55. Родство с открытым небом

Стремление заполучить конкретный результат не должно затуманивать наше восприятие.

Из «Ритма войны», примечание к с. 6

Благодаря буресвету Каладин смог исследовать свое маленькое убежище, и оказалось, что оно немного больше, чем он себе представлял. Тефта удалось уложить на каменную полку вдоль стены. Каладин его вымыл, одел в свободную рубаху и подложил судно. Набил одеждой один из мешков, которые забрал из монастыря, и вышла подушка. Одеяла придется поискать, но пока что его друг был устроен настолько удобно, насколько это было в силах Каладина.

Тефт по-прежнему охотно пил воду, высасывая ее из большого металлического шприца, который принес Каладин. В том, как он пил, даже ощущалось нетерпение. Он, казалось, был так близок к пробуждению, что Каладин ожидал в любой момент услышать ругательства и вопрос, куда подевалась униформа.

Сил наблюдала за ним с несвойственной ей мрачностью.

– Что мы будем делать, если он умрет? – тихо спросила она.

– Не думай об этом, – сказал Каладин.

– А что, если я не могу не думать об этом?

– Придумай, как отвлечься.

Она сидела на каменной полке, сложив руки на коленях.

– Так вот как ты это терпишь? Зная, что все умрут? Ты просто… не думаешь об этом?

– В основном, – сказал Каладин, снова наполняя шприц из деревянного кувшина с водой, затем вставляя кончик в рот Тефта и медленно опустошая его. – Все рано или поздно умирают.

– Я не умру. Спрены бессмертны, даже если их убивают. Когда-нибудь мне придется смотреть, как ты умираешь.

– С чего вдруг такие разговоры? – спросил Каладин. – Это на тебя не похоже.

– Ага. Ну да. Конечно. Совсем не похоже. – Она изобразила улыбку. – Прости.

– Я не это имел в виду, Сил. Тебе не нужно притворяться.

– Я не притворяюсь.

– Меня фальшивой улыбкой не обманешь, я слишком часто ими пользовался. Ты и раньше так себя вела, до начала проблем в башне. Что случилось?

Она потупилась.

– Я… я вспомнила, каково было, когда умер Реладор, мой старый рыцарь. Как это заставило меня заснуть, и я проспала все Отступничество. Я все думаю, не случится ли это со мной снова?

– Ты чувствуешь темноту? – спросил Каладин. – Тебе как будто кто-то шепчет, что все всегда будет оборачиваться к худшему? И в то же время парализующий, сбивающий с толку импульс побуждает тебя сдаться и ничего не делать, чтобы изменить это?

Она покачала головой:

– Нет, ничего подобного. Просто беспокойная мысль в глубине моего разума, от которой я не могу избавиться. Как будто… у меня есть подарок, который я хочу открыть и от этого немного волнуюсь, – а потом вдруг вспоминаю, что уже его открыла и внутри была пустота.

– Похоже на то, что я чувствовал, когда вспоминал, что Тьен мертв, – сказал Каладин. – Я привыкал жить нормальной жизнью, чувствовал себя хорошо – только чтобы все вспомнить, увидев камень под дождем или какую-нибудь резную деревяшку вроде тех, которые он делал. Тогда все и рушилось в один миг.

– Да! Но это не портит мне настроение. Просто вынуждает замереть и пожалеть, что я не могу увидеть его снова. Все еще больно. Со мной что-то не так?

– Как по мне, все нормально. Здоровые эмоции. Ты столкнулась с потерей, которую раньше не осознавала по-настоящему. Теперь, становясь собой в полной мере, ты наконец-то осмысливаешь вещи, которые раньше игнорировала.

– Но ты только что сказал мне об этом не думать. Поможет?

Каладин поморщился. Нет, не поможет. Он пытался.

– Иной раз полезно отвлечься. Заняться делом, напомнить себе, что в жизни есть много замечательного. Но… рано или поздно придется подумать о таких вещах. – Он снова наполнил шприц. – Не спрашивай меня о таких проблемах. Я… сам не слишком хорошо с ними справляюсь.

