Глава третья

А пока что он, опустошив очередную бутылку пива и звучно стукнув донышком о поверхность барной стойки, сдвинул ее в сторону, туда, где уже сгрудились несколько ее стеклянных предшественниц.

«Включить, что ли, телевизор, – вялая мысль пронеслась в его голове. – До вожделенного заката осталось каких-то два часа. Чем-то развлечь себя на это время надо. Соваться на пляж в такое пекло смысла нет, а бездумно сидеть под тенистым покровом пальм – себе дороже».

Его взор принялся обшаривать незамысловатую обстановку гостиной и наконец остановился на предмете, который так упорно искал и который просто лежал на раздерганной кипе жанровых журналов в цветастых глянцевых обложках. Антон взял в руку пульт управления, щелкнул красной кнопкой выключателя и принялся бесцельно переключать программы ожившего плазменного телевизора. Светящаяся точка раз за разом со скоростью света пересекала диагональ широкого жидкокристаллического экрана, выбрасывая на полотно миллионы пикселей, которые мгновенно складывались в картинку какой-нибудь передачи на местную политическую тему.

«Нет, участвовать в этом клубе по интересам я, конечно, не буду». Пальцы, как по клавиатуре рояля, пробежались по кнопкам, выхватывая из эфира то говорящие головы, то взлетающего над планкой прыгуна в высоту, то чьи-то намазанные помадой губы, увещевавшие зрителей в необходимости всенепременно сорваться с места и бежать в ближайшую торговую лавку, чтобы прикупить, например, вкуснейшую и лучшую в мире сырокопченую колбасу «Мечта гаучо». В конце концов всплыло нечто, на чем можно было остановить внимание. Некая музыкальная дива, почти всосавшись широко раскрытым ртом в микрофон и поблескивая отполированными зубами, то вскидывала вверх голову под ослепительные лучи софитов, то резким движением бросала ее вниз, рассыпая длинные каштановые волосы чуть ли не до пола.

«Ну что ж, это подойдет. – Антон отложил пульт в сторону. – Похоже, этой милашке самой нравится эта песня, иначе с чего бы она, как в экстазе, раздвигала бы ноги и приседала, демонстрируя свои шелковые трусики?» В конце концов мелодия, исполняемая в умеренном ритме из смеси сальсы и болеро, захватила его и заставила всматриваться в выпяченные ягодицы и задвинутые в камеру подпружиненные груди.

Как там имя этой красотки? Нидия? Ну, вот и хорошо. Почему бы не послушать ее выступление? Развлекает и размышлять не мешает.

Он подошел к кожаному дивану и, подкинув под голову кожаную подушку, растянулся на нем, подложив под затылок ладони. Так легче было лежать, смотреть и размышлять о чем-нибудь отвлеченном. Мысли одна за другой переносили его в дни минувшие.

«Ведь не случайно оказался я на этом острове? Как-никак прошло полтора года, как я оставил Россию. Так кто я теперь? На первый взгляд, бизнесмен средней руки, владелец земельного участка и небольшой шахты по добыче изумрудов в Колумбии. Почему подвернулась именно эта страна? Наверное, тоже не случайно. Как-никак в инязе испанский был у меня вторым языком. Что еще?»

С первых поездок понравилась Латинская Америка. Своим размахом, необычностью. Поэтому, пожалуй, и решил заранее присматривать себе в этих краях позиции на всякий непредвиденный горький случай. Мало ли каких сюрпризов можно было ожидать от родной отчизны. И оказалось, как в воду глядел. Накаркал себе на голову беду. Вот тогда и пригодилось наличие анонимных номерных счетов в Белизе и незапятнанное второе гражданство.

