Читать бесплатно книгу «Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Карста» Б.Собеседник и Юлия Дии полностью онлайн — MyBook
image
cover

















– Извольте! Пожрать принесут, только свистни! …При чём тут крысы? Здесь вам не тут, между прочим, здесь вам приличное заведение! …А-а-а-а, шутить изволите! Так бы сразу и сказал! Шутник, бл*дь… Ты что, старик, реально голоден? Серьёзно?! – привыкший по понятным причинам к вынужденной сдержанности в еде, Роланд искренне недоумевал. – Честное пионерское? Да вас, батенька, проще отравить, чем… Закончу-ка я сперва, с твоего высочайшего соизволения, добро? Спасибо, к слову, что напомнил про мысли мои путаные о Галине Семёновне. Та-а-ак… В конце же концов, торжественно обещаю и клянусь, дойдет и до тебя, жирафа лабытнангского, тончайшая… хм… кармическая связь промежду мамой Галей, мной, Губкой Бобом и отсутствием у меня в данный конкретный момент сигарет. Без которых я жить не могу!!! – взвопил вдруг и тут же затух. – Это всё к чаю, вместо сладкого. Не возражаешь? Хвала Вааглу, а то, глядишь, расплакался бы с расстройства! …Почему лабытнангского? То ж крупнейший жирафий заповедник в Европе. …Не в курсе? …Всё, кстати, твои дурацкие подстаканники!



– Мои?! Не оборзел ли ты, брат? Я разве вслух? Подумал всего лишь… Хватит мне здесь голову морочить, фокусник недоделанный! Это ты со своей жрачкой… этой… как там её… вагонско-ресторантовской, о! Разводилово дешёвое!

– Ладно, ладно, старик, поприкалывались и будет. Слушай лучше дальше о нас с Галиной Семёновной, не то мы так никогда и не закончим. На веранде, значится, если мне память не изменяет, уединились мы, да? Слава богу, нашлись! А вокруг нас как раз те самые курочки суповые домашние упитанные, осоловевшие от изобилия сладостной халявы, лениво переваливаясь с бочка на бочок, ходили-бродили там-сям, поклёвывая задумчиво-философически, и неслись прямо в жирный чернозём. Аромат акации, разливаясь в прохладе вечерних сумерек, перемешивался с дыханием цветущих роз, иных разнообразнейших медоносов, прочей остывающей тучной пряной зелени и, проникая через лобные носовые пазухи глубоко-глубоко в сморённый сытной трапезой мозг, окутывал сознание вуалью сантиментальности, пробуждая ностальгически бесплодное мыслеблудство…


«Пророчат осени приход


И выстрел в отдаленье,


И птицы взлёт среди болот,


И вереска цветенье,


И рожь, бегущая волной, —


Предвестье урожая,


И лес ночной, где под луной


Я о тебе скучаю…» 87


– Охохошеньки хо-хо! А вы, батенька, оказывается, знатный рифмоплёт! Цветик-приветик! Скучает он, понимаешь! Сам-то понял, чего сморозил? Выстрел ещё какой-то…

– Да было б тебе известно, чудище-ракузище безграмотное, автор сего стихотворения ни на йоту не твой покорный слуга, а замечательный шотландский поэт Роберт Бёрнс!!! Заслуженный, осмелюсь утверждать – народный! Настоящий! Не какая-то там второразрядная самогонка, именуемая в простонародье скотч виски, – фикен тебя! – и не обоссанный, застиранный до дыр килт 88 есть истинные символы Шотландии, улавливаешь?! Но Поэт! Поэтище! Певец народа! – Рола явно так и подмывало добавить ещё что-нибудь откровенно нетолерантное, виктимное, но, будучи всё-таки человеком благоразумным, к тому же значительно старше своего собеседника, вовремя одумался. – Не перебивай, пожалуйста. Сколько уже об том просить? Вникай, шалопут! Мнэ-э-э… – обстоятельно поковырявшись в носу, страдальчески гримасничая, выдрал оттуда изрядный клок шерсти и, с удовлетворением исследовав, бросил в камин. – Нда-а-а… Бражники барражировали, значит, цикады звенели оголтело. Да так задорно, близко, что вздумалось, словно в детстве, попытаться изловить хоть бы одну. Сходил, искал в ветвях, листве. Как всегда – безрезультатно. Великое множество шебутных насекомых весело хрущали, жужжали, скрежетали, шелестели, не нарушая притом всеобщей умиротворённости погожего тёплого августовского вечера. Словом, вечный кайф! Тогда-то любопытство моё и было полностью удовлетворено с томиком Чехова в руках под милым архаичным зелёным абажуром, поросшим местами редкими, чудом сохранившимися ободранными кистями. Сначала о пиндосах поговорили, затем о бренности и ничтожестве, о бесцельности жизни, о неизбежности смерти, о загробных потёмках и прочем, прочем, прочем…

