В этой женщине было столько очарования – почему он не может это признать? Нет, это ничего не значит, у него близкие отношения с Бартоллой, возможно, он даже женится на ней. Именно такие, как Бартолла, его всегда привлекали – роскошные и чуть распутные. Но Мэгги была очаровательна, и он, как ценитель красивых женщин, не мог этого не заметить. Все же в ней было еще нечто необъяснимое, до чего нельзя было дотянуться. Мэгги Кеннеди поистине была в этом мире лучом кристально чистого света.

Но они были людьми из разных вселенных, и оба это понимали. Пропасть между классами развела их дальше, чем мог отдалить друг от друга Атлантический океан. Даже если допустить, что Франческа права – а это, безусловно, не так, – любое чувство с его стороны, за исключением, пожалуй, любования, дружеского участия и уважения, было абсолютно неуместно.

– Спасибо, – тихо произнес Эван, чувствуя нервную дрожь.

– Джоэл и ваша сестра занимаются новым делом, – сказала Мэгги, наполняя чайник водой и пристраивая на огонь.

Эван смотрел на ее худую прямую спину. Большинство женщин после рождения четырех детей давно бы располнели, но Мэгги по-прежнему оставалась стройной. Он не впервые поймал себя на мысли, что ей не мешало бы даже немного поправиться. Но Эван знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что все лучшее, в том числе и еду, Мэгги отдает детям. Эван заметил кастрюлю на плите – как странно, вода убежала.

Мэгги встрепенулась – на какое-то мгновение они оказались совсем рядом, их разделяли лишь несколько дюймов – и бросилась к плите. А он так и замер, околдованный ароматом ее тела, таким чувственным и сладким. Найдя в себе силы, Эван наконец отошел в сторону.

– Простите, – пробормотал он, уставившись на кастрюлю. Мэгги, должно быть, готовила суп. Эван заметил куски картошки, лук и какие-то кости. Мяса он не увидел.

Мэгги вернулась к столу и положила руки на спинку стула.

– Вы ужинали? – спросила она, переводя дыхание. – Я хотела сказать, у нас нет ничего особенного, но мы будем рады, если вы с нами поужинаете.

Эван чувствовал, что его присутствие нервирует ее, и ощущал неловкость из-за того, что она хлопочет. Может, она догадывалась, что его любование ею могло бы стать чем-то большим при других обстоятельствах. Эван внезапно пожалел, что их нет, этих других обстоятельств.

Он молчал, пораженный этим открытием.

– Мистер Кэхил?

Он поднял голову и улыбнулся:

– Я хотел бы пригласить вас с детьми на ужин.

Глаза Мэгги стали огромными.

Эвану очень понравилась эта идея. Он устроит им настоящий пир.

– Вы приглашаете нас на ужин? Вы имеете в виду, в ресторан?

– Да, я это имею в виду. Дождемся Джоэла, – решил он.

– Я не могу принять ваше приглашение.

Эван широко улыбнулся:

– Миссис Кеннеди, прошу вас. Я голоден и совсем не хочу суп. Я бы съел кусок хорошего ростбифа. – Он ободряюще ей улыбнулся и сам почувствовал, как у нее потекли слюнки.

– И вы приехали к нам, чтобы пригласить всех на ужин?

Он немного помолчал.

– Франческа рассказала мне, что произошло с вашей соседкой. – Он покосился на детей. – Я бы хотел обсудить произошедшее без свидетелей.

Мэгги помолчала, оглядев сыновей, игравших с солдатиками, все как один одетыми в серую форму Конфедерации.

– Все это так тревожно, – прошептала она.

Эван подошел к ней и взял за руку:

– Она была вашей соседкой? Это ужасно. Я настаиваю, чтобы вы приняли предложение моей сестры.

Ее лицо стало упрямым.

– Я знаю, Франческа желает нам добра, как и вы, но такая щедрость совершенно излишняя. Мы не нуждаемся в благотворительности. – В голосе появились гневные нотки.

Эван и сам разозлился настолько, что позволил себе повысить голос:

– Это не благотворительность. Речь идет о безопасности вашей и ваших детей.

– Я уже думала об этом. В понедельник я побуду у дальнего родственника, моего деверя.

Эван был удивлен. Ему было бы спокойнее, если бы они провели день в особняке Кэхилов, но все же это лучше полного бездействия.

– Где он живет?

– В верхней части города, рядом с Ист-Ривер, на Двадцатой улице. Он не возражает. После смерти мужа у нас, кроме него, никого не осталось в этом городе. Он хороший человек и очень любит детей, – добавила после секундной паузы Мэгги.

– Есть места и безопаснее, – настаивал Эван, имея в виду пересечение Пятой авеню и Шестьдесят первой улицы, где располагался особняк Кэхилов, его родной дом, куда ему сейчас путь был закрыт.

– Я слышала, что все жертвы жили в районе Десятой и Двенадцатой улиц. Мой деверь живет далеко оттуда, – упрямо твердила Мэгги.