– Такое чувство, что я не должна с ними сталкиваться, – сказала Сил. – Я же спрен, а не человек. Если я думаю о подобных вещах, не значит ли это, что я сломлена?

– Это значит, что ты жива, – сказал Каладин. – Я бы больше волновался, если бы ты не чувствовала потери.

– Может быть, это потому, что вы, люди, создали нас.

– Или потому, что ты частичка божества, как сама всегда говоришь. – Каладин пожал плечами. – Если бог есть, то я думаю, мы могли бы найти его в заботе о ближнем. Люди, думающие о ветре и чести, могли сотворить тебя из бесформенной силы, но теперь ты сама по себе. Как и я сам по себе, хотя родители меня и сотворили.

Она улыбнулась и прошла по полке в облике женщины в хаве.

– Сама по себе, – сказала она. – Мне нравится так думать. Быть такой. Многие другие спрены чести говорят о том, кем мы были созданы, что мы должны делать. Когда-то и я так говорила. Я ошибалась.

– Многие люди такие же. – он наклонился так, чтобы его глаза были на одном уровне с ее. – Думаю, нам обоим нужно помнить: что бы ни происходило в наших головах, что бы ни создало нас, решения мы принимаем сами. Вот что делает нас людьми, Сил.

Она улыбнулась, а затем ее хава из светлой бело-голубой стала более глубокого синего цвета, яркого и отчетливого, как будто была сшита из настоящей ткани.

– У тебя получается все лучше, – сказал он. – На этот раз цвета более яркие.

Она подняла руки:

– Я думаю, чем ближе я к твоему миру, тем больше вариантов того, чем я могу стать, как измениться.

Ей, похоже, понравилась эта идея; она села и начала менять оттенки платья, затем и вовсе сделала его не синим, а зеленым. Каладин закончил поить Тефта с помощью шприца и рассмотрел штуковину получше. На боковых металлических сторонах обнаружились глубокие отпечатки пальцев. Красноречивая деталь. Шприц сперва вылепили из воска, а потом превратили в металл.

– Ты сказала, больше вариантов… – проговорил Каладин. – А в шприц сможешь превратиться? Мы уже говорили о том, что ты могла бы становиться другими инструментами.

– Думаю, я справлюсь. Если бы я могла прямо сейчас проявиться как клинок, то изменила бы форму, чтобы стать такой. Я думаю… если ты это вообразишь, а я поверю, мы сумеем сделать еще больше. И…

Она замолчала, услышав снаружи слабый скрежет из-за двери. Каладин тут же потянулся за скальпелем. Сил насторожилась, взмыла над ним светящейся лентой. Каладин подкрался к двери. Он прикрыл драгоценный камень в стене с этой стороны куском ткани. Он не знал, можно ли увидеть самосвет из коридора, но не хотел рисковать.

Снаружи раздались чьи-то шаги. Кто-то осматривал дверь?

Каладин принял внезапное решение: просунул руку под ткань и прижал ее к камню, приказывая открыться. Стена раздвинулась. Каладин приготовился выпрыгнуть и напасть на певца в коридоре.

Но это был не певец.

Это был Даббид.

Скромный мостовик в заурядном наряде отступил от двери, когда она распахнулась. Увидев Каладина, он кивнул, ничуть не удивленный.

– Даббид?.. – проговорил Каладин.

Кроме Рлайна, Даббид был единственным настоящим мостовиком, который не проявил силы ветробегуна. Так что вполне логично, что он не заснул. Но как ему удалось найти дорогу сюда?

Даббид протянул ему горшок с чем-то жидким внутри. Каладин понюхал.

– Бульон? Как ты узнал?

Молчун указал на кристаллическую линию на стене, где начал мерцать огонек спрена башни. Удивительно; он не просто не говорил, но вообще не часто выдавал какие-нибудь сведения добровольно.

Неловко удерживая горшок, Даббид скрестил запястья, изображая салют Четвертого моста.

– Я так рад тебя видеть. – Каладин провел друга в комнату. – Откуда у тебя бульон? Ладно, забудь.

