Глава вторая
Ник

Они устроились отдохнуть во дворике небольшой церкви. Около часа Питер вел Ника сквозь лабиринт закоулков и задворок – он шел, бежал, перебирался через заборы, нырял в кусты… Казалось, шнырять по городу незамеченным для него совершенно естественно.

Парк остался далеко позади, и Ник вздохнул свободнее. Он рухнул на скамейку, а Питер вспрыгнул на нее, устроился рядом на корточках, будто на насесте, и поднял взгляд к звездам, сделавшись очень похожим на каменную горгулью.

– Ник, тебе есть куда податься?

– Конечно, – ответил Ник. – Ну, я… Так, есть одно место. Ну…

Тут он осекся. Куда он пойдет? Ни денег, ни рюкзака – ничего. Ни единого никеля^[4], ни даже этой треклятой банки арахисового масла. К глазам подступили слезы. Вернуться домой? Об этом не могло быть и речи. Ник вспомнил ханыг из парка. Скоро ли и он станет одним из них? Скоро ли станет вечно грязным, больным, озябшим и голодным? Скоро ли будет готов на все что угодно ради жалкой подачки? И это – если ему вообще удастся выбраться из Бруклина живым…

Слезы покатились из глаз.

– Не знаю! – выпалил он.

Пока Ник рыдал, уткнувшись лицом в ладони, золотоглазый мальчишка молча сидел рядом. Он не пытался говорить – просто ждал, когда Ник успокоится.

– У меня есть местечко.

Ник утер слезы и поднял на него взгляд.

– Авалон, – пояснил Питер. – У меня там крепость.

Ник поднял брови и даже сумел усмехнуться.

– Крепость?

– Тайное место. Заколдованный остров. Взрослым ходу нет. Полно фей, гоблинов и троллей. Спать не ложимся, сколько хотим – хоть до поздней ночи. Ни родителей, ни учителей, указывающих, что можно, что нельзя. Не надо мыться, чистить зубы, кровати заправлять. Развлекаемся с мечами и копьями, а иногда, – Питер понизил голос, – даже бьемся с чудовищами.

Ник покачал головой и криво улыбнулся.

– Питер, ну ты и чудик.

– Хочешь со мной?

Ник колебался. Он понимал, что Питер шутит насчет тайного места, фей и прочей ерунды, однако звучало все это вполне серьезно. Да что там, Ник почти поверил, что все это правда! Но, правда это или нет, мысль о «крепости», где можно заночевать, потусоваться с другими, пустившимися в бега – да что угодно, только не остаться здесь, в темноте, одному, – показалась просто прекрасной.

– Ты там и живешь? – спросил Ник.

– Ага.

– А родители не против?

– Нет у меня родителей.

– О, – протянул Ник. – И у меня. Больше нет.

Наступила долгая тишина.

– Значит, крепость, – сказал Ник. – И феи, и гоблины, да?

Питер кивнул и широко ухмыльнулся.

И Ник вдруг обнаружил, что ухмыляется в ответ.

На вопрос Ника Питер ответил, что крепость «гдетотам», и указал куда-то в сторону нью-йоркской гавани. Ник решил, что это где-то в доках.

– Идем со мной, – сказал Питер, натянув на голову капюшон. – Сам увидишь.

И Ник двинулся за Питером по темному Бруклину, все еще избегая тропинок сквозь кусты и углов, где торчали подростки, но больше не шмыгая через улочки и не прячась за деревьями. Так далеко к западу встречи с Марко можно было не опасаться, но Ник невольно смотрел по сторонам – не покажется ли зеленый микроавтобус. Однако со временем шаг его сделался легче, Ник расслабился и почувствовал, что очень рад – просто потому, что идет по улице не один.

Несколько раз он украдкой косился на остроухого мальчишку. В нем было что-то завораживающее. Его необычность, огонек безумного веселья в его глазах – все в нем приводило Ника в восторг. Все – от жестов до странной одежды. Даже походка. Он шел вперед, точно действительно крутой чувак – легко, уверенно, нагло, как будто бросая вызов любому, кто рискнет оспорить его право пройти. Ничто не ускользало от его внимания – порхающая над тротуаром обертка от жвачки, воркующий голубь, падающий лист. А еще он постоянно поднимал взгляд к звездам, точно хотел убедиться, что они никуда не исчезли.

Он был совсем не похож на ребят с улицы, которых Нику приходилось видеть раньше. Возможно, его одежда была грязна и поношена, но сам он не был чумаз. Да, он был малость чокнутым, но не зацикливался на своих закидонах, и его глаза – пусть и странного золотистого цвета – были ясны и остры. Но, хоть Питер и казался другом – из тех, настоящих, друзей, на которых можно положиться всегда и во всем, – Ник не забывал, что ничего не знает об этом странном мальчишке и должен держаться настороже. К тому же за его заразительным смехом и проказливой улыбкой крылось что-то еще – непонятное, зловещее, угрожающее.