А что Колумбия? Не хуже других стран, а может, даже получше будет по ряду аспектов. Страна во всех отношениях уникальная. Есть все и для каждого на любой вкус: крокодилы и нефть, оружие и изумруды. А еще золото и, конечно, кокаин. Куда же без него. И все эти чудеса густо замешаны на густом привкусе хронической гражданской войны, затянувшейся лет на пятьдесят. Чем не раздолье для человека с железной хваткой и инициативой, готового сторицей оплатить входной билет в закрытый элитарный круг авантюристов, гангстеров, бандитов из эскадронов парамилитарес, агентов международных спецслужб и продажных политиков?

Есть чем похвастаться, и, что поразительно, при всем при этом – предсказуемая экономическая обстановка и весьма устойчивый курс национальной валюты. И еще этот взрывной, упертый национальный характер выносливого, закаленного испытаниями и невзгодами народа, с которым непросто договариваться, но зато можно дела делать.

Недаром в сороковые годы прошлого века в бредовых головах американцев зародилась идея сделать из Колумбии некую выставочную модель для рекламы своих доморощенных «демократических» ценностей.

Пусть другие: сальвадорцы, гватемальцы, боливийцы, чилийцы – обзавидуются и толпой побегут выстраиваться в очередь к хозяину Белого дома: мол, мы тоже все хотим в ваш американский рай по тому же сценарию. Не получилось. Эксперимент на то и эксперимент, чтобы издалека через увеличительное стекло посмотреть на полученные результаты. И сделать выводы. Не у себя же дома месить кровавое тесто, присыпанное наркотической пудрой. Поглядим еще, какой пирог из него спечется. Авось пригодится и найдется еще кто-нибудь, который потянется за очередным ядовитым куском. Чудаков много. А мы опять подождем, а если плохо ему станет, то и лекарство подкинем, спасем, чтобы не загнулся. Не бесплатно, конечно.

Одним словом, не просто страна, а «Локомбия»^[1], как некоторые называют эту изумрудную красавицу.

Антон Бекетов встал со своего дивана и прошелся по комнате отдыха, зачем-то растирая ладонью одной руки предплечье другой. Может быть, для того, чтобы унять неожиданно возникшее у него безотчетное ощущение какого-то внутреннего неустройства?

«Отчего бы мне не выпить еще пива?» Решительно ничего лучшего в этот жаркий полуденный час он и придумать не мог, а потому повернулся и подошел к барной стойке, на которой уже успела сформироваться внушительная группка из пустых бутылок из-под «Короны». «Одна, вторая… Всего пять. Нет, хватит. Иначе перебор. Я и так слышу, как в животе с бульканьем перекатывается жидкость».

Чтобы проверить это предположение, Антон даже покачал бедрами.

– Нет, вроде бы все нормально. Показалось. Места для новой заправки хватит, но без ажиотажа, – сказал он сам себе и бросил взгляд на телевизионный экран, который все так же продолжал грохотать барабанными палочками, взвизгиванием саксофона и воем соло-гитары – все ради того, чтобы неугомонная Нидия смогла в полной мере продемонстрировать возможности своих голосовых связок.

«Эта песня меня уже больше не развлекает». Антон вернулся на террасу, выдвинул на середину деревянное кресло-качалку с парусиновым сиденьем, в котором с удовольствием устроился для того, чтобы было сподручнее обозревать океанские дали и пересчитывать белые барашки, периодически вскипающие на тягучих волнах. Прошло время, и постепенно стало вечереть. Солнце уже не так ожесточенно жалило своими ультрафиолетовыми иглами золотую гладь пляжа и осмелившихся появиться на нем смельчаков.

«Ну а если по-другому взглянуть на мою судьбу в ее нынешнем виде, то я всего лишь беглец из России, скрывающийся на дальних берегах. И не более того». Столь печальный вывод не удивил и не огорчил его. Он давно был понятен ему.

Интерес вызывала лишь цепочка событий, загнавшая его в этот дальний конец света. Окончил институт, хороший, один из лучших в Москве, можно сказать. Жизнь представлялась ясной и просматривалась на многие годы вперед, как убегающие вдаль отполированные до блеска рельсы одноколейки. Стоишь на ней, и в сердце растет уверенность, что это твой путь.

