Цитаты из книги «Невидимки»

…чтобы быть в состоянии защитить себя, большинство девушек, работающих на улице, отламывают небольшой кусочек бритвы и приклеивают его под ноготь. Потом красят ногти лаком, и лезвия не видно.

крупные пальцы Бренди все так же заботливо расправляют складки покровов на том месте, где когда-то был мой подбородок. Мальчики и девочки, бегающие из ночных клубов в темные аллеи, где продают наркотики, меньше всего на свете желают повстречать там меня с незакрытым лицом. Бренди говорит: – Мы вернемся, как только распродадим все, что у нас имеется. В дверном проеме виден силуэт Сета. Если смотришь на него отсюда, с моей кровати, он выглядит на фоне неново-зеленых, серых и розовых тропических листьев, изображенных на обоях в холле, сногсшибательным супергероем. Плащ, длинный черный кожаный плащ, который надел Сет, плотно облегает его плечи и спину, а от пояса книзу расширяется, поэтому походит на накидку. Быть может, в те моменты, когда Сет целует королевский зад Бренди Александр, он нисколько не притворяется. Наверное, они по-настоящему влюблены друг в друга и отдаются своим чувствам, когда меня нет поблизости. Лицо, обрамленное черным тюлем, которое склоняется надо мной, поражает насыщенностью красок. Кожа вокруг графитового рта покрыта изобилием розового. Глаза – ядовито-баклажанные. Даже сейчас, когда комната освещена лишь экраном включенного телевизора, эти краски смотрятся чересчур яркими, интенсивными, кричащими. Жгучими. Вспоминаются персонажи каких-то мультфильмов. У манекенов в модных магазинах такие же лица. С чрезмерно баклажанными глазами и слишком сильно выделенными розово-ржавыми румянами щеками. Для воображения ничего не остается. Может, именно это нравится мужчинам? Мне хочется, чтобы Бренди Александр поскорее ушла. Я мечтаю остаться наедине с Сетом. Страстно желаю, чтобы он засунул пальцы мне в рот, чтобы раздвинул рукой мои колени и стал с восхищением меня рассматривать. – Если захочешь что-нибудь почитать, – говорит Бренди, – можешь взять книгу о мисс Роне Барретт. Она в моей комнате. Я мечтаю, чтобы от того, как меня натерла щетина Сета, мне было больно писать. Сет спрашивает: – Ты идешь? Рука в кольцах и перстнях бросает пульт дистанционного управления телевизором на мою кровать. – Пойдем, принцесса, – торопит Бренди Сет. – Ночь скоро кончится. Единственное, чего я хочу, так это смерти Сета. Чтобы он стал жирным, обрюзгшим, не уверенным в себе и пугливым. Если он меня не желает, я мечтаю тоже не желать его. – Если с нами что-нибудь случится – сцапают копы или что-нибудь еще, – говорит мне луна, – деньги у меня в косметичке. Человек, которого я люблю, уже вышел из номера. Отправился разогревать мотор машины. Человек, пообещавший всю жизнь любить меня, желает мне спокойной ночи и тоже удаляется, плотно закрывая за собою дверь. Перенесемся в прошлое, в тот день, когда Манус, мой жених, Манус Келли, агент сыскной полиции, который бросил меня, сказал: – Родители – они как Бог. Тебе важно знать, что мать и отец всегда с тобой, что одобряют твои действия и поступки. Тем не менее ты звонишь им, только когда попадаешь в беду или в чем-то нуждаешься.

На свете нет ничего более скучного, – говорит Бренди, – чем неприкрытая нагота. Вообще-то есть еще кое-что, добавляет она. Честность.

Людям жутко хочется найти разгадки ко всем тайнам, уверяет меня Бренди. Особенно любознательны мужчины. Им непременно нужно побывать на каждой горе, везде оставить свой след. Свою отметину. Пописать на каждое дерево. А потом забыть о нем.

Когда мы не знаем, кого нам ненавидеть, в нас появляется ненависть к себе.

Только тогда ты разражаешься рыданиями.

Перенесемся в детство, когда ты – пузатый карапуз и ешь только жидкие смеси. Ты идешь, шатаясь, к кофейному столику. Тебя держат собственные ноги – эти венские сосиски, которые, кажется, вот-вот переломятся. Надо устоять. Наконец ты добираешься до столика и – бац! – ударяешься своей большой нежной детской головенкой об угол. Ты уже на полу… И, о господи! Господи, господи! Как же больно! Вообще-то все не так уж и страшно, если к тебе уже несутся мама и папа. О, наша маленькая! Наша терпеливая девочка! Только тогда ты разражаешься рыданиями.

Дикие маргаритки и индейские кисточки, проплывающие мимо, – это тоже гениталии, но гениталии другой формы

Дикие маргаритки и индейские кисточки, проплывающие мимо, – это тоже гениталии, но гениталии

Окружающий нас мир нещадно истребляется. Эрозией и насекомыми, не говоря уже о человеке. Все разлагается, с твоей помощью и без нее.