Даббид был одним из первых, кого Каладин спас, когда начал оказывать медицинскую помощь мостовикам. В то время как раны Даббида зажили, его боевой шок был самым сильным, который Каладин когда-либо видел.

Как бы то ни было, это был изумительный сюрприз. Каладин беспокоился о том, как он оставит Тефта. Если Каладин погибнет на задании, это будет смертным приговором и для ворчливого сержанта. Если только кто-то еще не узнает о нем.

Он усадил Даббида, показал ему, как пользоваться шприцем, и велел покормить Тефта. Каладину было неприятно заставлять немого мостовика работать, едва тот прибыл, но – по внутренним часам Сил – надвигалась ночь. Пришла пора действовать.

– Я объясню больше, когда вернусь, – пообещал Каладин. – Даббид, ты можешь открыть эту дверь? На случай, если понадобится принести еще еды и воды.

Даббид подошел и положил руку на самосвет двери; она открылась для него так же легко, как и для Каладина. Это было несколько тревожно. Каладин коснулся граната на стене.

– Спрен башни? – позвал он.

«Да».

– Есть ли способ запереть эти двери, чтобы их не мог открыть кто попало?

«Когда-то их можно было настроить на отдельных личностей. Теперь я вынужден просто оставить дверь доступной кому угодно или запертой от всех».

Что ж, приятно знать, что в крайнем случае он сможет попросить Сородича запереть эту комнату. Пока что хватит и того, что Даббид сумеет войти и выйти.

Каладин кивнул Сил, оставил один самосвет, чтобы Даббид не сидел в темноте, и выскользнул в коридор.

Навани попросила Каладина понаблюдать за Клятвенными вратами вблизи, когда они будут активированы. Узнать, почему они функционируют, в то время как другие фабриали – нет.

К сожалению, Каладин сомневался, что сможет спуститься на плато Клятвенных врат, пробравшись через коридоры башни. Да, он добрался до уединенного монастыря на четвертом этаже, но это было далеко от густонаселенных первых двух уровней. Даже если бы люди не оказались под замком в своих комнатах, Каладин не мог прогуливаться незамеченным. Каладин Благословенный Бурей привлекал внимание.

Вместо этого он хотел попробовать пробраться по внешней стороне башни. Прежде чем научиться летать, он прилеплял камни к стене пропасти и карабкался по ним. Он полагал, что мог бы сделать нечто подобное и сейчас. Враг явно приказал Небесным оставаться внутри, и мало кто выходил на балконы.

Поэтому, когда наступили сумерки, он вышел на балкон на десятом этаже. Он привязал к поясу мешок и засунул в него четыре щетки, взятые из монастыря. Перед этим он скальпелем срезал щетину, сделав щетки плоскими спереди и рассчитывая держаться за изогнутые ручки.

Каладин не мог применить полное сплетение к собственным ладоням, чтобы приклеивать их к чему-либо. Лопен постоянно цеплял одежду или волосы к полу, но кожа Сияющего была невосприимчива к силе. Возможно, Каладин мог соорудить какие-нибудь рукавицы, но ручки щеток показались ему крепче.

Он высунулся с балкона и проверил, не смотрит ли кто. Уже темнело. Он сомневался, что кто-нибудь сможет разглядеть его во мраке, если он не впитает слишком много буресвета. Если вливать силу в основном в щетки, прикрепленные к стене, он не будет светиться так сильно, чтобы его заметили. По крайней мере, пробираться через заселенные этажи было бы куда рискованнее.

Лучше сперва попробовать и убедиться, что это не опасно. Каладин взял одну щетку, наполнил буресветом и прижал плоской стороной к колонне на балконе. Закрепив щетку, он смог на ней повиснуть, болтаясь, и она не оторвалась – ручка выдержала.

– Годится, – сказал он, забирая буресвет, потраченный на сплетение.

Он снял носки, но надел ботинки. В последний раз оглядел окрестности, высматривая Небесных, затем перебрался через ограждение балкона и замер на маленьком выступе снаружи. Посмотрел вниз, пытаясь разглядеть камни, которые терялись в вечерних сумерках. Он как будто стоял на краю вечности.

