– Обручение? – переспросила Шаллан. – Вы пообещали ему мою руку?

– Я начала процесс, – уточнила Ясна с необычным для нее волнением. – Хотя временами Адолину не хватает благоразумия, у него добрая душа – как и у отца, который, возможно, лучший из всех людей, кого я когда-либо встречала. Он считается самым завидным женихом Алеткара, и моя мать уже давно хотела подыскать ему невесту.

– Обручение, – повторила Шаллан.

– Да. Это так огорчительно?

– Это восхитительно! – вскричала Шаллан, крепче сжимая руку Ясны. – И так просто. Если я выйду замуж за кого-то столь могущественного… Клянусь бурей! Никто в Йа-Кеведе и тронуть нас не посмеет. Это бы решило многие из наших проблем. Светлость Ясна, вы гений!

Ясна заметно расслабилась.

– Ну да, это показалось мне подходящим решением. Однако я опасалась, что ты обидишься.

– Ради всех ветров, с чего бы мне обижаться?

– Из-за ограничений свободы, которые присущи браку. Да к тому же предложение сделано без твоего ведома. Мне нужно было сначала выяснить, существует ли вообще такая возможность. Все зашло дальше, чем я ожидала, поскольку моя мать подхватила идею. Навани склонна… во всем брать верх.

Шаллан с трудом могла представить себе, чтобы кто-то взял верх над Ясной.

– Буреотец! Вы переживали, не обижусь ли я? Светлость, я всю жизнь провела взаперти в особняке отца – я выросла, считая, что мужа мне выберет он.

– Но теперь ты свободна от власти отца.

– Да, и я проявила… потрясающую разборчивость в отношениях, – усмехнулась Шаллан. – Первый же мужчина, который мне понравился, оказался не только ревнителем, но и тайным убийцей.

– Тебя это совсем не беспокоит? – спросила Ясна. – Сама мысль о том, что ты будешь зависеть от кого-то, в особенности от мужчины?

– Меня же не в рабство продают, – ответила Шаллан со смехом.

– Ну да. Видимо, ты права. – Ясна встряхнулась, возвращая себе обычную уравновешенность. – Что ж, сообщу Навани, что ты приняла предложение, и мы за день организуем предварительную помолвку, когда будем на месте.

Предварительная помолвка была условной, согласно воринским обычаям. Шаллан будет во всех смыслах считаться нареченной, но такая помолвка не имеет правовых последствий, пока ее официально не подтвердят и не проверят ревнители.

– Отец мальчика сказал, что не будет ни к чему принуждать Адолина, – объяснила Ясна, – хотя в настоящее время он свободен, поскольку умудрился оскорбить еще одну молодую даму. Как бы там ни было, Далинар захочет, чтобы вы встретились до того, как мы перейдем к более обязывающим вещам. В политическом климате Расколотых равнин произошли… сдвиги. Армия моего дяди понесла огромные потери. Еще одна причина спешить на равнины.

– Адолин Холин, – проговорила Шаллан, слушая вполуха. – Дуэльный мастер. Потрясающе умелый. И к тому же осколочник.

– А-а, так ты все же внимательно читала о моем отце и моей семье.

– Да… но я и раньше многое знала о вашей семье. Алети всегда были в самом центре светской жизни! Даже девочки из провинциальных Домов знают имена алетийских принцев. – И она бы соврала, сказав, будто не мечтала встретиться с одним из них. – Но, светлость, уверены ли вы, что это мудрый союз? Я хочу сказать, моя кандидатура вряд ли может кого-то заинтересовать.

– Пожалуй, дочь другого великого князя была бы предпочтительнее для Адолина. Однако он, похоже, умудрился оскорбить всех до единой женщин из этой категории, достойных выбора. Мальчик, скажем так, известен чрезмерным пылом в том, что касается отношений. Я уверена, ты с этим справишься.

– Буреотец… – пробормотала Шаллан, у которой внезапно подогнулись колени. – Он наследник княжества! Он в очереди на престол самого Алеткара!

– Третий, – уточнила Ясна, – после малолетнего сына моего брата и Далинара, моего дяди.

– Светлость, я должна спросить. Почему Адолин? Почему не младший сын? Я… я ведь ничего не могу предложить ни Адолину, ни его Дому.

