Глава 2

Аманда пронеслась через двери террасы, промчалась по патио. Королевский дом занимал целый городской квартал, у здания было два внутренних двора. Она устремилась вниз по длинной белой каменной лестнице и оказалась в саду. Здесь девушка споткнулась, не сумела удержаться на ногах и с размаху рухнула на колени. Ее стало мутить. К счастью, обошлось без рвоты – страх за отца обернулся серьезным недомоганием, вот уже несколько дней Аманда не могла взять в рот ни крошки. Бедняжка растянулась на густой влажной траве, наконец-то дав себе волю поплакать от души.

Ее охватил ужас. Завтра в полдень отца повесят. Их последним шансом было добиться приема у губернатора и молить его о помиловании. Аманда не собиралась предлагать Вудсу свое тело, но, когда он стал смотреть на нее так же плотоядно, как моряки и местная шушера, она инстинктивно поняла, что должна делать. В конце концов, Аманда частенько видела, как женщины жеманничают, соблазняя ее отца, чтобы выманить брошь или отрез шелка.

Существовал лишь один способ, с помощью которого представительница прекрасного пола могла что-нибудь заполучить от мужчины, и Аманде он был прекрасно известен. Она воспитывалась среди моряков и воров, а из женщин хорошо знала лишь маркитанток да шлюх. Мир, в котором она росла, был основан на жестокости и сексе.

И все-таки она не отдала свое тело Вудсу, а все потому, что Клифф де Уоренн помешал ей это сделать.

Аманда горестно вздохнула, ее сердце защемило. Почему он вмешался? Де Уоренн был величайшим капером своего времени, таким же богатым и влиятельным, как король. Никто не мог совладать с ним в открытом море – даже ее отец утверждал это. И поговаривали, де Уоренн был столь же опасен и на суше…

«Отец!» Сердце Аманды уже горевало, и она напомнила себе о том, что самый близкий человек пока еще жив. Горе и страх переплелись в душе несчастной дочери, оказав мощное воздействие, сравнимое с приемом опиума – как-то раз, прежде чем отец осознал, что произошло, ей дали попробовать этот наркотик. Погрузившись в раздумья, она села, подтянув халат, чтобы надежнее прикрыться. Перед глазами Аманды возникла ужасная картина: Родни Кэрр, ее отец, перерезает горло пирату, который задумал дать ей наркотик и совратить ее.

Когда отец был рядом, он всегда защищал Аманду от похотливых, желавших ее мужчин. Он же обучил дочь, как не дать себя в обиду, орудуя шпагой, пистолетом и кинжалом, так что она могла постоять за себя и тогда, когда отца поблизости не оказывалось. Морские путешествия Родни нередко длились месяцами, и каждый раз он старался оставлять дочери достаточно запасов, чтобы она не голодала – особенно если вдруг ему придется задержаться в плавании. Он был хорошим отцом, а сейчас Аманда подвела его – того, кто всегда был для нее опорой, оплотом всей жизни. В этот важнейший момент, когда решался вопрос его жизни и смерти, она не смогла помочь!

Мысли лихорадочно роились в голове Аманды, она отчаянно искала другой способ спасти Родни. Некоторое время назад любящая дочь уже отказалась от идеи попробовать ворваться в тюрьму и помочь отцу бежать. Большинство членов его команды погибло в сражении с английским офицером, захватившим судно отца «Аманда К.», а те, кто остались в живых, сейчас тоже томились в застенках, ожидая виселицы.

Если она не могла освободить отца силой, возможно, ей стоит вернуться в тот дом, к Вудсу?

Аманду снова стало тошнить. Импульсивно она собиралась сделать то, что обычно делают в кризисных ситуациях все женщины, но, боже праведный, какие же неприязнь и отвращение она чувствовала по отношению к тому, что почти произошло! Несмотря на то что Аманде довелось своими глазами увидеть чуть ли не все существующие способы полового акта – или, по крайней мере, она так думала, – собственного сексуального опыта у нее не было. Она даже никогда не целовалась. Родни Кэрр доступно объяснил, что любому мужчине, который посмеет хотя бы пальцем притронуться к его дочери, он перережет горло, а мужское достоинство наглеца будет брошено в море на корм акулам.

Подумать только, де Уоренн спас ее!

