РИЧАРД III буквально проложил себе путь к трону Англии. Не будет преувеличением сказать, что он пробирался к нему по крови. Среди тех, кто пострадал из-за его беспринципных амбиций, были Джордж, герцог Кларенс, его собственный старший брат, Эдуард, принц Уэльский, который после смерти Эдуарда IV был естественным наследником английского престола, и брат последнего, Ричард, герцог Йоркский. Двое последних были принцами, убитыми в Тауэре своим злобным дядей. Эти три убийства посадили Ричарда, герцога Глостера, на трон, но ценой крови, а также менее существенных соображений, которые трудно оценить. Ричард III оставил после себя наследие пагубных последствий, которое имело далеко идущие последствия. Генрих VII, который стал его преемником, естественно, имел нелегкую задачу прокладывать себе путь через многочисленные семейные осложнения, возникшие в результате длительных «Войн Алой и Белой розы»; но подлость Ричарда создала новую серию осложнений на более постыдной, хотя и менее преступной основе. Когда Амбиция, которая занимается убийствами в оптовых масштабах, изо всех сил старается пожинать плоды, на которые нацелилась, по меньшей мере раздражает, что дорога к успеху завалена обломками меньших и, казалось бы, ненужных преступлений. Мошенничество – это меньшее социальное зло, чем убийство; и в конце концов – по-человечески – от него гораздо легче избавиться. Троны и даже династии находились в плавильном котле между правлениями Эдуарда III и Генриха VII; так что сомнений и недоумений было вполне достаточно, чтобы удовлетворить энергию любого претендента на королевские почести – каким бы воинственным он ни был. Время Генриха VII было настолько неблагоприятным, что он был естественной мишенью всех стрел беспринципных авантюр. Первым из них стал Ламберт Симнел, сын пекаря, который в 1486 году выдал себя за Эдуарда Плантагенета, графа Уорика – тогда узника Тауэра – сына убитого герцога Кларенса. Это был явно йоркистский заговор, поскольку его поддерживала вдовствующая герцогиня Маргарита Бургундская (сестра Эдуарда IV) и другие. С помощью лорда-депутата (графа Килдэра) он был коронован в Дублине как король Эдуард VI. Претензии Симнела были низвергнуты демонстрацией настоящего герцога Уорика, взятого из тюрьмы специально для этой цели. Попытка была бы почти комичной, но последствия оказались трагическими. Период известности Симнела составил всего год, завершение которого сопровождалось жестокой резней его друзей и наемников. Сам он растворился в безвестности второстепенной жизни королевского двора, куда его презрительно сослали. Фактически все значение заговора заключалось в том, что он был первым из серии мошенничеств, последовавших за сменой политических партий, и послужил эстафетной палочкой для более серьезного самозванства Перкина Уорбека примерно пять лет спустя. Однако следует помнить, что Симнел был самозванцем и никоим образом не был «задающим ритм» для последующего преступника; он был по своей природе бессознательным предшественником, но без какой-либо видимой связи. Симнел пошел своей дорогой, оставив, по словам царственного убийцы, его дяди, мир свободным для своего преемника в мошенничестве «чтобы суетиться».
Битва при Стоуке, около Ньюарка – битва, которая положила конец надеждам Симнела и его сторонников – произошла 16 июня 1487 года. Пять лет спустя Перкин Уорбек появился в Корке как Ричард Плантагенет, герцог Йоркский. Следующие факты о нем и его жизни до 1492 года могут помочь читателю понять другие события и найти причины через естественные ворота следствий.
У Жана Вербека (или Осбека, как его называли в «исповеди» Перкина), контролера города Турне в Пикардии, и его жены, урожденной Катерины де Фаро, в 1474 году родился сын, окрещенный Пьеррекеном и позже известный как Перкин Уорбек. В пятнадцатом веке Нидерланды были в основном промышленными и торговыми, и, поскольку все страны в тот период были по необходимости военными, «растущая» молодежь, таким образом, во многих отношениях соприкасалась с торговлей, промышленностью и войной. Семья Жана Вербека принадлежала к лучшему среднему классу, о чем свидетельствуют его собственное положение и работа; и поэтому его сын провел ранние годы своей жизни среди сцен и условий, благоприятствующих амбициозным мечтам. У него был дядя Джон Сталин из Гента. Тетя по материнской линии была замужем за Питером Фламме, приемником Турне и также деканом гильдии лодочников Шельды. Двоюродный брат Джон Стейнбек был чиновником Антверпена.