– Эй! Эй! Эй! Остановись уже, песнопевец… хм… эвфуистический! Оля Бобкина-то здесь при чём?

– Ага-а-а! Чирей на пятке! Интересно стало, да? Слушай сюда! Помнишь наши традиционные школярские оргии с буфетом и прекрасными вакханками? Самое начало осени, тепло ещё, снимали какой-нибудь захудалый пансионатишко, день рождения курса, посвящение в студенты, всё такое… Надо ж однажды было такому приключиться, ближе к концу пьянки, значит, когда все накирялись уже изрядно, подъехала мадам Оля ко мне на хромой кобыле. Так, мол, и так, хочу секса с вами! О как! С места в карьер! Шайссе! Хочу и всё тут! Вы с Жанкой к тому времени пару часов уже варакались где-то в куширях, вандаба! Короче, скучалось мне. В выпускной год сие знаменательное событие произошло, как сейчас помню. Не то чтобы студенток хорошеньких мало тусилось, скорее наоборот! Так уж вышло, просто рядом экземпляров достойных не оказалось. Ни души, хоть ты тресни! Одиночество, скажу я тебе, старичок, пусть и весьма кратковременное, – жутко тяготящая штука! Особенно глубоко подшофе. Любой живой душе возрадуешься! Хоть кошечке-хромоножке, хоть таракашечке! Ну… Сбегал твой покорный слуга в корпус за одеялками и вдул ей, так сказать, от нечего делать, разочек чёрт-те где за теннисными кортами, в кустиках. Думм моя копф! Ближе, сам понимаешь, все тёплые местечки заняты были. Тобой же и тебе подобными, зарруга! Ничего, между нами, мальчиками, хорошо пошло, вертлявенькая шикса оказалась, ласковая. И вот, значится, когда лежали, отдыхали мы, звёздное небо разглядывали… Я, чего греха-то таить, наверняка еще трахнул бы девушку разок-другой-третий… четвёртый… спьяну-то, а там, глядишь, будучи человеком честным, порядочным, сдуру и женился б! Как тебе раскладец, а? Вандаба! Всё одно, почти сразу командировка светила длиною в целую жизнь… Так оно впоследствии, кстати говоря, и вышло, сам видишь. Э-хе-хе! – вздохнул Роланд с облегчением. – Кабы бестолковка о мусаке бодягу не завела… Мол, тем самым летом, когда, по всему выходит, мы пыль на полигонах раскалённую глотали, оне с подружками в Греции в рекреациях прохлаждалися. В общем… Слово за слово, значит… А сиськи, отдадим должное, классные у неё, большие, крепкие! Стал взбухать у меня потихоньку, примерился было снова уже на тётеньку залезть… Тут-то Оля о любимом своём греческом блюде – мусаке, о запеканке картофельной с мяском мне и поведала! Я вначале вежливо так подправил – позвольте-с, позвольте-с, мадам, то ж баклажаны! Она – ну ни в какую! Вспомнилась мне сразу Галина Семёновна, фраза её эпохальная. Вдохновило! Снова в бой – позвольте-с, мадам, вы не правы!! Она снова – ни в какую! Упёрлась, кусок баранины, что твоя ослица Буриданова! Шайссе! Нашла коса на камень! В результате милого обсуждения ейных греческих каникул, переросшего, как зачастую меж фордыбаками 89 бывает, в бранную перепалку, послал я госпожу Бобкину на х*й открытым текстом и свалил с гордо поднятой головой, бросив, к стыду своему, каюсь, расстроенную голую женщину на произвол судьбы, ночью, вдали от родного дома, фактически ведь посередь дремучего тёмного леса. Пусть и не красавицу, но всё ж женщину! Говнюк, одним словом! Дрек мит пфеффер!