Ему всегда нравилась высота. Еще до того, как стать Сияющим, он чувствовал некое родство с открытым небом. Пока он стоял вот так, что-то внутри его возжелало прыгнуть и ощутить силу ветра. Это не был самоубийственный порыв, не теперь. Это был зов чего-то прекрасного.

– Боишься? – спросила Сил.

– Нет. Как раз наоборот. Я так привык прыгать с высоты, что меня она уже не так беспокоит, как следовало бы.

Он зарядил буресветом две щетки и переместился в левую часть балкона. Там простирался прямой «путь» по каменной стене, до самой земли. Каладин глубоко вздохнул, размахнулся и шлепнул по камню сначала одной щеткой, потом другой.

Он нашел опоры для ног, но они оказались скользкими. Когда-то здесь было много украшений, однако годы Великих бурь все стесали и сгладили. Возможно, Крадунья смогла бы взобраться без посторонней помощи, а вот Каладин был рад, что у него есть буресвет. Он заполнил носки своих ботинок буресветом через ступни, затем приклеил их к стене.

Он двинулся к земле: отцеплял конечности от стены по очереди, перемещал и опять приклеивал. Сил шла рядом с ним по воздуху, словно спускаясь по невидимым ступеням. Каладин обнаружил, что спуск труднее, чем ожидалось. Ему приходилось во многом полагаться на силу верхней части тела, так как было трудно заставить ботинки держаться прямо, пользуясь только пальцами ног.

Он отсоединял щетку от стены, приклеивал в другом месте, болтаясь на одной руке, а затем перемещал ноги, прежде чем отсоединить другую щетку. Хоть и Сияющий, к пятому этажу он взмок от усилий. Решил передохнуть и – после того, как Сил убедилась, что там никого нет, – выбрался на балкон. Уселся, глубоко дыша. Несколько колючих спренов холода побежали к нему по перилам, словно дружелюбные кремлецы.

Сил метнулась в коридор, чтобы еще раз проверить, нет ли поблизости кого-нибудь. К счастью, растущий холод и необходимость маскироваться, похоже, побудили большинство захватчиков-певцов укрыться далеко внутри башни. Пока он держится подальше от патрулей, ему ничего не грозит.

Каладин сидел спиной к перилам балкона, чувствуя, как горят мышцы. Будучи солдатом, а затем мостовиком, он привык к ощущению перенапряжения мышц. Он почти чувствовал себя обманутым в последнее время, потому что исцеление буресветом сделало это чувство редким. И в самом деле, стоило передохнуть всего минуту, как жжение полностью исчезло.

Как только Сил вернулась, он продолжил путь. Подлетели спрены ветра: тонкие светящиеся линии, которые петляли вокруг него. Пока Каладин спускался на четвертый этаж, они время от времени показывали ему свои лица или очертания фигур, а потом захихикали и улетели.

Сил наблюдала за ними с нежностью. Он хотел спросить, о чем она думает, но не осмелился заговорить, боясь, что кто-нибудь внутри услышит голоса, доносящиеся через окно. Он не забывал о необходимости не шуметь и передвигал щетки тихо.

Добравшись до четвертого этажа, Каладин наткнулся на препятствие. Заметив это первой, Сил превратилась в светящуюся ленту и сотворила глиф «стоп» в воздухе рядом с ним. Он замер, потом услышал.

Голоса.

Он кивнул Сил, и та отправилась на разведку. Он чувствовал ее беспокойство через узы; когда Сил была клинком, у них была прямая ментальная связь, но в других формах контакт ослабевал. Они практиковались в передаче мыслей, однако получались только смутные впечатления.

На этот раз он уловил какие-то отчетливые слова: «Певцы… с подзорными трубами… балкон третьего этажа… смотрят вверх…»

Каладин повис на месте, стараясь не издавать ни звука. Он слышал их снизу и слева, на балконе. Подзорные трубы? Для чего?

«Смотрят на небо, – подумал он, пытаясь передать эту мысль Сил. – Ищут разведчиков-ветробегунов. Не хотят пользоваться Вратами, пока не убедятся, что за ними никто не наблюдает».