Аманда крепко обхватила руками колени, прижав их к груди, не в силах отогнать от себя мысли, которые так и лезли в голову. Самоотверженное поведение капитана потрясло ее. Почему он вмешался? Все, кого знала Аманда, вели себя благоразумно и эгоистично – таков был закон выживания. Незнакомые люди никогда не помогали друг другу. Да и с чего они должны были это делать? Мир казался слишком опасным, чтобы осмелиться обратиться за помощью к постороннему. Так почему же де Уоренн спас ее от губернатора Вудса?

Сердце Аманды никак не хотело успокаиваться. Она с усилием сглотнула, вспоминая недавние события. В памяти воскресло и то, как де Уоренн смотрел на нее – гораздо более дерзко и бесстыдно, чем это когда-либо делал любой нагловатый моряк.

Аманда была слишком расстроена, но ее сердце стало биться с безумной скоростью. Смущенная, она обхватила ладонями свои пылающие щеки. Де Уоренн чересчур смело разглядывал ее обнаженное тело, но он точно так же глядел на нее и в тот момент, когда она вошла в Королевский дом и на ней была одежда. Аманда не могла припомнить никого – ни мужчину, ни женщину, – кто смотрел бы на нее такими же цепким, проницательным взглядом. Аманда знала, что никогда не сможет забыть этот взгляд – хотелось бы еще понимать, что он в себе таил…

Разумеется, она знала де Уоренна. А кто его не знал? Мощная фигура капитана сразу бросалась в глаза, когда он стоял на квартердеке ее любимого судна, 38-пушечного фрегата «Прекрасная леди». Громадный, высокий мужчина с львиной гривой волос – его нельзя было не заметить. К тому же всем вокруг было известно, что за свою короткую, десятилетнюю карьеру капера де Уоренн взял в плен более сорока пиратов. В Вест-Индии пока еще никому не удалось превзойти его рекорд.

Сердце Аманды по-прежнему лихорадочно билось. Она была смущена, встревожена, сбита с толку. Почему такому человеку, как де Уоренн, вздумалось помогать ей? Он был больше чем просто капером. Несмотря на то что в городе Аманда слышала хихиканье разряженных высокомерных леди о том, что де Уоренн – скорее пират, чем джентльмен, вряд ли можно было доверять этим сплетням. Пираты казались омерзительно-отталкивающими, с их зловонным дыханием, отсутствовавшими зубами и немытыми телами. Пираты не знали пощады в бою, они бездумно лили кровь и выпускали кишки повсюду, хотя, когда дело доходило до клятв в верности, лучших друзей было не найти. Пираты носили запачканную одежду, никогда не мылись и частенько захаживали к самым уродливым ведьмам и шлюхам.

А от капитана де Уоренна исходил аромат моря, смешанный с причудливым запахом каких-то азиатских специй и островного манго. Хотя он носил огромные шпоры с золотом и рубинами и, подобно некоторым пиратам, золотую сережку в одном ухе, его одежда выглядела безупречно. Все вокруг знали, что матерью одного из его незаконнорожденных детей была настоящая принцесса. За де Уоренном прочно закрепилась репутация дамского угодника, но его любовницами были не шлюхи и ведьмы – о нет, их полная противоположность! А почему бы и нет? Он был сыном графа. В жилах де Уоренна текла поистине королевская кровь.

И даже она сама, та, которая никогда не смотрела на мужчину с оттенком восхищения – исключая, разумеется, отца, – не могла не признать, что де Уоренн невероятно красив.

Аманда почувствовала, как вспыхнула от смущения. Она еще слишком хорошо помнила, как оказалась в объятиях де Уоренна, когда он нес ее на руках из покоев губернатора. Но почему она думала об этом – или просто о нем? Сейчас ее должно было заботить совсем другое: нужно было освободить отца прежде, чем его повесят.

Аманда в полной мере осознала, что вариантов действия у нее просто не осталось. Если она не могла силой вытащить отца из тюрьмы, если ей не удалось соблазнить Вудса, продав свое тело в обмен на помилование, что же еще можно было сделать?

Приступ удушья вновь сдавил горло несчастной дочери. Что там сказал де Уоренн? Нужно припомнить точнее…

«Почему бы не помиловать Кэрра? Если он не бросит свое пиратство, обещаю, что арестую его сам».

Аманда вскочила на ноги. Де Уоренн может помочь ей – он должен это сделать!

