ВДОХНОВЕНИЕ

Я прочитал у одного поэта

Прекрасные сонеты про пейзаж.

Словно вживую вдруг увидел этот

Чарующий, природный антураж.

Душа вскипела чайником забытым,

В чулане отыскался карандаш,

И на клеёнке, с краешком залитым,

Решил писать стихи, впадая в раж.

Я описал бы гадскую природу,

Но паутина заплела окно.

Через него в любое время года

Я вижу только серое пятно,

Да дохлых мух засушенные тушки…

Одна бухая плещет в моей кружке

И крыльями взбивает самогон,

Что принимаю на грядущий сон.

Да пусть её, ведь всяка тварь живая

Кирнуть желает, охренев от чая,

В который сколько не клади варенья,

Не раскумаришься до Заговенья!

Ах да, забыл, что начал про природу.

Из дома только выхожу по воду,

Да вынести поганое ведро.

Но утром точно навострю перо

И опишу все прелести заката,

Лишь бы за ночь не обвалилась хата!

Ну а пока пишу маляву эту

Из зависти к хорошему поэту.

Пытаюсь как-то выдержать размер,

Шлифуя самогоном «глазомер».

АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ

Вместе с теми, в ком разума нет

в Луна-парке купил я билет

на рискованный аттракцион,

где по горкам несётся вагон.

Разместившись в гнезде Сатаны,

я на старте обделал штаны.

А когда вверх ногами петлю

закрутили, я понял – блюю!

Мчится с чёртовой горки крутой

тот обед, что исторгнут был мной.

Не успел заскучать, как уже

повстречался с ним на вираже!

Я ору, как на бойне баран,

и пытаюсь нащупать стоп кран.

Только не предусмотрен он тут,

позабыли мне дать парашют.

Согласился бы на дельтаплан,

лишь бы этот покинуть капкан,

что стрелою несётся к земле.

Рву застёжки ремней на седле,

мне бы только добраться к рулю

тормознуть, но опять на петлю

разгоняется адский вагон,

я ругнулся и выпрыгнул вон!

ДЖЕНТЛЬМЕНЫ

Однажды в очереди у ларька за пивом

томился зноем в ожидании народ.

Кому-то кто-то что-то вякнул некрасиво,

в ответ сказали завалить поганый рот.

Глаза залившим даже море по колено.

Смотреть на зрелище собрался весь Привоз.

И джентльмен перчатку кинул джентльмену,

а тот ответил с разворота пяткой в нос.

«Ату его!» – в толпе кричали джентльмены.

«Порви его, как Тузик грелку на куски!»

И джентльмену в руку сунули полено,

другому бросили слесарные тиски.

Земля дрожала, пыль столбом стояла в драке.

Удары сыпали противники, как град,

и куртуазности салонной перепалки

перемежал собой простой портовый мат.

Азарт крепчал! Смешались в кучу кони, люди:

на джентльменов джентльменов шла стена,

и кулаки стучали в головы, как в бубен,

и разразилась джентльменская война.

Тут через рёв толпы прорвался крик истошный:

«Ларёк открылся, пиво начали давать!»

В один момент клубок распался суматошный,

и стала очередью джентльменов рать.

НЕОЖИДАННЫЙ ЗВОНОК

С последней пьянки не нашёл дорогу

домой пропавший без вести завхоз.

Среди крапивы в яму, как в берлогу

свалился и ушёл в анабиоз.

Три дня лежал в отключке под забором,

покуда не нашла его родня.

Бесчувственное тело всем собором,

на кладбище зарыли у плетня.

С погоста воротясь, помыли руки,

прошли в кафе к накрытому столу.

В речах, скорбя о горестной разлуке,

превознесли почившему хвалу…

Поминки набирали обороты.

Рыдания сменил стаканов звон,

как вдруг весёлой песней у кого-то

игриво запиликал телефон.

Внимания не обратив вначале,

народец на закуски налегал,

но тут у всех смартфоны заиграли,

полифонией наполняя зал.

Вот кто-то приложил мобилу к уху,

а кто-то звук на полную включил,

из аппарата громко, что есть духу,

знакомый хриплый голос завопил:

«Мать вашу! Вы совсем там охренели?