Эван вздохнул:

– Я не имею права выкручивать вам руки.

– Да, не имеете. – Лицо ее подобрело. – Но поймите меня правильно. Я очень ценю ваше участие. Правда.

– Я отстану, но только в том случае, если вы согласитесь со мной поужинать. – Он понял, что тон его стал слишком фривольным, и поспешил взять себя в руки. – С детьми, – добавил Эван уже более сдержанно.

– Я… я не знаю, что сказать. – Мэгги выглядела беспомощной.

Он всю сознательную жизнь ухаживал за женщинами и умел их уговаривать. В порыве он взял ее за руку:

– Это всего лишь ужин, миссис Кеннеди. Вам с детьми понравится. – Далее, следуя всем давно заученным правилам, он широко улыбнулся и ласково посмотрел ей в глаза.

Щеки Мэгги залились румянцем, и она отвела взгляд:

– Пока мы ждем Джоэла, я приведу в порядок детей.

Он выиграл. Эван усмехнулся про себя и только в этот момент обратил внимание, что до сих пор держит ее руку и уже почти поднес ее к губам.

– Попробую найти Джоэла, – сказал он, улыбаясь.

Мэгги кивнула, поспешно отошла в сторону и позвала сыновей.

– Можно подвезти тебя? – спросил Брэг, когда они подошли к его автомобилю. Был уже поздний вечер. На небе рассыпались огоньки звезд и появилась луна, вернее, часть ее, что осталась от вчерашнего дня.

– Я хотела заехать к Саре. – Ее подруга, художница Сара Чаннинг, прислала сегодня утром записку с просьбой заехать при первой возможности.

– Тогда я отвезу тебя к ней, – сказал Брэг с улыбкой. Он обошел вокруг машины и открыл ей дверцу.

Франческа устроилась на пассажирском сиденье и взяла запасную пару очков. Рик закрыл дверцу, завел мотор и сел рядом с ней.

Беседа с Бридж не дала никакой полезной информации по делу. Девочка ничего не видела и не слышала в злополучный понедельник. В определенной степени было хорошо, что Бридж ничего не знает о преступнике, так как это могло бы заставить опасаться за ее жизнь. Когда они уже почти закончили, домой вернулась Гвен.

Брэг свернул на Десятую улицу, и Франческа решила начать разговор:

– Я так сочувствую Гвен О’Нил.

– Почему? Из-за ее любви к мужчине, на которого она не должна была поднимать глаз?

Они говорили и с Гвен.

– Лорд Рандолф был ее хозяином! В их отношениях он виноват не меньше ее. Теперь я понимаю, почему у нее нет рекомендаций. – Из разговора с Гвен Франческа поняла, что она влюбилась в ирландского аристократа так сильно, что до сих пор не избавилась от этого чувства. Вне всякого сомнения, он был обычным ловеласом. Наверняка между ними была любовная связь. Неудивительно, что муж Гвен, Дэвид Ханрахан, пытался его убить. Покинув Ирландию, Гвен вернула свою девичью фамилию.

А что же с мужем? Он все еще в заключении в Лимерике или, может быть, в городе? Если муж Гвен в Нью-Йорке, он становится одним из подозреваемых.

– Почему тебя так беспокоят ее рекомендации?

– Хочу найти ей место получше, например горничной, – ответила Франческа.

Брэг улыбнулся:

– Будешь лично устраивать судьбу каждой жертвы преступления, которыми мы занимаемся?

Франческа повернулась к нему, и улыбка сошла с его лица.

– Ты предполагаешь, у нас будут новые дела, Рик?

Он покосился на нее:

– Сомневаюсь, что ты откажешься от новообретенной профессии. А я, пока служу комиссаром полиции, никогда не откажу тебе в помощи.

Франческа была тронута. Но что он задумал?

– Ты говоришь так, словно не уверен в будущем.

– Не уверен. Ты же знаешь, как моя работа связана с политикой. Я могу лишиться должности раньше, чем захочу уйти и бросить все начатые преобразования в департаменте.

Франческа мгновенно забыла об их расследовании. Пресса много писала об открытии новых пабов и появлении так называемых воскресных гостиниц. Жаркие дебаты велись и по поводу введения строгих ограничений продажи алкоголя в Шаббат. Масла в огонь подливали духовенство и сторонники реформаторского движения. После назначения Брэга несколько заведений были закрыты за нарушение этих законов, а остальные предупреждены, что полиция будет относиться к нарушениям строже прежнего.

– Это правда? Полиция теперь лояльно относится к открытию новых злачных мест?

Рик вздохнул:

– Мы вынуждены требовать исполнения закона выборочно, Франческа, применяем меры только к злостным нарушителям. Лоу просил меня ослабить хватку.

– Почему?

– Мэра беспокоят выборы, что, собственно, вполне естественно. Каждое новое закрытое злачное место стоит ему голосов избирателей. Догадайся, что важнее? Реформирование коррумпированной полиции или переизбрание великого мэра-реформатора?