В пятнадцатом веке Фландрия была важным регионом в мире производства и торговли. Она была центром суконной промышленности; и прибытие и убытие материала для одежды со всего мира сделали процветающими судоходов не только своих собственных вод, но и вод других. Корабли дотюдоровского флота были небольшими и имели легкую осадку, подходящую для речных перевозок, и будьте уверены, что Шельда с ее удобным доступом к тогдашнему британскому порту Кале, Лиллю, Брюсселю, Брюгге, Турне, Генту и Антверпену часто сама была дорогой к местам континентальных и британских войн.
Около 1483 или 1484 года из-за Фламандской войны Пьеррекен покинул Турне, отправившись в Антверпен и Миддлбург, где поступил на службу к торговцу Джону Стреву, тогда ему было десять или двенадцать лет. Следующим его переездом стала Португалия, куда он отправился с женой сэра Эдварда Брамптона, приверженца Дома Йорков. Значительная часть его ранней жизни рассказана в его собственном признании, сделанном им, когда он был заключенным в Тауэре около 1497 года.
В Португалии он год служил рыцарю по имени Петер Вац де Конья, который, согласно заявлению в его признании, имел только один глаз. В «Исповеди» он также в общем заявляет, что с де Конья он посетил другие страны. После этого он был с бретонским торговцем, прегентом Мено, о котором он между прочим говорит: «он заставил меня выучить английский». Пьерекен Вербек, должно быть, был не по годам развитым мальчиком – если все его утверждения правдивы – поскольку, когда он отправился в Ирландию в 1491 году с прегентом Мено, ему было всего семнадцать лет, и в его жизни уже было достаточно оборудования для предпринимательства в виде опыта, путешествий, языков и так далее.
Вполне вероятно, что, в какой-то степени, во всяком случае, обман Вербека или Уорбека был навязан ему изначально и не был свободным актом с его стороны. Его соответствие роли, которую он собирался сыграть, не было полностью его собственным делом. Более того, более чем возможно, что его кровь способствовала обману. Эдуард IV описывается как красивый любезный молодой человек, и Перкин Уорбек, как утверждается, имел заметное сходство с ним. Гораций Уолпол в своих «Исторических сомнениях» действительно строит многое на этом, принимая свое королевское достоинство. Эдуард был печально известен как человек дурной жизни в делах страсти, и во все времена путь дурных поступков был облегчен для короля. Любой исследователь периода и рода Плантагенетов может легко принять как факт, что тенденция вероятности, если не доказательств, заключается в том, что Перкин Уорбек был внебрачным сыном Эдуарда IV. Триста лет спустя печально известный Закон о королевских браках в Великобритании сделал такие трудности или неудобства, которые окружали короля в положении Эдуарда IV, ненужными: но в пятнадцатом веке обычным способом выхода из таких неурядиц был в конечном итоге меч. Гораций Уолпол, который был умным и ученым человеком, был удовлетворен тем, что человек, известный как Перкин Уорбек, на самом деле был тем Ричардом, герцогом Йоркским, которого предположительно убил в Тауэре в 1483 году сэр Джеймс Тиррелл в целях содействия амбициозным планам своего дяди. Во всяком случае, люди в Корке в 1491 году настаивали на том, чтобы принять Перкина как представителя Дома Йорков – сначала как сына убитого герцога Кларенса. Уорбек поклялся в обратном перед мэром Корка; после чего население утверждало, что он был внебрачным сыном Ричарда III. Это также было отвергнуто новичком, и было заявлено, что он был сыном убитого герцога Йоркского.