– Как раз наоборот. Если ты и впрямь та, о ком я думаю, то ты можешь предложить ему то, чего не предложит никто другой. Кое-что более важное, чем богатства.

– И кто же я, по-вашему? – прошептала Шаллан, глядя принцессе в глаза и наконец-то задавая вопрос, на который ей раньше не хватало смелости.

– Прямо сейчас ты всего лишь обещание. Куколка с потенциальным величием внутри. В те времена, когда между людьми и спренами возникали узы, появлялись женщины, которые танцевали в небесах, и мужчины, которые уничтожали камни одним прикосновением.

– Сияющие отступники. Предатели человечества.

Шаллан не могла все это осознать. Помолвка, Шейдсмар и спрены, и это – ее загадочная судьба. Она догадывалась. Но говорить об этом…

Девушка села прямо на палубу, не тревожась о том, что платье промокнет, и привалилась спиной к ограждению борта. Ясна, удивительное дело, позволила ей взять себя в руки и лишь потом опустилась рядом. Она сделала это с куда большим изяществом, подобрав платье и присев боком. Матросы на них так и пялились.

– Меня на части разорвут, – сказала Шаллан. – Алетийский двор – самый кровожадный во всем мире.

Ясна фыркнула:

– Шаллан, от этой бури больше шума, чем вреда. Я тебя всему обучу.

– Светлость, я никогда не стану такой же, как вы. У вас есть власть, влияние, богатство. Только посмотрите, как моряки вам повинуются.

– Прямо сейчас я как-то использую упомянутые власть, влияние или богатство?

– Вы заплатили за это путешествие.

– Разве ты не платила за несколько путешествий на этом корабле? – спросила Ясна. – Разве они относятся к тебе не так же, как и ко мне?

– Нет. О, они меня любят. Но мне не хватает вашего… веса.

– Будем считать, что ты не намекала на мою талию. – На губах Ясны мелькнула тень улыбки. – Я понимаю твои доводы. И все же они целиком и полностью ошибочны.

Девушка повернулась к принцессе. Ясна сидела на палубе корабля, как на троне, – выпрямив спину, подняв голову, с внушительным видом. Шаллан прижимала колени к груди, обхватив их руками. Они даже сидели по-разному! У нее с этой женщиной нет ничего общего.

– Есть секрет, дитя, который ты должна узнать, – сказала Ясна. – Этот секрет даже важнее тех, что связаны с Шейдсмаром и спренами. Власть – иллюзия восприятия.

Шаллан нахмурилась.

– Не пойми меня превратно, – продолжила принцесса. – Некоторые виды власти реальны – руководство войском, возможность духозаклинать. Они вступают в игру намного реже, чем можно предположить. В большинстве случаев то, что мы именуем властью – авторитетом, – существует лишь потому, что люди в него верят.

Ты говоришь, я богата. Это правда, однако ты также видела, что я нечасто пользуюсь своим богатством. Ты говоришь, у меня есть авторитет, поскольку я сестра короля. Это верно. И все же люди на этом корабле относились бы ко мне в точности так же, будь я пройдохой, которая убедила их в том, что она сестра короля. В этом смысле мой авторитет – ненастоящая вещь. Он всего лишь флер, иллюзия. Я могу создавать для них эту иллюзию, как и ты.

– Светлость, вы меня не убедили.

– Знаю. Если бы убедила, ты бы уже вела себя по-другому. – Ясна встала, отряхнула юбку. – Скажешь, если снова увидишь тот узор, что появился на волнах?

– Да, светлость, – отрешенно проговорила Шаллан.

– Тогда остаток дня можешь посвятить искусству. Мне нужно обдумать, как наилучшим образом обучить тебя всему, что касается Шейдсмара. – Принцесса удалилась в свою каюту, кивая в ответ на поклоны встреченных по пути моряков.

Шаллан встала, потом повернулась и схватилась за ограждение по обеим сторонам от бушприта. Перед ней раскинулся океан – беспокойный, пахнущий холодной свежестью. Продвижение корабля по волнам сопровождалось ритмичным треском.

Слова Ясны сражались в ее разуме, точно небесные угри за единственную крысу. Спрены строят города? Невидимый мир вокруг, Шейдсмар? Внезапная помолвка с самым завидным женихом всего мира?