Или в башке у каждого изьян?

Вы что меня зарыли в самом деле?

Ведь я же просто был мертвецки пьян!

Наверное справляете поминки,

на стопку с водкой положили хлеб,

роняете нетрезвые слезинки

и тарахтите поминальный рэп?

Братан и шурин, ну вы паразиты!

Не с вами ли неделю я бухал?

Давно наверно не были мной биты,

вернусь поставлю каждому фингал.

Небось и Клавдия моя, зараза,

напялила венчальную фату

и, не успев зарыть меня, так сразу

явить решила миру красоту?

Нацелилась на алконавтов свору

в надежде дурака захомутать.

Уступит кто-нибудь её напору

и будут тёще радости опять.

Соседи тоже празднуют утырки?

Решили, что накрылся бузотёр?

Я вам устрою пляски в конном цирке,

дерьмом измажу каждому забор!

Окститесь грифы, я ещё не помер,

хоть связь в могиле – полная фигня,

и с гробом тоже назревает номер:

кончается в нём воздух у меня.

Хорош за упокой бухать, дебилы!

Скорей вернитесь, чтоб меня достать.

Иначе сам отроюсь из могилы,

тогда всех оптом будут отпевать!»

ГОРЕ ОТ УМА

Витают в воздухе проекты и стихи,

изобретения, и новые идеи,

обрывки формул из научной требухи,

весь этот хлам в своих мозгах тасует гений.

Порою Миру достаётся столько бед

от результатов грандиозных воплощений,

что лучше бы не появляться им на свет

и люди жили бы спокойней без сомнений…

С метеостанцией я дрейфовал во льдах,

решив смягчить слегка морозные оковы,

подправил кое что в космических лучах,

эффект значительно ускорив парниковый.

С тех пор в раздумьях мрачных не курю, не пью,

жду от Вселенной вещих снов и креатива.

Мой интеллект достиг трёхсот семи IQ,

но все мечты лишь о холодной кружке пива!

Всему виною эта жуткая жара.

Растаял снег и миражи стоят над крышей.

С утра сегодня даже жарче чем вчера

и в ноосфере мысли замерли, не дышат.

Восьмидесятую покинув параллель,

стремлюсь на север за желанною прохладой,

а в голове вместо мозгов кипит кисель,

и сплит система слаще Нобеля награды.

Идеи мелкие я шлю под хвост коту,

феноменальное мне нужно озарение,

чтобы вернуть назад природу в точку ту,

где я Глобальное устроил потепление.

ТРИ ПЕРА

Вечор у камелька грустила.

Вдруг, в одиночество моё,

Судьбы неведомая сила

Амура бросила копьё.

Или стрелу – не разбираюсь,

но разукрасив Мир простой

цветами радужного Рая,

явился Ангел предо мной!

Без лишних слов схватил в охапку,

и не отстёгивая крыл,

сняв только сапоги и шапку,

мне Камасутру учинил.

Всю ночь мы улетали в дали.

Когда рассвет вступил в права,

со мной на простыне лежали

в пустой постели три пера.

С тех пор скучаю, ожидая.

Молю Судьбу: вернётся пусть

посланец сексуальный Рая!

Пока ж от «три пера» лечусь…

ДРУГАЯ ПОРОДА

Мужик, зашоренный природой

лишь на одну по жизни цель,

в дни гормональной ломки оды

слагает ей, забившись в «щель».

Ни ум подавленный, ни опыт

ему не служит, не спасёт,

и заглушив душевный ропот

шагает он на эшафот.

Сквозь материальные потери

и неприятности в быту,

бараньим лбом стучится в двери,

найдя «единственную ту»!

Потратив нервы, деньги, годы

он наконец осознаёт,

что человек «другой породы»

поймал его на перемёт.

Любовью зарядив приманку,

на вожделении подсёк,

и дурень, падкий на обманку,

сам для себя сварганил гроб.

Годам к семидесяти с лишком

тестостероновый дурман

растает и поймёт парнишка,

что прожил жизнь, как наркоман.

Инстинкт у женщины – вить гнёзда:

таков её потенциал,

ну а мужчины – это просто

тупой расходный материал.

