Но вот тут начинается самое интересное. Жан Кальвин в богословском сочинении Трактат о реликвиях 1543 года, посвященном подлинности многих христианских реликвий, включая как мощи, так и контактные реликвии, находящихся в храмах и монастырях Западной церкви, сообщает о четырёх известных ему копьях, имеющихся в разных храмах и претендующих на подлинное Копьё Лонгина: одно в Риме, другое в Сент-Шапель в Париже, третье в аббатстве Теналь в Сентонже; четвертое в Сельве, недалеко от Бордо. И он недалек от истины – копьев-то действительно несколько!

Одно из них находится в Армении и с XIII века хранится в сокровищнице Эчмиадзинского монастыря. До этого копьё находилось в Гегардаванке (в переводе с армянского – Монастырь копья), куда было принесено, как считается, апостолом Фаддеем.

Другое хранится в Базилике святого Петра в Риме. Оно отождествляется с копьём, хранившимся в Константинополе, а прежде в Иерусалиме, по крайней мере с VI века. Первое упоминание о копье встречается у пилигрима, известного как Антоний из Пьяченцы (570), который, совершив паломничество в Иерусалим, написал, что в храме Святого Сиона он видел «…терновый венец, которым был увенчан наш Господь, и копьё, которым он был пронзён». В 614 г. Иерусалим был захвачен персами, к ним же попали и все Страстные реликвии. Согласно Пасхальной хронике наконечник копья был отломан, и в том же 614 году оказался в Константинополе, где с тех пор хранился сначала в храме Святой Софии, а позже в церкви Фаросской Богоматери вместе с другими святынями христианства. Впрочем, по другим сообщениям, копьё продолжало оставаться в Иерусалиме на галереях храма Гроба Господня. Епископ Аркульф, побывавший на Святой земле ок. 670 г., говорил следующее: «…копие находится вделанным в деревянный крест в портике базилики Константина; древко этого копья расколото на две части…»¹⁸, то же видел и византийский паломник первой половины IX в. Епифаний. «А между темницей и распятием есть двери святого Константина… Здесь же лежат Копие, и Губка, и Трость…».¹⁹ После IX в. сведений о нахождении копья в Иерусалиме в источниках нет. В Константинополе он оставался до 1492 года, когда был подарен султаном папе Иннокентию VIII, увезён в Рим и помещен в соборе Святого Петра.

Самым же известным является, несомненно, венское копье. Это железный наконечник для средневекового копья, который крепился на деревянном древке. Длина такого копья в два раза превышала рост воина-пехотинца. Длина наконечника – 50,8 см, ширина – 7,9 см. Стальной наконечник состоит из двух частей, скреплённых серебряной проволокой и стянутых золотой муфтой-накладкой. В лезвие наконечника вставлен кованый гвоздь, который, согласно легенде, является одним из Орудий Страстей. Гвоздь прикручен к полости лезвия наконечника серебряной проволокой. Надпись на золотой накладке гласит: «Копьё и Гвоздь Господни» (лат. LANCEA ET CLAVUS DOMINI). На внутреннем серебряном обруче – более подробный текст: «Милостию Божией Генрих IV, великий римский император, августейший, приказал сделать сей серебряный обруч, дабы скрепить Гвоздь Господень и Копьё святого Маврикия» (лат. CLAVVS DOMINICVS + HEINRICVS D (EI) GR (ATI) A TERCIVS ROMANO (RUM) IMPERATOR AVG (USTUS) HOC ARGENTUM IVSSIT FABRICARI AD CONFIRMATIONE (M) CLAVI LANCEE SANCTI MAVRICII + SANCTVS MAVRICIVS).

В своей срединной части копьё сломано и состоит из двух частей. Для того чтобы скрепить наконечник, в разное время на лезвие наконечника надевались накладки: железная во времена императора Оттона III (X – XI века), серебряная во времена императора Священной Римской империи Генриха IV (XI – XII века) и золотая со времён императора Священной Римской империи Карла IV Люксембургского (XIV век).

Лиутпранд Кремонский в его «Истории», законченной в 961 г., описывает Святое Копьё, принадлежавшее Оттону Великому. Это описание полностью совпадает с описанием хофбургского копья. Копьё Оттона Лиутпранд возводит, в свою очередь, к копью Карла Великого. Карл в 774 г. получил от римского папы в качестве священной инсигнии «победную ромфею» (копьё) императора Константина.

