они нашли несколько прикрытых крышками блюд, свежий хлеб, целый набор салатов и десертов.

Тони поднял одну крышку и объявил:

– Телячий эскалоп, еще горячий.

Рена с интересом взглянула на блюдо.

Тони поднял другую крышку:

– Макароны под соусом из сыра и красного перца с беконом и чесноком.

От блюда шел ароматный пар. Рена наклонилась ниже:

– Как вкусно!

Тони поднял еще две крышки и обнаружил ростбиф и палендвицу, которые пахли очень аппетитно, но были тяжелы для Рены, и равиоли с калифорнийскими орехами.

– Я бы предпочла равиоли и этот салат, – сказала Рена.

– Прекрасно! – Тони взял блюдо, которое она выбрала, и еще одно для себя. – Если ты можешь захватить салат, мы приступим, как только я найду бутылку вина.

– Я не буду пить вино, – заявила она.

Тони взглянул на нее и вопросительно поднял брови.

– Предпочитаю воду, – поспешно добавила она.

– Травись, если хочешь, – улыбнулся Тони.

Он расставил блюда на столе, на минуту исчез и вернулся с бутылкой «Каберне Карлино» и графином с водой.

Они ели молча. Рена расправлялась с замечательным салатом, а Тони потягивал вино и внимательно изучал ее взглядом.

– Перестань смотреть на меня.

– Ты – лучшее, что есть в этом зале.

Рена сощурилась:

– Не надо, Тони.

Он пожал плечами:

– Я только констатирую очевидное.

Когда он пускал в ход свое обаяние, мог приворожить всю Напу и даже больше.

– Может быть, теперь ты сделаешь то важное сообщение, которое не мог сделать утром?

– После ужина, Рена.

– Почему?

– Я хочу, чтобы ты поела.

Она нахмурилась и покачала головой:

– Ты думаешь, то, что собираешься мне сказать, лишит меня аппетита?

Тони шумно вдохнул и резко выдохнул:

– Потому что ты голодна и измучена, понимаешь?

– Что это ты вдруг стал обо мне беспокоиться?

– Я всегда беспокоился о тебе, Рена, – произнес он гораздо более мягко.

– Нет, Тони, к этому мы не вернемся. Никогда.

Она сделала акцент на последнем слове. Ей не хотелось вставать на тропу воспоминаний. Слишком много связывало их с Тони в прошлом. Она думала, что рана, которую он ей нанес, не заживет никогда.

– Ты можешь на несколько минут забыть, кто я такой, мирно разломить со мной хлеб и насладиться вкусным ужином?

Рена уступила, хотя странное поведение Тони ее смущало.

– Ладно. Я поем, пока равиоли не остыли.

– Хорошая девочка.

Она одарила его сердитым взглядом.

Он поднял руки:

– Извини.

А потом с удовольствием занялся своим филе и осушил два бокала вина.

Тони сам, отказавшись от помощи Рены, убрал пустые тарелки. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, подумать, как предложить вдове своего друга стать его женой и не показаться при этом жестоким и циничным. И решил, что лучше всего сказать ей правду.

Черт! Ведь на самом-то деле он никогда не думал вступать в брак ни с кем, кроме Рены. Когда-то они часто мечтали о том, что будет, когда они поженятся. Но у Тони появилась реальная возможность стать профессиональным гонщиком, а у Рены заболела мать. Надо было ухаживать за ней, помогать отцу вести дела. И Тони пришлось ее бросить. Он уехал один. Это была единственная ложка дегтя в его блестящей жизни. Он умолял ее приехать к нему, но она отказалась. Не смогла. У нее были обязательства перед семьей. Она любила виноделие, любила Пурпурные Поля. Она родилась для жизни в Напе, как он – для гоночных трасс.

Он обидел ее. Если честно, почти сломал.

Он звонил ей из разных мест, но она каждый раз говорила все более холодно и однажды попросила его больше ей не звонить. А через два года вышла замуж за Дэвида. Тони на свадьбу не пригласили.

Тони принес на подносе десерт: пирожные, фрукты, мороженое.

Рена с насмешкой наблюдала, как он расставляет все это на столе.

– Знаешь, – сказал он, – что бы ты там не думала, я родился не принцем. Дома мы все делали сами. Отцу так нравилось.

– А я считала, что ты привык, чтобы тебе прислуживали.

– Я и не отрицаю. Я богат и могу себе позволить…

– Закрыть ресторан на целый вечер, чтобы поужинать без посторонних?

– И это тоже.

– Я, кажется, должна считать за честь, что ты подаешь мне ужин. У тебя, наверное, имеются на то веские причины.

– Ты права. – Он посмотрел на десерт на столе и подвинул к ней тарелку с мороженым. – Ты же любишь мороженое. Так ешь.

Рена не заставила себя упрашивать. Схватив ложку, она погрузила ее в сладкое лакомство. Тони принялся за свою порцию.

Съев несколько ложек, Рена отодвинула тарелку:

– Ну, Тони, я поужинала с тобой. Здесь никого нет. Теперь ты можешь сказать то, что хотел.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь, Рена, – начал Тони.

Она отвернулась и стала смотреть на фонтан в центре зала.

– Ненависть – слишком сильное чувство.

– Значит, ты меня не ненавидишь? – спросил он со слабой надеждой в голосе.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Я не это имела в виду.

Тони не смутился. Он был готов к подобному.

– Что сказал тебе Дэвид перед смертью?

Она села очень прямо:

– Это не твое дело.

– Конечно. Но я должен тебе сообщить, о чем он просил меня, Рена. Я хочу, чтобы ты услышала слова, которые он произнес, когда я ехал с ним в больницу.

У нее на глазах выступили слезы. А Тони не мог выдержать, когда она плакала. В ее взгляде мелькнул испуг, как будто прощальные слова Дэвида могли причинить ей новые страдания. Но она взяла себя в руки:

– Хорошо. Да, я хочу знать, что он сказал.

Тони старался, чтобы его голос не сорвался:

– Он сказал, что любит тебя.

Рена глубоко вздохнула. На глаза опять навернулись слезы.

– Что ты достойна счастливой жизни, – продолжал Тони.

– Он был очень добрым человеком, – прошептала она.

– В последний момент он думал только о тебе.

Одна слезинка скатилась с ее ресниц.

– Спасибо, Тони. Мне нужно было это услышать.

– Я не закончил, Рена. Есть кое-что еще. Она тяжело откинулась на стенку кабинки:

– Говори.

– Он просил меня заботиться о тебе. Защищать тебя. И я собираюсь поступить именно так. Рена, я хочу на тебе жениться.