Нельзя отрицать, что ирландцы в этом вопросе были столь же нестабильны, сколь и скоры в своих суждениях, так что их действия на самом деле не имеют большого значения. Пять лет назад они приняли авантюриста Ламберта Симнела своим королем, и он был коронован в Дублине. В любом случае, обвинения сторонников Уорбека не шли в ногу с установленными фактами гинекологии. Убитый герцог Йоркский родился в 1472 году, и, поскольку между этим периодом и появлением Уорбека в Ирландии не прошло и двадцати лет, в обычном процессе природы не было времени, чтобы отец и сын достигли такого качества мужественности, чтобы последний мог казаться взрослым. Даже допуская необычайную быстроту роста, здравый смысл, очевидно, восставал против этого, и в 1492 году Перкин Уорбек был принят в своем последнем облике герцога Йоркского, самого младшего сына Эдуарда IV. Многое было возможно в период, когда трудности плавания и путешествия делали даже небольшие расстояния непреодолимыми. В конце пятнадцатого века Ирландия была еще так далека от Англии, что даже ирландские успехи Уорбека, хотя они и были подчеркнуты графами Десмондом и Килдэром и многочисленной группой сторонников, были неизвестны в Англии до значительного времени. Это не странно, если учесть, что только столетия спустя появилась регулярная почтовая система, и что почти два столетия спустя лорд-главный судья сэр Мэтью Хейл, который был твердым сторонником колдовства, осудил бы такую вещь, как телеграф, как изобретение Дьявола.
В ходе исторического повествования, подобного настоящему, следует иметь в виду (помимо прочего), что в пятнадцатом веке люди созревали быстрее, чем в менее напряженной и более роскошной атмосфере наших дней. Особенно в эпоху Тюдоров физические дарования ценились гораздо больше, чем это возможно сейчас; и поскольку ранняя (и слишком часто внезапная) смерть была общим уделом тех, кто занимал высокие посты, продолжительность трудовой жизни продлевалась скорее ранним началом, чем поздним окончанием. Даже до времен Наполеоновских войн продвижение по службе часто достигалось с такой скоростью, которая показалась бы амбициозной мечтой молодым солдатам сегодня. Перкину Уорбеку, родившемуся в 1474 году, было девятнадцать лет в 1493 году, когда граф Килдэр говорил об «этом французском парне», однако даже тогда он сражался с королем Генрихом VII, Гарри Ричмондом, который сверг при Босворте великого и беспринципного Ричарда III. Также следует помнить для правильного понимания его предприятия, что Перкин Уорбек был сильно поддержан и наставлен с большим знанием и тонкостью некоторыми очень решительными и влиятельными людьми. Среди них, в дополнение к его ирландским «кузенам» Килдэру и Десмонду, была Маргарет, герцогиня Бургундская, сестра Эдуарда IV, которая помогала молодому авантюристу в его заговоре, «натаскивая» его в роли, которую ему предстояло играть, до такой степени, что, по словам лорда Бэкона, он был знаком с чертами своей предполагаемой семьи и родственников и даже с тем, какие вопросы, вероятно, будут заданы в этой связи. Фактически, он был, выражаясь театральным языком, не только должным образом экипирован, но и «буквально идеален» в своей роли. Современный авторитет приводит в качестве дополнительной причины для этого личного знания, что настоящий Жан де Уорбек был обращенным евреем, воспитанным в Англии, крестным отцом которого был Эдуард IV. В любом случае, в этом веке можно принять как факт, что между Эдуардом IV и Перкином Уорбеком было столь сильное сходство, что предполагало бы prima facie возможность, если не вероятность, отцовства. Другие возможности толпятся в поддержку такой догадки, пока она, вероятно, не достигнет размеров веры. Даже без какой-либо точности исторических деталей есть вполне достаточная презумпция, чтобы оправдать догадки в общих чертах. Было бы сравнительно легко последовать примеру Уолпола и создать новое «историческое сомнение» по его образцу, аргумент которого будет выглядеть следующим образом:
После сражений при Барнете и Тьюксбери в 1471 году Эдуарду IV было почти не с кем бороться. Все его могущественные враги были либо мертвы, либо настолько разбиты, что были бессильны для эффективной войны. Надежды Ланкастеров исчезли со смертью Генриха VI в Тауэре. Маргарита Анжуйская (жена Генриха VI), побежденная при Тьюксбери, находилась в тюрьме. Уорик был убит при Барнете, и что касается боевых действий, у короля Эдуарда был продолжительный отпуск. Именно эти годы мира – когда приход и уход даже короля не регистрировались с той точностью, которая отличает историческую точность, – сделали период, предшествовавший рождению Перкина. Перкин имел несомненное сходство с Эдуардом IV. Не просто то сходство, которое отличает семью или расу, но и индивидуальное сходство. Более того, юность этих двоих протекала параллельно. Эдвард родился в 1442 году, а в 1461 году, до того, как ему исполнилось девятнадцать, выиграл битву при Мортимерс-Кросс, которая вместе с Таутоном посадила его на трон. Перкин Уорбек в семнадцать лет сделал заявку на королевский трон. Вряд ли необходимо рассматривать то, что является явной ошибкой в «Исповеди» Перкина – что ему было всего девять лет, а не одиннадцать, во время убийства Эдуарда V. Девятнадцать лет были достаточно юны по совести, чтобы начать интригу ради короны; но если «Исповедь» принять как евангелие, это значит, что ему было всего семнадцать лет на момент его отъезда в Ирландию – что явно невозможно. На любое утверждение относительно собственного рождения явно нельзя полагаться. В лучшем случае это может быть только утверждением без возможности проверки того, откуда могла возникнуть ошибка. Что касается его происхождения, то в случае, если кто-то может утверждать, что нет никаких записей о пребывании жены Жеана Варбека в Англии, можно позволить себе вспомнить историю, которую Альфред, лорд Теннисон, называл одной из ста лучших историй. Она гласила:
Один дворянин при дворе Людовика XIV был чрезвычайно похож на короля, который, когда ему на это указали, послал за своим двойником и спросил его:
«Ваша мать когда-нибудь была при дворе?»
Низко поклонившись, он ответил:
«Нет, сир; но мой отец был!»
Конечно, настоящие приключения Перкина Уорбека, в смысле опасностей, начались после того, как было выдвинуто его притязание на то, чтобы быть братом Эдуарда V. Генрих VII не замедлил предпринять все необходимые шаги для защиты своей короны; с Ламбертом Симнелом расправились недолго, а Перкин Уорбек был гораздо более опасным претендентом. Когда Карл VIII пригласил его в Париж, после того как началась война с Францией, Генрих осадил Булонь и заключил договор, по которому Перкин Уорбек был отстранен от Франции. После попытки захватить Уотерфорд авантюрист перенес место своих усилий из Ирландии в Шотландию, что давало ему больше возможностей для интриг из-за борьбы между Яковом IV и Генрихом VII. Джеймс, который в конце концов посчитал необходимым ускорить свой отъезд, казалось, действительно верил в свои претензии, поскольку он дал ему в жены свою родственницу, Кэтрин Гордон, дочь графа Хантли – которая, кстати, была повторно замужем не менее трех раз после смерти Перкина Уорбека. Из-за влияния Генриха VII, прямого или косвенного, Перкин был вынужден покинуть Шотландию, как ранее он был вынужден покинуть Бургундию и Нижние земли. Страна за страной были закрыты для него, он предпринял отчаянные попытки в Корнуолле, где он захватил гору Святого Михаила, и в Девоне, где он осадил Эксетер. Однако, так как это было поднято королевскими войсками, он нашел убежище в Болье в Нью-Форесте, где, по обещанию сохранить ему жизнь, он сдался. Его отправили в Тауэр и хорошо с ним обращались; но при попытке бежать оттуда год спустя, в 1499 году, он был схвачен. Он был повешен в Тайберне в том же году.
Предприятие Пьеррекена Варбека в любом случае было отчаянным и должно было закончиться трагически – если, конечно, ему не удастся обосновать свои (предполагаемые) претензии на трон в законе, а затем поддержать их в условиях больших разногласий. Последнее потребовало бы от него победы над двумя отчаянными бойцами, оба из которых были лишены страха и угрызений совести. – Ричардом III и Генрихом VII. В любом случае против него были дома Ланкастеров, Плантагенетов и Тюдоров, и он сражался с веревкой на шее.
Акт парламента, 1 Ричард III, гл. 15, принятый в Вестминстере 23 января 1485 года, исключил всякую возможность – даже если бы Уорбек убедил нацию в своей личности – законного притязания на трон, поскольку он запрещал любое признание потомства леди Элизабет Грей, на которой Эдуард IV тайно женился в мае 1464 года, результатом этого брака были Эдуард V и его брат Ричард. Акт короткий и его стоит прочитать, хотя бы из-за его причудливой фразеологии.
О проекте
О подписке