В классической «Энциклопедии оружия» выдающегося австрийского историка и оружиеведа Вендалена Бехайма венское копьё св. Маврикия упоминается как типичное раннесредневековое копьё с двумя крыльцами у основания, имеющее следы многочисленных позднейших добавлений, вроде прорезей в наконечнике и золотых накладок. Бехайм датирует его примерно IX веком н. э. и отмечает как артефакт, интересный с точки зрения истории оружия как один из старейших образцов копий эпохи Средневековья: «Особенно важен сохранившийся наконечник, который если и не такой древний, как утверждает легенда, то, несомненно, может быть признан старейшим образцом Средневековья. Это так называемое копье Св. Маврикия в сокровищнице австрийского императорского дворца в Вене. Если отбросить ореол святости, которым окутали набожные люди эту реликвию, то перед нами предстанет обыкновенное копье с двумя крыльцами у нижнего конца и короткой втулкой. Оно ничем не напоминает форму римского копья: среди обычных находок, относящихся к античности, нет ничего похожего. Зато в деталях этого наконечника легко узнается предок всех средневековых копий с крыльцами вплоть до XV века. В этих наконечниках видна специфическая форма, которая на древних миниатюрах, таких как Золотая псалтырь, обозначена лишь нечеткой линией. Второй экземпляр копья этой формы несколько моложе первого, это копье из краковского Кафедрального собора».²⁰

В 1909 году молодой и никому неизвестный художник Адольф жил в Вене, причем очень и очень небогато. Небольшие картинки с видами города не приносили особого дохода, а крупных заказов не было. Однако честолюбивые мечты не давали покоя будущему палачу народов. Одним из самых заветных чаяний Адольфа было то самое чудесное копье, легенду которого он хорошо знал. Во многом идеей завладения копьем юного художника мог заразить его приятель Альфред Розенберг, который в юные годы открыто увлекшись оккультизмом, неоднократно проводил спиритические сеансы по вызову всевозможных князей когда-то раздробленной на части Пруссии. Один из часто задававшихся вопросов этой сомнительной компании касался копья, хранившегося в музее. И на одном из сеансов, на котором, как однажды признался Гитлер, был вызван сам Оттон Третий – император Священной Римской империи, которому в свое время принадлежало таинственное копье, дух сообщили наблюдавшему за процессом Адольфу, что следующим хозяином копья станет он со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Повзрослев и утвердившись во главе «Новой Германии», фюрер уже в открытую говорил о своем поклонении заветному копью. Говорил буквально следующее: «В ту же секунду я понял, что наступил знаменательный момент в моей жизни. Долгие минуты я стоял, рассматривая копьё, совершенно забыв обо всем, что происходило вокруг. Казалось, что копьё хранит какую-то тайну, от меня ускользавшую, однако мною владело такое чувство, будто я знаю что-то о ней, но не в состоянии проанализировать её смысл в своём сознании. Копьё было чем-то вроде магического носителя откровения; оно открыло такое прозрение в идеи мира, что человеческое воображение казалось более реальным, чем реальность материального мира. Что за безумие овладело моим разумом и родило бурю в моем сердце?..»²¹

В созданном им в 1935 году Центре нацисткой религии в Берлине, существовала некая «Комната Копья» – небольшое помещение, в котором располагалась копия предмета вождения. Но копия не могла его удовлетворить, потому как не имела никакой магической силы, а потому не случайно первой жертвой мировой тирании стала Австрия, никому не мешавшая альпийская республика. Была даже проведена секретная операция по захвату «особо ценных» музейных экспонатов Хофбургского музея. Прежде чем бронированные немецкие колонны вторглись на суверенную австрийскую территорию, по личному указанию Гитлера местные венские эсэсовцы захватили Хофбург. Гитлер самолично явился в венский музей сразу после аншлюса и, как описано во многих источниках, «его дрожащие от волнения руки сняли стекло, столь долго отделявшее его от страстно желанной драгоценности, после чего онемелые пальцы легонько коснулись древнего железа, причем, не перчаткой – он жаждал кожей, своей плотью прочувствовать силу волшебного наконечника».

Со временем список артефактов Гитлера пополнился и иными магическими приобретениями. В инвентарном списке значились: зуб Иоанна Крестителя, лоскут скатерти со стола Тайной Вечери, над которой Иисус Христос в свое время преломил хлеб, кошель Святого Эльма, библия первого Римского Папы, камень из стены Иерусалимского храма и многое другое.