– Вот уж говнюк так говнюк, бубёныть! Всамделишный, без подмесу!

– Сам знаю! Поутру протрезвел, значит, опомнился, да-а-а-а… Со всех ног, сколь мочи, бросился было на поиски туфельки хрустальной, дабы извиниться за поведение своё свинское непотребное. Куда там! Видать, той же ночью и сбежала в тыкве своей прынцесса. Курва матка боска!

– Всё равно непонятно…

– Тормоз ты, Юрка! Где она сейчас трудится?

– Я же сказал – где-то по хозяйству.

– А точнее?

– Чёрт её знает! Как-то не интересовало меня.

– Вот-вот! А трудится девушка, к твоему сведению, в Управлении технического обеспечения и снабжения. В частности на ней всё трансграничье. И здесь не повезло зайчику. Трансграничье – закрытая зона. Никаких тебе командировок, пикников, увеселительных поездок. Скукотища! Всё строго по Инструкции. Положено дважды в месяц грузы технические отправлять – будьте любезны! Не положено – хрен вам в нос вместо сигарет! Всякие там нормативы, экономия электричества, энергии перехода, прочая шняга… Ну… Кому-то в порядке исключения, может, чего-нибудь дополнительно и перепадает. Гм! Уверен, что перепадает! Только не мне, сам понимаешь.

– Что, не простила до сих пор?! Впечатлительная девушка! Злопамятная, бубёныть!

– Знаешь… Чего уж тут… Ещё пару-тройку раз на больную мозоль наступал ей… Случайно, гадом буду! Язык мой – враг мой!

– Тогда, пожалуй, понятно… В двух словах объясниться можно. Нагородил-то, нагородил!

– А попиз*ить?! Скучно же!

– Дел, что ли, нет других? Болтун – находка для шпиёна!

– Какие ещё шпиёны? Зарруга-гааш! Разве что гемурские. Перекурить бы, как считаешь?

– Ладно, закуривай, бедолага! «Сержантский «Кэмел». Настоящий, без фильтра. Насколько помню, твои любимые… Постой, здесь вроде табака покамест ещё не знают? Вдруг увидит кто? Или унюхают?

– Унюхают? Ты смеёшься? Добавим ко всему этому жуткому смраду немного запашка благородной смеси турецкого и вирджинского табаков. Никто и не заметит в общем букете, будь спок! Угощайся, брат.

– Спасибо, не курю. Бросил.

– Твой выбор. А я вот никак, – Роланд наконец-то длинно затянулся, медленно-медленно выпустил дым, ещё затянулся, и ещё, некоторое время безмолвно блаженствуя с закрытыми глазами. – Ка-а-айф! Два дня без курева. Альбтраум! Ты лучше бы покурил, дружище, ибо непонятно, сможешь ли когда-либо ещё это сделать.

– Хватит уже загадками говорить! В чём дело-то?!

– Дело в том, что никакой ты не Претон, мать твою! – взорвался внезапно собеседник, даже глаза непривычно нервно заблестели. – Никакой грёбаной не королевы! Зарруга! Ты – вообще никто и звать тебя никак! Вернее, конечно же, кто – Юрий Иванович Ширяев, вот кто! Конь в пальто! Аж цельный Маршал Конфедерации! Ах-ах-ах! Только здесь, позволю себе утверждать, всем насрать, чтоб ты знал, кто есть такой Маршал, куда он пошёл, зачем… Ни почёта тебе, ни уважения, ни одного маршальского офиса, где впору было бы вот хоть такусенькую малипусенькую боевую группу быстрого реагирования на всякий пожарный держать! Тебя что, не предупреждали?!

