Цитаты из книги «Уцелевший»

Потому что на самом деле между самоубийством и мученичеством нет почти никакой разницы. Разница только в степени освещения твоей персоны средствами массовой информации. Если дерево падает в чаще леса и никто не видит и не слышит его падения, оно просто лежит и гниет, правильно? И если бы Иисус Христос умер от передозировки барбитуратов, один, на полу в ванной, вознесся бы Он на Небеса или нет? Вопрос не в том, собирался я или нет покончить с собой. Все эти усилия, деньги и время, лекарства, писательская команда, диета, агент, бесконечные лестницы в никуда – это была подготовка к тому, чтобы я мог угробить себя на глазах многотысячной аудитории.

На самом деле все это – то же самоубийство, но растянутое во времени. Потому что загар и стероиды представляют проблему только в том случае, если ты собираешься жить долго.

Представьте историю Золушки, где герой смотрится в зеркало и не узнает себя. Каждое слово, которое он говорит, ему пишут профессионалы пера. Все, во что он одевается, подбирают ему имиджмейкеры или шьют модельеры. Все его дни расписаны по минутам его представителем по связям с общественностью. Может, теперь вы поймете, что это такое.

Как агент объяснил мне свой замысел, наша кампания нацелена не на самых интеллектуальных людей. Мы нацелены на большинство. Он сказал: – Отныне и впредь воспринимай себя как, например, диетическую «кока-колу».

Люди, желающие прикупить мессию, хотят, чтобы товар был качественным. Никто не последует за неудачником. Когда речь идет о выборе спасителя, их не устроит обыкновенный человек.

Главное – помнить, что твое сердце бьется лишь для того, чтобы ты мог регулярно обедать в Белом доме в качестве специально приглашенного гостя.

Как говорится в той старой пословице: важно не то, что ты знаешь. Важно, кого ты знаешь.

Он открывает портфель и достает коричневый пузырек. – Вот, – говорит он. – Прими парочку серенадона. Самое лучшее успокоительное. Только его еще нет. – А ты притворись, что есть, – говорит он. – Эффект плацебо. – И вытряхивает мне на ладонь две таблетки.

Я вспоминаю Фертилити и думаю: неужели я – единственный человек в этом мире, которого еще можно хоть чем-нибудь удивить. Фертилити с ее снами про несчастья и бедствия и этот чисто выбритый дядечка с его замкнутой петлей истории – как две горошины в одном стручке. Скучном и неинтересном.

В 1653 году, говорит он, русская православная церковь изменила обряд, устав богослужения. Отправление литургии. Просто слова. Язык. По-русски, Господи Боже мой. Некий епископ Никон провел эту реформу. В то время при русском дворе вообще вошел в моду европейский стиль. В общем, патриарх принялся отлучать от церкви всех, кто сопротивлялся реформе.