В октябре 1944 года англо-американские бомбы превратили в руины древний Нюрнберг. До основания была разрушена и старая крепость, в подземных галереях которой Гитлер спрятал свои сокровища. Не помогли ни бронированный бункер, ни особые заклинания подразделения агентов-оккультистов.

В это время Красная Армия подступает к германской границе. В Берлине, Адольф Гитлер проводит экстренное совещание, на котором решается судьба сокровищ, причем, главной целью становится спасение копья – всем остальным диктатор был готов пожертвовать. Принимается решение – спрятать «копье Лонгина» в Альпах, в особом скалистом укрытии. Однако в возникшей неразберихе, в Альпы по ошибке отправляют «Меч святого Маврикия», а копье забывают в Нюрнберге. 30 апреля 1945 года подземелья Нюрнберга были обследованы американскими войсками, которые ничего интересного не обнаружили, а неприглядная ветошь военных просто не заинтересовала. Оно могло быть погребено под руинами, но копье прихватил на память американский генерал Паттон, который уже после войны, узнав о его ценности, передал властям только что освобожденной Австрии. Оно и по сей день хранится в Хофбургском дворце.

Так или иначе, будучи орудием убийства Христа, копье являлось сугубо дьявольским артефактом. Данное обстоятельство, в свете всего вышеизложенного, доказывает: власть сатаны базируется на его артефактах, отыскание которых становится целью жизни любого диктатора, мечтающего о ничем и никем не ограниченной власти.

Но самым потрясающим фактом, несомненно, является не это. Если принять за основу, что именно Гоголь по время паломничества к Гробу Господню обнаружил подлинное копье, то история копья, воспетого Гитлером, не выдерживает никакой критики. Казалось бы, наука становится перед неразрешимым вопросом о том, кто в действительности обладал им в 1845 году? Но ответ на этот вопрос оказывается ближе, чем кажется.

Чтобы дать на него полноценный ответ, оттолкнемся от недавно установленного факта того, что один из экземпляров копья, хранящийся в Кракове, есть не более, чем копия Венского копья. Значит, подделки имели место в истории сего дьявольского артефакта. При этом, стараясь выдержать «новодел» максимально приближенным к историческим реалиям, все мошенники отталкивались именно от вида и значения копья Венского. Но тут выясняется, что и само Венское копье – есть не более, чем сфабрикованная фальшивка!

Экспертиза, проведённая британским экспертом Робертом Фезером в январе 2003 года, включавшая рентгеноспектральный и флуоресцентный анализ, показала, что наконечник копья изготовлен в VII веке.²² Доктор Фезер подтвердил, что копьё никак не могло быть создано во времена Иисуса Христа.²³

В своем интервью для ВВС историк говорит: «Издавна принято считать, что железный штырь это и есть гвоздь для распятия; он не только плотно сидит в лезвии и инкрустирован крошечными медными крестиками, но и соответствует по длине и форме тем гвоздям, которые использовались римлянами в I веке. И пусть мы не можем точно датировать железные фрагменты вокруг него… Возможно, все это домыслы, но мы не можем взять и просто отбросить их».

«Более того, здесь поработал искусный кузнец, а это значит, что он был выкован, а не выплавлен», – пишет историк Алек Маклеллан в своей книге «Тайна копья Лонгина. В чьих руках судьбы мира?».²⁴

Размер наконечника был несколько крупнее тех, которые использовались римскими легионерами.

Та же экспертиза доктора Фезера установила, что серебряная проволока, которой скреплен сломанный наконечник копья, изготовлена ранее 600 года нашей эры, серебряная накладка изготовлена в XI веке, а золотая в XIV веке.

Если соотнести все эти факты между собой, то получается, что Гитлер потерпел крах своих захватнических начинаний и не открыл для себя никакого тайного знания потому только, что поклонялся совсем не артефакту, а всего лишь его копии. Значит, версия о том, что именно Гоголь отыскал то самое, настоящее копье, фактически подтверждается наукой.

Иное дело – зачем оно ему понадобилось? Но тут уж волей-неволей вспомнишь про магическую его силу, в которую верили самые могущественные полководцы и самые жестокие диктаторы за всю историю человечества. Хотел ли Гоголь обладать подобной силой? Разве мало было ему силы слова, в котором ему поистине не было равных? Только ли то великое знание, что получил он вследствие владения копьем, было единственной целью, которую он преследовал, обладая такой реликвией? Может быть, ему нужна была еще какая-то сила, что заключал в себе сей артефакт? Но какая и зачем?..