Она отпустила ограждение и прошла вдоль борта, ведя свободной рукой по перилам. Как моряки к ней относились? Они улыбались, махали руками. Девушка им нравилась. Ялб, лениво повисший на вантах неподалеку, окликнул ее и сообщил, что в следующем порту есть изваяние, на которое ей стоит взглянуть.

– Это просто одна гигантская ступня, юная госпожа. Всего лишь ступня! Они так и не закончили шквальную статую…

Веденка улыбнулась ему и пошла дальше. Неужели ей и впрямь хотелось, чтобы моряки смотрели на нее так же, как на Ясну? С неизменным страхом, с беспокойством о том, что сделали что-то не так? Это и есть власть?

«Когда я впервые отплыла из Веденара, – подумала Шаллан, достигнув места, где для нее привязали ящик, – капитан уговаривал меня отправиться домой. Он считал мою миссию глупой затеей».

Тозбек всегда вел себя так, словно оказывал ей услугу, пока они догоняли на корабле Ясну. Почему у Шаллан все это время было ощущение, будто она доставляет ему и команде неудобство, даже наняв их? Да, он дал скидку, памятуя о былых сделках с ее отцом… Но ведь она платила ему за работу.

Наверное, это его отношение типично для тайленских купцов. Если капитан мог внушить клиенту, что делает ему одолжение, тот больше платил. Тозбек нравился Шаллан, но их отношения оставляли желать лучшего. Принцесса ни за что не позволила бы, чтобы с ней вели себя таким образом.

Сантид все еще плыл бок о бок с кораблем. Он походил на движущийся остров – его панцирь порос водорослями, из него торчали небольшие кристаллы.

Шаллан повернулась и прошла к корме, где капитан Тозбек разговаривал с одним из помощников, указывая на карту, покрытую глифами. Он кивнул, когда девушка приблизилась.

– Хочу предупредить, юная госпожа: порты вскоре станут менее удобными. Мы покинем Долгобровый пролив, обогнем восточный край континента и последуем к Новому Натанану. Отсюда и до Мелководных Крипт нет ничего интересного – даже посмотреть не на что. Я бы и собственного брата не послал на берег без охраны, а ведь он убил семнадцать человек голыми руками, да-да.

– Я понимаю, капитан, – сказала Шаллан. – И спасибо. Я пересмотрела свое предыдущее решение. Мне нужно, чтобы вы остановили корабль и позволили мне изучить существо, которое плывет рядом с нами.

Он вздохнул, поднял руку и пробежался пальцами по одной из своих жестких, стоящих торчком бровей – другие мужчины могли бы так потрогать усы.

– Светлость, я крайне не рекомендую подобное. Буреотец! Если я уроню вас в океан…

– Тогда я вымокну. Со мной это уже случалось пару раз.

– Нет, я просто не могу такое позволить. Как я уже сказал, мы поведем вас посмотреть на панцири в…

– Не можете позволить? – перебила Шаллан. Девушка смотрела на него с видом, который, как ей хотелось верить, выражал замешательство, и надеялась, что он не замечает, как крепко сжаты ее опущенные кулаки. Буря свидетельница, она не любила спорить. – Капитан, не знала, что у вас есть право соглашаться или не соглашаться с моими требованиями. Остановите корабль. Опустите меня. Это приказ. – Шаллан попыталась сказать это столь же убедительно, как Ясна. Было проще выстоять перед великой бурей, чем возразить этой женщине.

Тозбек зашевелил губами, но не издал ни звука, как если бы его тело попыталось продолжить ранее начатое возражение, но разум запаздывал.

– Это мой корабль… – наконец проговорил он.

– С вашим кораблем ничего не случится. И давайте быстрее с этим разберемся, капитан. Я не хочу, чтобы из-за меня мы слишком уж опоздали в порт.

Она оставила его, вернулась к своей скамье – с колотящимся сердцем и дрожащими руками – и села, отчасти для того, чтобы успокоиться.

Тозбек начал отдавать приказы; судя по голосу, он был сильно раздражен. Паруса опустили, корабль замедлил ход. Шаллан тяжело вздохнула, чувствуя себя по-дурацки.