Лишь иногда мужьям в утеху,

чтоб не пускались в суицид,

покорность проявив для смеха,

являют дамы кроткий вид!

ОБЛАКО

Облако в небе парит,

словно витает в мечтах,

как изменил бы свой вид

город на пыльных холмах,

Если до блеска отмыть,

мысли и души людей,

что-то в них переменить

или убрать без затей.

В окнах замеченный грех

чьих-то семейных боёв,

и отвратительный смех

хитрых, прожжённых воров.

И теплотрассы прорыв

вместе с гудками такси,

старой афишей укрыв,

тихо с собой унести.

Крыши облезлых домов,

кладку разрушенных стен,

душный, как тьма чердаков

пропагандистский пурген.

Сотни разинутых ртов

тех, кто доверчиво туп,

ржавые арки мостов,

дым из прокуренных труб.

Сбросить на свалку весь хлам,

и под ликующий гром,

врезать по грязным дворам

летним задорным дождём!

БАСНЯ

В стране, где обезьяний жил народ,

царили подкуп, воровство и бедность.

Анархия цвела из года в год,

и не давали молока за вредность.

Собравшись, референдум обезьян

провозгласил закон и справедливость.

Преодолеть коррупции изъян

избрали власть, с проверкою на вшивость

назначив испытательный ей срок:

бананы поделить, чтоб всем досталось,

являя неподкупности урок…

Через неделю власть проворовалась!

Народ митинговал уволить власть,

замешанную в воровском скандале,

но той в защиту гвардия нашлась,

и на три буквы митинги послали.

Неподотчётность – худшая из бед.

Она катализатор всех пороков.

И если власти не держать ответ,

то править будут жулики без сроков.

Мораль – проста, добравшись до черты

унылой жизни в поисках свободы,

пусть самых лучших изберут народы,

но власть взрастит в них худшие черты!

ТАЙСКАЯ КУХНЯ

Мне снился гнусный, мерзкий сон:

я убегал в ночи,

рычали зомби, мне вдогон

бросали кирпичи.

Пытались тушку сдать мою

в утилизацию.

Я мчался к своему жилью

в канализацию.

Там под матрасом спрятан лом,

топор, бензопила.

Устрою всем врагам облом,

раздену догола.

Заставлю польку танцевать,

вприсядку гопака,

устрою кузькину им мать,

запомнят на века!

Пытаюсь ржавый люк открыть,

что посреди шоссе,

тут зомби проявили прыть

и навалились все…

Вскочил с постели весь в поту,

ещё не рассвело.

И, глядя в окон темноту,

почуял – пронесло.

Не надо было на ночь есть

несвежий «массаман»,

«Том Кха», «Том Ям» с кокосом весь,

«Я-Донга» целый жбан.

Под этот ужин мне могло

присниться ужас что,

а так обычное фуфло —

цирк зомби шапито.

СОННИК

Если снится пламя и пожар —

ждите наводнений и потопа,

Если девки, сауна и пар,

погорит на чём-то ваша попа!

Снились водка и аперитив,

а потом сушняк привёл икоту?

Значит сон был про корпоратив —

утром похмелись и на работу.

Коли снится серебро и медь —

у фискалов много к вам вопросов!

Тот, к кому во сне пришёл медведь,

вряд ли обойдётся без поноса.

Сон про тёщу – вроде бы к блинам,

если вас жена приводит к маме.

Но не верьте! Будет тарарам,

драка и скандал по всей программе.

Если спал с супругой, но во сне

лез к её подруге целоваться,

имя бормотал, то как по мне —

безопаснее не просыпаться!

Декольте и вырез глубоко:

грудой снятся груди. Значит или

покупать пойдёте молоко,

или алименты вам вкатили.

Тем же, кто цветные видит сны —

творчество Малевича без толку.

Если жизнью вы огорчены —

спать старайтесь чаще и подолгу!

ПРОДАВЕЦ СНОВ

Под рваным небом в телогрейке

плывёт топор средь пенных волн

туда, где в склепе канарейки,

садясь на вбитый в сердце кол,

свистят дремучему вампиру

побудку среди бела дня