Тупой напор императорской власти смотрится неприятно, зато работает.
«Работает, – мрачно отметила Адер, – для тех, кто сжег все, что связывает его с людьми».
могучий, как бык, исполосованный шрамами Хекет; тонкий, как змеиное шипение, Маат; Орелла с Орилоном, одна белее кости, другой темнее бури; Кавераа с длинными ногтями; пышноволосая, хрупкая, как девочка, Эйра – лежали неподвижно, закрыв глаза.
Характеристики меняются с точкой зрения, как разбросанные по чаше неба облака, как не знающие покоя струи под быками моста. Люди, мужчины и женщины, подобно волнам, существуют лишь в движении. Помести их на страницу – и ты уже ошибся.
– Нам остается древнейший труд, единственная бесконечная задача, от которой избавлены лишь мертвые: войти в этот разбитый в щепки тлеющий мир и создать из руин нечто незнакомое, новое, еще неведомое нам.
– Чего ты не понял, мой тихий, невозмутимый братец, это что добра и благородства не всегда хватает. Случается, против чудовища тебе приходится выставить такую же чудовищную темную тварь.
Нам, сраным ветеранам, – ответил Блоха, – причитается самая трудная работа.
– А именно? – спросила Анник.
– А именно – убить Длинного Кулака и прикормленного им лича, изменника кеттрал, пока они до вас не добрались.
Блоха хлестнул ее по губам тыльной стороной ладони. Удар выглядел небрежным, но сбил женщину с бревна, на котором она сидела, в колючие кусты. Командир крыла даже не проводил ее взглядом.
– Я не питаю особой приязни к людям, – сказал он, вглядываясь в холодную тень под деревьями и рассуждая будто бы сам с собой. – Но Финн мне нравился.