Ноздри защекотал аромат персиков, и рот Ника наполнился слюной. Он тут же понял, что запах доносится из китайского продуктового магазинчика в нескольких шагах впереди.

– Есть хочешь? – спросил Питер.

Нику вспомнилось, что он ничего не ел с самого утра. А еще вспомнил, что денег у него – ни цента.

– Погоди, – сказал Питер, окинув улицу быстрым взглядом. – Встань тут, да посматривай. Окей?

– Посматривать? – переспросил Ник. – Куда?

Но Питер уже скрылся в дверях магазина.

Такой поворот Нику вовсе не понравился. Он встал на цыпочки, чтобы заглянуть за полки с фруктами и понять, что затеял Питер, но увидел лишь рыжую макушку, то появлявшуюся над полками, то исчезавшую. Несколько минут спустя Питер быстрым шагом вышел из магазина с двумя пластиковыми контейнерами дымящейся курицы «гунбао» с жареным рисом и эгг-роллами и тремя большими пакетами шоколадных батончиков. Все это он с трудом мог удержать в руках.

– Вот, помоги-ка, – сказал Питер, сунув пакеты Нику.

– Погоди, – запротестовал Ник. – Ты же не…

– Пожалуй, надо сваливать, – перебил его Питер и быстро направился прочь.

Секундой позже из магазинчика выскочил старый пузатый китаец в грязном переднике и желтых резиновых сапогах.

Китаец взглянул на Ника, перевел взгляд на пакеты конфет в его руках и что-то пробормотал себе под нос. Говорил он по-китайски, но чем еще могли быть его слова, если не руганью? Указывая пальцем на Ника, китаец завопил.

– Дельзи вола! Дельзи вола! – вновь и вновь кричал он.

Сорвавшись с места, Ник побежал за Питером.

К счастью для Ника, старик-китаец бегал не лучше, чем говорил по-английски. Вскоре Ник оторвался от погони на целых два квартала и обнаружил Питера, ждавшего его на засаженной деревьями улице напротив узкого темного переулка. Питер нырнул в переулок, и Ник последовал за ним.

Упав на какие-то бетонные ступени, Питер захохотал так неудержимо, что едва мог говорить.

– Эй, ты прекрасно справился! – выдавил он сквозь смех, хлопнув Ника по спине.

– Какого черта? – закричал Ник. Кровь его так и кипела. Что за глупость? Только копов на хвосте ему сейчас не хватало! – Мы в такое влипнуть могли!.. Это не смешно!

Питер поджал губы, стараясь сдержать смех, но его взгляд определенно оставался все тем же – дурашливым, легкомысленным.

– Ты хоть понимаешь, что с нами сделали бы, если б поймали? – прорычал Ник.

Питер помотал головой.

– Да нас бы… Нас бы…

Ник замолчал. Питер так старался сдерживать смех, сохранять серьезный, искренне озабоченный вид… Ник невольно улыбнулся, и это было ошибкой: Питер тут же прыснул и разразился безудержным хохотом. И в этот миг Ник осознал, что ему хорошо – так хорошо, как не бывало давным-давно.

Сидя на холодных бетонных ступенях, они ели краденую курицу «гунбао» и смотрели на облака, плывущие по небу, полному звезд. Казалось, никогда в жизни Ник не ел ничего вкуснее. Порывистый ветер с шорохом гнал по узкому переулку оранжевые листья и скомканные бумажки. Вечерняя роса сверкала на грязных, покрытых граффити стенах. Негромко потрескивала трансформаторная будка, издалека донесся гудок статен-айлендского парома.

Питер вздохнул.

– Как же они прекрасны.

– Что? – не понял Ник.

– Звезды, – негромко, благоговейно пояснил Питер, глядя в ночное небо. – Я так скучаю по звездам…

Это показалось Нику странным, но странностей в Питере было – хоть отбавляй.

Надорвав пакет с батончиками, Питер вытащил пару для себя и подал несколько штук Нику.

Тут Ник заметил шрамы на его руках. На лбу Питера тоже имелся шрам, еще один, поменьше – на скуле, и что-то вроде залеченной колотой раны на шее, сбоку. В каких же переделках ему пришлось побывать?

– Зачем тебе столько конфет? – спросил Ник.

– Для наших, на всю шайку, – жуя, ответил Питер. – Там, в крепости.