Уиндсонг высился над кингстонской гаванью – огромный, правильной формы белый каменный особняк, который Клифф начал строить пять лет назад и наконец-то довел до ума в прошлом году. Украшенные балюстрадами террасы выступали над гаванью позади дома, тогда как впереди лестница с двух сторон особняка вела к еще одной веранде и впечатляющего вида парадному входу, выполненному из белого мрамора. Одинаковые флигели располагались по обе стороны особняка, по бокам возвышавшегося над ними главного дома высотой в три этажа.

Клифф мог стоять у парапета террасы с северной стороны особняка, откуда на всю длину просматривалась Кинг-стрит, но он любил бывать на южной веранде, потягивая лучший ирландский виски и наблюдая за прибывающими судами. Вот и теперь де Уоренн оказался там, приказав дворецкому принести выпивку, но на сей раз его взгляд не блуждал по морю, а был направлен в сторону Порт-Ройял. Там, вдали, он мог различить кирпичные стены форта Чарльз. Клифф вскинул подзорную трубу.

Суденышко «Аманда К.» стояло неподалеку на якоре, его корабельные снасти были повреждены, мачты – сломаны. Это был маленький девятипушечный шлюп^[6], когда-то достаточно быстрый для того, чтобы опережать большинство морских судов, а теперь безнадежно разбитый, не подлежащий ремонту. Несчастный корабль летал по морским просторам не под смертоносным пиратским флагом с черепом и костями, а под британским триколором.

Клифф опустил подзорную трубу. Он не желал забивать себе голову размышлениями о судьбе Кэрра или его дочери. Обвиненный в пиратстве Кэрр находился в Спэниш-Таун, ожидая завтрашнего приведения приговора в исполнение. Хотелось бы Клиффу знать, где сейчас Дикарка… Она сбежала слишком быстро, исчезла в одно мгновение, будто призрак.

Де Уоренн все еще отчетливо помнил ощущение ее стройного и упругого, но одновременно такого женственного тела в своих руках – хотя и клял себя на чем свет стоит, желая это забыть.

– Папа! Папа!

Услышав счастливый крик своей обожаемой дочери, Клифф обернулся, просияв от радости, и все мысли о сумасбродной женщине-ребенке вылетели у него из головы.

Ариэлла была чудесной шестилетней девчушкой с огромными блестящими синими глазами, оливковым цветом лица и удивительными золотистыми волосами. Благодаря экзотической внешности она была потрясающе красива, и каждый раз, глядя на нее, Клифф ощущал прямо-таки благоговейный трепет от того, что этот изумительный ребенок – его.

– Иди ко мне, моя милая!

Но Ариэллу не нужно было звать, она и так уже неслась по террасе прямо в объятия отца. Он рассмеялся, подхватил на руки и высоко поднял ее, а потом крепко прижал к себе. Девочка была одета словно маленькая английская принцесса – в самое нарядное шелковое платьице, стоившее целое состояние, маленькую шейку украшала нитка превосходного жемчуга. Клифф опустил дочь, и она спросила:

– Ты ходил сегодня под парусом, папа? – Ариэлла казалась очень серьезной. – Ты обещал, что возьмешь меня с собой, когда в следующий раз отправишься в плавание.

Клифф не мог сдержать улыбку. Ариэлла могла притворяться столько, сколько хотела, но он отлично знал, что дочурка не любила плавать.

– Я не забыл, моя милая. И я не ходил под парусом. У меня были дела в Спэниш-Таун.

– Приятные дела?

Улыбка Клиффа немного померкла.

– На самом деле они были не самыми радостными. – Он нежно накрутил на палец прядь ее золотистых волос. – Это был хороший день для мореплавания. Сколько у нас сегодня узлов?

Ариэлла поколебалась, покусывая губу:

– Десять?

Клифф вздохнул:

– Восемь, дорогая, но ты была близка к истине.

Он знал, что дочь сказала это наобум.

– Я должна уметь оценивать скорость бриза, чтобы плавать с тобой?

– Нет, не должна, твой брат вполне может справиться с этим. Мне не стоит пытаться сделать из тебя моряка.

Ариэлла не выказывала особенной любви к морю, хотя терпела водную стихию как способ проводить больше времени с отцом. Сын капитана был полной ее противоположностью. Но у Клиффа не было поводов разочаровываться в своей далекой от мореплавания дочери: у Ариэллы был самый любознательный, самый пытливый ум из всех, с кем ему когда-либо приходилось иметь дело. В сущности, она могла провести целый день, погрузившись в книгу, и Клифф не знал, что ему с этим делать – гордиться или тревожиться.

– Скоро, моя милая, ты будешь путешествовать по свету со своим отцом.