– Хорош орать, успокойся уже! Тише! Давай по порядку.

Воцарилась необычайная тишина. Такое впечатление, что в соседнем помещении закончился киносеанс. Отлучившись на пару минут куда-то в темноту, Рол благополучно вернулся, сел напротив, положив рядом два коротких меча в ножнах.

– Что это ещё? Зачем?

– На всякий пожарный. Мои кацбальгеры 90! – погладил ножны, в голосе нотки затаённой гордости. – Если помнишь, я умею с ними обращаться!

– Ничего не понимаю!

Снова дали кино. Публика в зале зашебаршилась, загалдела, стало спокойнее на душе.

– Сейчас поймёшь! – самообладание вернулось к говорящему. – Видишь ли, Юра… Хир ист, дружище, мюлль вендунгн 91… Ты дядя взрослый уже, миссия у тебя не первая, дай бог, не последняя, сам прекрасно должен понимать, что к чему. По Инструкции к моменту прибытия какого-либо агента в пункт назначения, то есть в данном конкретном случае сюда, в Свон, у меня, как принимающей стороны, на руках должно быть собрано буквально всё, до самых несущественных, казалось бы, мелочей, железобетонно обеспечивающее его легенду. По идее, вернее, всё по той же Инструкции, любой вновь прибывший должен выйти из камеры перехода уже полностью экипированным, всецело мотивированным, заряженным, будем так говорить, на выполнение основного задания. Ничто не должно ему воспрепятствовать! Я же всего-навсего призван осуществлять техническое обеспечение, сопровождение соответствующих психостатических процессов доставки в этот мир, к примеру, тебя, красивого, и, быстренько снабдив всем жизненно необходимым, обязан максимально оперативно выпроводить за пределы пункта перехода. Обязан! Догнал? Потому как от стабильной работы этого самого пункта пресловутого зачастую жизни человеческие зависят, результаты кропотливой работы огромного количества людей. Ты торчишь в рабочей зоне уже без малого сутки! Вандаба! Я работать не могу!

Юрий, несомненно, знал Инструкцию. Знал назубок, каждую буковку, каждую запятуечку. Он и сам мог бы всё это без запинки рассказать. Но сейчас ему отчего-то не хотелось перебивать, а хотелось слушать монотонное бухтение Роланда, чуть подзабытое, в то же время очень близкое, почти родное, представляя себя где-то там, в Берлине, молодым, в полупустой аудитории Академии, в ожидании чуда весны…

– …Кроме того, Ури, прошу учитывать, это ведь трансграничная область, через неё множество путей проходят, среди которых, что вполне ожидаемо, – туева хуча нелегальных. Само собой разумеется, и плотность переходов ощутимо выше обычного. Притом что в отличие от Конфедерации, где железною рукой бравых ребят из Корпуса Маршала, в частности, вашей, сэр, – честь вам, кстати, за это и хвала! – установлено некое подобие порядка, в здешних краях шарахаются все кому не лень! Контрабандисты, авантюристы, садисты, мазохисты, онанисты, преступники-рецидивисты, экстремалы всех мастей, разные сущности непонятные. Да-да! Не удивляйся! Казалось бы, раздолье для вашего брата! Работы невпроворот! Да только ручки коротки! Ты не поверишь, но моё оборудование, случается, по нескольку десятков раз за день фиксирует возникновение либо, если хочешь, исчезновение новых каналов. Не угнаться! Дас ист фантастиш 92! Здесь, в вонюче-дремучей средневековой Тмутаракани?! Холи шит! Уму непостижимо! Звёзды на небе зажигаются! Значит, это кому-то или, быть может, чему-то нужно? В том-то и кроется, сдаётся мне, причина посещения вами, Господин Маршал, старинного своего знакомца, меня то есть. Даже спрашивать не буду, с какой конкретно целью, да ты нипочём и не расскажешь.