– У тебя правда есть крепость?

– Конечно.

– Питер, а куда мы все же идем?

Питер хотел было что-то сказать, нахмурился, снова раскрыл рот, но промолчал. Глаза его хитро блеснули.

– Эй, что это?

– Где?

– Вон, у тебя под ногой.

Но Ник не смог ничего разглядеть – было слишком темно.

– Дерьмо?

Ник инстинктивно отдернул ногу.

– Да где?

Питер потянулся в темноту и поднял с асфальта комковатую бурую колбаску.

– Ага, большой, жирный кусок дерьма.

Ник так не думал: колбаска была подозрительно похожа на батончик «Бэби Рут».

Питер с чавканьем вгрызся в него.

– Ум-м! Вкуснятина!

Ник фыркнул и захохотал. Питер присоединился к нему, не забывая громко чавкать. Смеяться становилось все проще и проще. Смерть отца, переезд, новая школа, скотина Марко… За всем этим Ник забыл, каково это – быть всего-навсего легкомысленным несмышленым мальчишкой.

– Э! – хриплый оклик, раздавшийся из темноты, тут же сменился приступом кашля. – Э, чу… Чуваки, вы чо это тут?

Ник с Питером переглянулись и устремили взгляды на груду коробок у мусорного бака. Одна из них откатилась в сторону, и кто-то выбрался наружу.

Питер немедленно поднялся.

Человек, выбравшийся из-под коробок, шагнул на островок света под фонарем, и Ник увидел, что это подросток – может быть, года на два старше него. Его длинные светлые волосы слиплись в грязный колтун; одет он был только в джинсы да ветхую футболку.

– Чу… чуваки, помогите… мелочью, – медленно, врастяжку проговорил он. – Надо тут… это… позвонить. Сколько можете. А?

Ник подобрал пакеты с шоколадками и встал.

– Питер, – шепнул он, – идем отсюда.

– Э, вы куда?

Нетвердым шагом пацан двинулся вперед и положил руку на перила лестницы, преграждая им путь. Вблизи Ник смог разглядеть его обветренные, растрескавшиеся от холода губы и налитые кровью глаза. Пацан был так тощ, что ему приходилось постоянно поддергивать штаны. Тут он увидел шоколадки в руках Ника.

– Э, со мной не поделитесь?

– Это не тебе, – жестко, холодно ответил Питер.

Тощий подросток оживился, яростно потер плечи. Его била крупная дрожь. Вновь подняв взгляд, пацан оценил положение.

– Чуваки, а вы чо здесь делаете? – он быстро огляделся. – Вы одни?

Тон его изменился, и Нику это совсем не понравилось. Он двинулся вперед, пытаясь обогнуть пацана. Тот потянулся к шоколадкам, схватил пакет и вырвал его из рук Ника.

Питер зашипел, и в руке его вмиг возник нож – чуть ли не в локоть длиной.

«Ух ты! Откуда у него такой?»

Питер развернул нож так, что его бритвенно-острое лезвие зловеще, многообещающе блеснуло в свете фонаря.

– Отдай обратно, – сказал он.

– Ага. Ага, окей, – заговорил пацан. – Забирайте, – швырнув пакет Нику, он поднял руки, нетвердым шагом попятился назад и уперся спиной в стену. – У меня больше нет ничего. Давайте, трясите. У меня ничего нет.

Внезапно плечи его ссутулились, руки повисли вдоль бедер.

– Ничего, – упавшим голосом, будто про себя, повторил он.

Измученный, опустившийся, одинокий – еще один мальчишка, загубленный наркотиками, без крыши над головой, без родительской заботы… Что заставило его уйти из дому? Скоро ли и сам Ник дойдет до точки, станет таким же – одиноким, лишившимся всего?

– Идем, – сказал Питер.

Спрятав нож за пазуху, он направился к улице.

Ник сморщился. «Полный отстой – взрослеть таким образом, – подумал он. – В дерьмо влипнуть может всякий, и всему миру будет плевать, хорошим он был или как…»

– Вот. Это тебе.

Сунув руку в пакет, Ник достал горсть шоколадок, оставил их на ступенях и помчался догонять Питера.

За исключением нескольких пабов и ресторанов, работавших до поздней ночи, все вокруг было закрыто. Проходя мимо бара, Ник заглянул в окно. Мрачные, усталые лица, запах табачного дыма и пивного перегара, звон бокалов, натужный смех – мужской, женский… Еще одна нелегкая рабочая неделя осталась позади.

У соседней двери, под вывеской «Все для туризма и спорта – у Антонио», Ник внезапно остановился и уставился в витрину.

Питер остановился рядом.

– Что ты там увидел?