Однако нежданно и негаданно подкрались девяностые годы. И понеслось. Разругался вдрызг с родителями и ушел в армию, потому что хотел остаться самим собой, а главное – чтобы не видеть творящейся кругом вакханалии. Может быть, по этой причине вызвался добровольцем на первую чеченскую и раз двадцать ходил в рейды на сопредельную территорию. Корежил себя, свой ум, процеживал себя по молекулам через сито смертельного риска. Не помогло. Оказалось, что на войне то же, что и на гражданке, только прямее, грубее, жестче. Демобилизовался по собственной воле, отмахнувшись от посулов командиров и новых орденов. Вернулся. Москва мало изменилась – разудалая и развязная, как подгулявшая проститутка. Кто девушку ужинает, тот и имеет. В сладковатой алкогольной дымке вприсядку и по-всякому носились пьяные от власти и шалых денег нувориши.

Вспомнив былое, Антон криво усмехнулся и принялся, не вставая с кресла, шарить рукой по полу в поиске бутылки пива. Да, было времечко. Однако после того, как на указательном пальце спусковой крючок натер мозоль, от прежних принципов осталось ничтожная толика, значительно меньшая, чем была раньше, до наступления «светлой» эры дикого капитализма. Ваучеры, финансовые пирамиды, заоблачная обналичка – несложный инструментарий для лихих сверхдоходных операций. Выкупить по дешевке собранные по спившимся деревням ваучеры и приобрести на них за бесценок простаивающие заводы и прилегающие к ним производственные территории, а затем быстро, с ходу продать все за твердую валюту, навернув процентов этак тысячу, – чем не заманчивое дело? И напарник, Никита, проверен в бою, недолго, но все же был в строю, оказался проворным парнем. Ловок, ловок во всем, даже слишком.

Антон встал со своего места. Дальше ворошить память явно не хотелось. Что добавить ко всему случившемуся: из ниоткуда возникшее уголовное дело, две подписки о невыезде, две отсидки в КПЗ, скучные допросы у следователя, чьи несистемные вопросы навевали мысль о том, что он отбывает некую навязанную кем-то обременительную повинность? Скорое и неожиданное освобождение и дельный совет от «верного» друга Никиты, и как итог – ночной вылет в Европу на ближайшем рейсе. И вот он здесь, в Колумбии, а в России невеста Ольга, перебежавшая к другу вслед за всем бизнесом, недвижимостью и наполненными банковскими счетами. Нечего сказать, действительно ловкий партнер и верная любовь с клятвами и жаркими поцелуями.

Довольно предаваться грезам о прошлом. Путь в Россию закрыт. Может быть, навсегда. Ничего и никто его там не ждет, кроме «ласковых» сотрудников уголовного розыска.

Антон решительно встал со своего места.

Уже стемнело. Луны по каким-то особым причинам не было, зато по черному бархатному небу точечными огоньками щедро рассыпались звездные светлячки, и оттого днем блиставший золотом песчаный пляж сейчас выглядел как пролитое свежим дождиком гудронное шоссе, по которому он и пошел на звук тяжелого дыхания отступившего в глубь океана отлива. С каждым шагом почва под ногами становилась все более плотной и более влажной – это был уже не привычный рыхлый песок, а обнажившееся морское дно. Вот и водяные ручьи завихрились вокруг щиколоток, и вода подступила к груди. Антон, вытянув сжатые в кулаки ладони над головой, погрузил тело в океан и, мерно взмахивая руками, поплыл в сторону открытого океана. Наконец-то скопившееся от воспоминаний напряжение в груди, ногах и голове, а главное – в душе, стало покидать его. Его будущее не где-то там сзади, в прошлом, а впереди, где на линии горизонта один за другим вспыхивали на мачтах сигнальные огни рыбацких судов, разворачивающих снасти для ночного лова.