Сил вернулась, и Каладин снова почувствовал, как горят мышцы. Он вытер вспотевший лоб рукавом, затем осторожно, стиснув зубы, втянул буресвет, чтобы освободить одну щетку. Его кожа начала выделять люминесцентный дым, но, прежде чем свет стал слишком заметным, он снова сплел щетку и вытянулся, прикрепив ее к камню так далеко справа, как только мог.

Он отодвинулся в сторону, подальше от занятого балкона. Можно было перелезть через соседний балкон. Каладин слышал, как певцы болтают на языке алети – фемалены, как ему показалось, хотя у некоторых форм голоса мужчин и женщин почти не отличались. Судя по разговору, они действительно следили за ветробегунами. Они намеренно запускали Клятвенные врата ночью, когда летающие рыцари были отчетливо видны, светясь в ночном небе.

Каладин пересек два балкона справа от себя, затем продолжил путь по другому открытому и плоскому каменному коридору. Он находился в северной части башни и продвигался на запад, чтобы уйти от дозорных. Сил продолжала проверять близлежащие балконы, пока Каладин методично спускался. К несчастью, вскоре после того, как он миновал третий этаж, Клятвенные врата полыхнули темным светом. Он был фиолетового оттенка, как пустотный, но казался ярче, чем пустотная сфера.

Каладин на мгновение замер, держась за щетки.

– Сил, – прошептал он. – Иди проверь, как там дозорные на балконе. Скажи мне, они все еще смотрят на небо?

Она быстро ушла, но через мгновение вернулась.

– Собирают вещи, – прошептала она. – Похоже, уходят.

Именно этого он и боялся. Враг будет использовать Врата как можно реже, так как перемещение войск в башню и из нее разоблачит захватчиков перед разведчиками Далинара. Если дозорные на балконе собирали вещи, это было довольно веским признаком того, что сегодня ночью больше не будет переносов. Каладин был слишком медлителен.

Однако врата вспыхнули пустотным светом. Значит, певцы действительно что-то сделали с фабриалем. Завтра ему придется попробовать еще раз; сегодня он двигался медленнее, чем намеревался, и все же был удовлетворен прогрессом. Еще немного практики, и он, вероятно, сможет спуститься достаточно быстро. Но если подобраться ближе к Клятвенным вратам, сумеет ли он разобраться, что с ними сделали? О фабриалях Каладин знал не так уж много.

Пока он начал карабкаться обратно, чтобы посмотреть, насколько это будет сложнее. Вверх он полз еще медленнее, зато теперь оказалось удобнее упираться носками ботинок в стену. Поднимаясь, он испытывал яростную гордость за свои усилия. Перемены в башне были направлены на то, чтобы удержать его прикованным к земле, но небо принадлежало ему! Он нашел способ снова подняться, хотя и менее впечатляющий. Если он…

Каладин замер, повиснув на щетках: его настигло осознание. Он почувствовал себя очень глупым из-за того, что не понял этого сразу.

– Дозорные на балконе, – прошептал он Сил, когда она примчалась посмотреть, почему он остановился. – Что бы они сделали, если бы заметили в небе ветробегунов?

– Они бы сказали остальным прекратить перенос, иначе тот факт, что Врата светятся не тем цветом, выдал бы правду.

– Как? – спросил Каладин. – Как они связались бы с тем, кто управляет Вратами? Ты видела флаги или что-нибудь еще?

– Нет, – сказала Сил. – Они просто сидели и писали в темноте. Должно быть, они использовали… даль-перо!

И оно работало в башне. Навани пыталась понять, как враг управляет своими фабриалями. Что, если он смог бы вручить ей один такой? Несомненно, это приведет к получению более ценной информации, чем та, которую он мог бы собрать, наблюдая за Вратами.

Сил метнулась к балкону, которым пользовались дозорные.

– Я их вижу! Они собрались и уходят, но пока совсем недалеко.

«Следуй за ними», – мысленно приказал Каладин, а затем как можно быстрее двинулся в том направлении. Возможно, он и пропустил ночной перенос, но все же был способ помочь Навани.

Для этого придется украсть даль-перо.