– Но только я, не Алекси! Мы его с собой не возьмем, – недовольно надула губки девочка.

Клифф покачал головой, удивленный ее ревностью.

– Он – твой брат, дорогая, и, разумеется, отправится с нами. Он – настоящий, прирожденный моряк. Он поможет мне управлять кораблем, будет вести судно за нас.

Ариэлла просияла улыбкой:

– Я выучила четыре новых созвездия, о которых ты рассказал мне, папа. Ночь будет хорошей, мы сможем как следует рассмотреть звезды. Могу я показать их тебе попозже?

– Конечно.

Что и говорить, у Клиффа росла замечательная дочь! В свои шесть она умела складывать и вычитать быстрее, чем отец, была знатоком в умножении и постепенно постигала деление. Клифф начал учить с дочерью созвездия, и ее способность распознавать различные звезды поразила его. Фактически Ариэлла могла всего за несколько минут запомнить что-то, увиденное лишь раз, мельком. Она бегло говорила на латыни и в ближайшее время должна была с тем же успехом освоить французский язык. Что же касалось чтения, то тут Ариэлла на несколько уровней опережала своего старшего брата.

Клифф наконец-то бросил взгляд в сторону дома, где давно уже стояла гувернантка дочери – ее стройная фигура была так плотно укутана тканью, что нельзя было рассмотреть лица, все ее тело было завернуто в оранжевый и синий шелк.

– Ариэлла выполнила все свои задания на сегодня?

Де Уоренн взглянул на дочь и подмигнул ей. Девочка была настолько умна, что, несомненно, прошла недельный объем своей учебной программы за один день.

– Да, милорд. Как всегда, она в этом преуспела.

Анахид, гувернантка, говорила на безупречном английском, но с сильным армянским акцентом. Она была рабыней матери Ариэллы. Вся эта история была трагической, за исключением одного подлинного чуда – дочери Клиффа. Мать Ариэллы, Рахиль, была еврейкой, когда-то она вместе с отцом отправилась к Земле обетованной. Корсары напали на их корабль и убили всех, кто не представлял для них ни малейшей ценности, включая отца Рахиль. Бедняжка попала в рабство, но местный принц был мгновенно сражен ее красотой и сделал Рахиль своей наложницей. Клифф тоже попал под влияние чар прекрасной рабыни, когда торговался с ее господином, князем Рохаром. Капитан прекрасно понимал, что, осмелившись на подобную любовную связь, обрекает себя на смерть, но не мог противиться чувствам. Их романтическая история была недолгой, но еврейская любовница, с ее достоинством и изяществом, тронула сердце Клиффа глубже, чем любая другая из его предыдущих женщин. Де Уоренн и понятия не имел, что Рахиль забеременела от него.

Именно Анахид удалось передать Клиффу письмо спустя шесть месяцев после рождения Ариэллы. Рахиль казнили, когда выяснилось, что у ее дочери голубые глаза – стало слишком очевидно, что отцом ребенка был не хозяин рабыни. Клифф готовился без промедления пойти на штурм крепости Рохара, но это оказалось уже ненужным. С помощью золота де Уоренна Анахид подкупила охранников князя и выкрала Ариэллу из гарема, сумев сбежать вместе с девочкой из дворца. С тех пор гувернантка жила в доме Клиффа. Капитан знал, что Анахид готова умереть за его дочь, да и сводного брата Ариэллы, Александра, она любила почти с той же неистовой силой. Клифф даровал Анахид свободу спустя всего несколько дней после того, как она покинула побережье Берберии.

Он никогда не видел лица Анахид, даже мельком.

– А как успехи Алекси сегодня?

Клифф почувствовал, что гувернантка улыбается.

– Он справился с заданиями не так хорошо, как Ариэлла, милорд. Сейчас он по-прежнему в классной комнате, изо всех сил старается дописать свои буквы.

– Хорошо.

Алекси был очень сообразительным, но для успешной учебы ему не хватало усидчивости, которой отличалась Ариэлла. Мальчик живо интересовался фехтованием, верховой ездой и, разумеется, судами своего отца.

– Напомните ему, что завтра в семь часов мы занимаемся фехтованием – разумеется, если он сделает все свои уроки.

Анахид кивнула, жестом подзывая к себе Ариэллу. Девчушка взглянула на отца и состроила недовольную гримаску, явно не желая уходить:

– Папа?

– Иди, дитя мое… – Клифф осекся, заметив, как в дверном проеме появился его дворецкий.