И все-таки совет Ясны сработал. То, как Шаллан повела себя, заставило капитана увидеть… что-то. Иллюзию? Некое подобие спрена, быть может? Оживший фрагмент чего-то воображаемого?

Сантид тоже замедлился. Подошли матросы с веревкой, и взволнованная Шаллан встала. Они с неохотой соорудили петлю на конце, куда ей следовало поместить ступню, и объяснили, что следует крепко держаться за веревку, пока ее будут опускать. Потом они привязали вторую веревку, покороче, к ее талии – это чтобы ее, мокрую и униженную, можно было поднять обратно на палубу. С их точки зрения, ей предстояло вынести именно это.

Шаллан сняла туфли и перебралась за ограждение, следуя инструкциям. Было ли раньше так ветрено? Она ощутила мгновенное головокружение, стоя на краю, цепляясь пальцами в чулках за какой-то небольшой выступ; своенравные ветра трепали ее платье. Спрен ветра подлетел и принял вид лица, проступившего сквозь тучи. Во имя бури, пусть лучше это существо не вмешивается. Неужели именно человеческое воображение придало спренам ветра их склонность к озорству?

Девушка нетвердо ступила в веревочную петлю, которую матросы опустили к ее ногам, а потом Ялб вручил ей маску.

Из трюма поднялась Ясна и озадаченно огляделась. Увидев Шаллан, стоящую за ограждением борта, она вскинула бровь.

Шаллан пожала плечами и жестом велела матросам опускать себя.

Она отказывалась считать свой поступок глупым, пока дюйм за дюймом приближалась к воде и покачивавшемуся на волнах животному, избегавшему людей. Матросы остановились, когда девушка повисла на высоте в фут или два над водой. Шаллан надела маску на ремнях, которая закрыла бо́льшую часть ее лица, включая нос.

– Ниже! – крикнула она морякам.

Ей показалось, что она чувствует их нерешительность в том, как вяло опускалась веревка. Ее ступня коснулась воды, и по ноге пробежалась волна жестокого холода. Буреотец! Но она не приказала им остановиться. Шаллан позволила опускать себя до тех пор, пока обе ноги не погрузились в ледяную воду. Ее юбка надулась самым раздражающим образом, и пришлось даже наступить на подол – внутри веревочной петли, – чтобы тот не задрался выше талии и не всплыл на поверхность воды, пока она будет погружаться.

Шаллан недолго сражалась с тканью, радуясь тому, что мужчины на палубе не видят, как она краснеет. Вскоре платье намокло, и справиться с ним оказалось легче. Она наконец-то смогла присесть, по-прежнему крепко держась за веревку, и погрузиться по пояс.

А потом опустила под воду голову.

Свет струился с поверхности яркими мерцающими колоннами. Здесь повсюду была жизнь – неистовая и удивительная. Маленькие рыбы носились туда-сюда, покусывая нижнюю часть панциря, под которым скрывалось грандиозное существо. Тело сантида было шишковатым, точно древнее дерево, со складками неровной кожи, а еще его истинный облик включал длинные обвислые синие щупальца – как у медузы, только намного толще. Они волочились за зверем, под углом уходя куда-то в глубину.

Животное под панцирем выглядело как узловатая серо-синяя масса. Складки древней кожи окружали один большой глаз, обращенный к Шаллан – предположительно, с другой стороны находился второй такой же. Сантид казался массивным, но величественным, и его мощные плавники двигались со слаженностью гребцов. Рядом с чудищем плыла группка странных спренов, похожих на стрелы.

Повсюду сновали рыбы. Хотя глубины казались пустыми, вода вокруг сантида изобиловала жизнью, как и пространство вокруг корабля. Рыбки объедали дно судна. Они плавали между сантидом и кораблем, иногда по одиночке, иногда косяками. Может, потому зверь и пристроился к «Усладе ветра»? Из-за рыб, которые были как-то с ним связаны?

Шаллан посмотрела на существо, и глаз – размером с голову веденки – перекатился, сосредоточился, разглядел ее. В этот миг девушка не чувствовала холода. Не чувствовала досады. Она видела перед собой мир, который, насколько ей было известно, не посетил еще никто из ученых.

Она моргнула, снимая Образ существа, чтобы позже его нарисовать.