Цитаты из книги «Надежды маленький оркестрик»

Эта женщина такая: ничего не говорит, очень трудно привыкает, очень долго не горит.     Постепенно, постепенно поднимается, кружа по ступеням, по ступеням до чужого этажа.     До далекого, чужого, до заоблачных высот… и, прищурясь, смотрят жены, как любить она идет,     как идет она – не шутит, хоть моли, хоть не моли… И уходят в норы судьи коммунальные мои.

Мой мальчик, нанося обиды, о чем заботятся враги? Чтоб ты не выполз недобитый, на их нарвавшись кулаки.     Мой мальчик, но – верны и строги — о чем заботятся друзья? Чтоб не нашел ты к ним дороги, свои тревоги пронося.     И все-таки, людьми ученый, еще задолго до седин, рванешь рубаху обреченно, едва останешься один.     И вот тогда-то, одинокий, как в зоне вечной мерзлоты, поймешь, что все, как ты, двуноги, и все изранены, как ты.

Настоящих людей так немного!..»   Настоящих людей так немного! Всё вы врете, что век их настал. Посчитайте и честно, и строго, сколько будет на каждый квартал.     Настоящих людей очень мало: на планету – совсем ерунда, на Россию – одна моя мама, только что ж она может одна?

Не клонись-ка ты, головушка, от невзгод и от обид. Мама, белая голубушка, утро новое горит.     Все оно смывает начисто, все разглаживает вновь… Отступает одиночество, возвращается любовь.

Полночный троллейбус   Когда мне невмочь пересилить беду, когда подступает отчаянье, я в синий троллейбус сажусь на ходу, в последний, в случайный.     Полночный троллейбус, по улице мчи, верши по бульварам круженье, чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи крушенье, крушенье.     Полночный троллейбус, мне дверь отвори! Я знаю, как в зябкую полночь твои пассажиры – матросы твои – приходят на помощь.

О ком ты тихо плакала? Все, знать, не обо мне, пока я топал ангелом в защитной простыне.     Ждала, быть может, слова, а я стоял едва, и я не знал ни слова, я все забыл слова.

А где же наше мужество, солдат, когда мы возвращаемся назад? Его, наверно, женщины крадут и, как птенца, за пазуху кладут.

И тени их качались на пороге, безмолвный разговор они вели, красивые и мудрые, как боги, и грустные, как жители земли.

Пусть говорят, что прошлое не в счет. Но волны набегают, берег точат, и ваше платье цвета белой ночи мне третий век забыться не дает.

Глаза, словно неба осеннего свод…»   Глаза, словно неба осеннего свод, и нет в этом небе огня, и давит меня это небо и гнет — вот так она любит меня.