– Но он настаивал, чтобы ты соблюдал закон! – Франческа была шокирована тем, какая дилемма встала перед Брэгом.

– Да, настаивал. Но со стороны рабочих столько протестов против закрытия пабов, что он просил меня относиться к исполнению закона с осторожностью и вниманием. – Брэг грустно усмехнулся. – Я разрываюсь, Франческа. Если я буду делать свою работу так, как должен, Лоу проиграет следующие выборы. Сейчас это уже очевидно.

– И ты решил пойти за Лоу, вместо того чтобы подумать о людях, которые верят в тебя и реформы? – Франческа была разочарована. Если и был на свете человек, свято веривший в силу закона, так это Брэг.

– Я занимаюсь коррупцией в департаменте. У меня много важных дел в разработке. Когда они завершатся, несколько офицеров будут освобождены от должности.

Она заморгала. Нет, она не зря всегда восторгалась и преклонялась перед этим человеком.

– Я горжусь тобой, – сказала Франческа и положила руку на плечо Рика.

Он слегка улыбнулся.

Когда они свернули на Четвертую авеню, движение стало затрудненным, велись дорожные работы по прокладке железной дороги к вокзалу Гранд-централ. Перед ними медленно двигалась легкая коляска, а два экипажа зажали их с обеих сторон. Франческа огляделась и поняла, что Брэг живет совсем недалеко от места, где они попали в пробку, его ждет дома жена, а он даже не смог ее встретить.

– Послушай, Рик, не стоит везти меня через весь город. Ты должен быть сейчас дома с Ли Анной.

Желваки заходили на скулах Брэгга, он даже не сразу ответил ей.

– В такое время ты не найдешь кэб. Мне приятно отвезти тебя к Чаннингам, надеюсь, они отправят тебя домой в одном из своих экипажей.

Его ответ ее не удовлетворил.

– Я очень хорошо тебя знаю, Рик. Почему ты не забрал Ли Анну из больницы? Мне начинает казаться, ты не очень стремишься домой. – Она не сводила глаз с безупречного профиля, строгого, словно высеченного из камня.

Он повернулся и мельком взглянул на нее:

– Ты права.

Франческа опешила:

– Я права?

Брэг вздохнул и ответил:

– Мне не очень хочется ехать домой.

– Что?

Он усмехнулся:

– Ли Анна решила сегодня не возвращаться из больницы.

Франческа несколько раз моргнула, собираясь с мыслями.

– Она не хочет скорее оказаться дома? – Но ведь все мечтают скорее вырваться из больницы!

– Я ее не виню. – В глазах его появилась злость.

– Что это значит? И почему она решила остаться?

Коляска перед ними тронулась с места. Брэг переключил передачу, и автомобиль двинулся вперед.

– Она не хочет возвращаться домой из-за меня.

– Что? – Какая-то чепуха.

На его лице появились страдание и боль.

– Прекрати притворяться, Франческа. Мы оба знаем, что я сам во всем виноват.

– О чем ты говоришь?

– Об аварии.

– Аварии? Ты имеешь в виду инцидент с Ли Анной?

– Разумеется, что же еще?

Франческа молчала и не сводила с него глаз.

– Если бы не я, с ней бы ничего не произошло, она не осталась бы на всю жизнь калекой. – Пальцы сильнее сжали руль.

Франческа даже подпрыгнула на сиденье:

– Бог мой! Ты никакого отношения к этому не имеешь. Это был просто несчастный случай. Ты говоришь так, словно ты управлял той коляской и из-за тебя она ее сбила!

– Ей мог управлять и я, – упрямо твердил Брэг.

– Зачем ты так? Почему винишь во всем себя? – Франческа была в ужасе. Что с ним происходит?

– Потому что я хотел, чтобы она уехала, уехала из дома, от меня! – Он остановил машину так неожиданно и резко, что Франческа едва не ударилась о приборную панель. – Свидетели видели каждую деталь. Она стояла у магазина и плакала. Она была в таком состоянии, что просто не замечала ничего вокруг и не смогла увидеть несущийся экипаж. И мы оба знаем, почему она плакала. – Голос его дрожал.

Сзади раздавались гудки клаксонов, но Франческа ничего не слышала.

– Даже если она плакала, ты не можешь знать причину наверняка. Это же абсурдно – считать себя виновным в той аварии лишь потому, что она плакала из-за тебя.

– Я хотел, чтобы ее не стало, – внезапно произнес Брэг. – Я хотел этого, Франческа, и мое желание почти исполнилось.

Сзади опять посигналили.

Франческа обхватила его лицо руками и повернула к себе:

– Твои желания не имеют никакого значения. Дело не в том, что ты был зол на нее. Каждый человек имеет право на чувства. Но они не возлагают на тебя ответственность за несчастный случай. Нет! Ты просто обязан перестать винить во всем себя.

– Не могу, – прошептал Брэг. – А знаешь, что еще хуже?

Она покачала головой, понимая, что в следующую минуту из глаз польются слезы.

– Еще хуже то, что я слишком поздно понял, что до сих пор люблю ее.