Чудо весны сменилось знойным летом, скоро осень. Пора просыпаться!

– Нет, не расскажу, Рол. Меньше знаешь, лучше спишь. Лирики многовато, нельзя ли ближе к телу?

– Я же не просто бла-бла-бла, хочется подоходчивей объяснить. Вы, маршальские, из-за своей важности непомерной, корпоративного гонора, такой… пупземлистости, что ли, иной раз простые человеческие проблемы с большой неохотой воспринимаете. А иногда, знаешь, неплохо бы…

– Знаю, знаю! – отмахнулся устало. – Воспринимаю, как есть, точнее, как могу. Резину не тяни!

Страшная догадка тихонько, но весьма настойчиво постучалась в закалённое годами изнурительных психологических тренингов маршальское сознание, огрубевшее, выхолощенное, защищённое выкристаллизовавшейся в каждодневной беспощадной борьбе во благо Конфедерации непоколебимой уверенностью в собственных силах. Маршал не боится смерти! Маршал – боец до мозга костей! Маршал обязан выполнить поставленную задачу, даже ценой собственной жизни! В этом смысл его существования. Самое же страшное – зряшно окончить свои дни где-нибудь под забором, забитым до смерти озверелыми аборигенами, словно бродячая собака…

– Э-э-эх, Юра, Юра! – тяжко вздохнул Роланд. – Где-то что-то сбойнуло в системе, понимаешь? Замкнуло и перегорело. По расхлябанности ли, злому умыслу, винтик, может, какой не докрутили, гаечку… И покатилось под откос общее дело, точно снежный ком, нехорошестями обрастая. И прикатилось к нам, сюда, в Свон, в виде абсолютно необеспеченного, неприспособленного к выживанию в здешних суровых условиях конфедеративного Маршала. По совместительству закадычного приятеля моего, без преувеличения можно сказать, друга… Когда-нибудь компетентные службы, несомненно, во всём досконально разберутся, накажут, кого следует, допускаю, убьют пару-тройку челов. Сейчас же… Вас зайн золь, шикт зищ воль 93… Короче, нет у нас с тобой никаких вещных или любых иных убедительных свидетельств принадлежности товарища Ширяева, точнее, Гра… Ах, какого товарища! – к славной когорте Претонов Свонских. Вот ведь загвоздка в чём! Нету ни одного не то что подтверждающего, хоть бы чуточку намекающего на то документа! Какого-нибудь обгорелого обрывочка пергамента, строчечки, пусть и водой размытой, с именем, титулом твоим! Ни-че-го! Ни-че-го-шень-ки! Доннерветтер! Поэтому кури, если есть что! …Мне б нажраться! Да разве ж пойлом туземным набухаешься, по-нашенски, по-плохишски, в соплю?! Дистиллятор, к слову, хороший припрятан у меня, а толку-то? Бражку на чём ставить, на бурячке местном? Пробовали, бр-р-р-р!

Омерзительное пойло! Месяц центровых слёзно прошу сахару мешок прислать! На коленях буквально вымаливаю! И что вы себе думаете? Как об стенку горох! Вот тебе недобрым словом и Губка Боб! Забота о сотрудниках, зарруга-гааш! – Рол притормозил, вновь седлая ускользающую мысль. – Так вот! В благословенном Своне, заруби себе на носу, выделяясь хоть самую малость из быдлячей массы, хоть на полшишечки! – без бумажки ты даже не какашка, а всего-навсего кусок мяса для пыточной жаровни! И единственный вопрос, возможно обсуждаемый с местными поварами-садюгами, за немалый бакшиш, разумеется, так это степень и скорость твоей прожарки, не более того! Усёк, герой?! Куун-гааш! Это, называя вещи своими именами, ну… не катастрофа вселенского масштаба, но происшествие чрезвычайное! Весьма чрезвычайное!! Чрезвычайно чрезвычайное!!!

1
...

Бесплатно

3.45 
(49 оценок)

Читать книгу: «Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Карста»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно