– Ой, Кларка, разбередила ты мне душу, – тяжело вздохнула Неля. И, неожиданно закрыв лицо рукой, горько промолвила: – Если бы ты знала – как иногда тоскливо бывает. Не денег, не шмоток – ничего не надо. На край света готова убежать….

Клара во все глаза, с изумлением глядела на подругу. Чего-чего, а такого признания она никак не ожидала.

– Ладно! – махнула рукой Неля. – Пойду я, а то и так тебя задержала. Ты обязательно приходи – развеемся.

– Приду, – уверенно пообещала Клара. Она давно в веселой компании не была, а он как хочет…

Палящее солнце слепило глаза. Клара отругала себя, что в спешке забыла солнцезащитные очки. Она шла, прищурив глаза, то и дело отворачиваясь в сторону от прямых солнечных лучей.

– Ой, Господи! – она не заметила маленькую ямку на асфальте и споткнулась, попав в нее каблуком. Клара, наверное, упала бы, если шедший рядом молодой человек не подхватил бы ее под руку. Она благодарно улыбнулась ему и с удовольствием отметила, каким восхищенным взглядом окинул ее молодой мужчина с ног до головы. «А я еще ничего!» – с удовлетворением подумала она. «Если бы надеть такой костюмчик как у Нели, мне он, с моей фигуркой, безусловно, подошел, то…» Тут ее мысли перекинулись на мужа: другие на его месте столько денег имеют – вон какие коттеджи отгрохали, а он получает скромную зарплату и доволен. Как на работе целыми сутками пропадать, так он главный энергетик – за все на свете отвечает. Когда вопрос коснется денег, сын из всей одежды вырос, то… Внезапно рядом с Кларой взвизгнули тормоза «Жигулей». Она испуганно отпрянула в сторону. Надо же, не заметила, как стала переходить улицу, не глядя по сторонам. «Господи!» – встряхнула Клара белокурой головой. «Еще под машину попадешь…»

Когда она, с растрепанными волосами, в дурном расположении духа, вошла в преподавательскую, то поняла – подготовиться к занятиям ей не удастся. В середине кабинета, с закрытым руками лицом, сидела плачущая Верочка Столярова – ассистентка кафедры. Возле нее столпились женщины-преподаватели.

– Вот и Клара Ивановна пришла! – обрадовано воскликнула Галина Семеновна – цветущая, полнотелая женщина, потомственная казачка. – Клара Ивановна, подойдите, пожалуйста.

– Что случилось? – недовольно спросила Клара, подойдя к женщинам.

– Муж ее бросил. Хороший, добрый парень, а ушел к другой. Я его знаю. Он учился у меня, – сказала Галина Семеновна.

– Ну и что ты ревешь? – обратилась Клара к Верочке. – Сколько я помню – детей у вас нет. Он тебя из квартиры выгоняет?

– Не-не – ет, вздрагивая всем телом, всхлипнула Верочка. – Он…, ничего, кроме… своих вещей, не взя-ял…

– Верочка! Ты успокойся…. Может, он вернется, – ласково погладила Верочку по голове Анна Дмитриевна, пожилая, незаметная женщина, с удивительно добрым открытым лицом.

– А вот это напрасно! – возразила Клара, с осуждением глядя на Анну Дмитриевну. – Ваша доброта в данном случае неуместна. Ей не плакать, а радоваться нужно…. Потому что это случилось сейчас, а не, допустим, лет через десять, когда она нарожала бы детей. И принимать назад его не надо. У вас своя гордость должна быть.

– Правильно! – поддержала Клару Галина Семеновна. – От моей знакомой муж ушел, а через полгода, подлец, явился – не запылился и прощения стал просить. А она ему: «Пошел вон – и все! Такое – не прощается!»

– Я люблю его, – всхлипнула Верочка. – Он хороший ….

– Любовь, – усмехнулась Клара. – Это ты про любовь говоришь, пока еще с мужем мало прожила.

– Не слушай ты никого. Они тебе наговорят. Слушай свое сердце…. Все у тебя будет хорошо, – обняла Верочку за худенькие плечи Анна Дмитриевна и подняла голову. – Идите по своим делам. Мы с ней вдвоем посидим.

Клара попыталась сосредоточиться на работе и не смогла. Сзади добрейшая душа Анна

Дмитриевна продолжала утешать Верочку. Впереди женщины обступили Галину Семеновну и продолжили разговор. Она поневоле прислушалась к их словам.

– У дочери моей сестры муж тоже загулял. Пока жили бедно в однокомнатной квартире – все было хорошо. И жене он помогал, и с ребенком занимался. А как стал большие деньги зарабатывать, так его словно подменили. Может и домой ночевать не прийти. В открытую сказал, что у него любовница есть.

– Большие деньги мужиков портят, особенно молодых. Тем более, такой бардак в стране… Проститутки открыто дают объявления в газетах, и никто никаких мер не принимает, хотя по закону проституция у нас запрещена…

– Все дело в том, что нравственные тормоза исчезли. Дикие времена – дикие нравы. То, чего раньше люди стеснялись – сегодня выставляется напоказ, – послышался басовитый голос Галины Семеновны. – А мужики вообще с ума посходили. Совсем совесть потеряли. У моей подруги муж сына в армию проводил и заявил ей: «Все, я свой отцовский долг выполнил. Теперь к другой ухожу. У нас с тобой любви нет». Вот сволочь! Я своему мужику сказала – если узнаю, что загулял, сразу яйца оторву. Я тебе пол жизни отдала – все свои лучшие годы. И чтобы меня – вот так бросить? Нет уж! Вообще, я вам скажу, дорогие мои, – своих мужиков в кулаке надо держать. Вот! – Галина Семеновна для пущей убедительности показала крепкий увесистый кулак.

– Одним кулаком не удержишь, – убежденно заявила Клара. Выходя из преподавательской, она не выдержала и остановилась.

– Да, конечно…. Вам легко говорить, – блеснула на нее глазами Светлана Петровна, крашенная блондинка, старающаяся во всем выглядеть моложе своих пятидесяти лет. – О вас и речи быть не может. Вы такая красивая…. Все мужчины в институте в вас немножко влюблены…

– Откуда вы знаете? – усмехнулась Клара.

– Да, достаточно посмотреть какими глазами они на вас смотрят… – добавила Светлана Петровна.

– Вот вы о многом говорили, а о самом главном забыли, – тихо промолвила подошедшая Анна Дмитриевна, как бы подводя итог состоявшейся дискуссии. – Какая может быть хорошая жизнь без любви? Без любви в семье никогда не будет счастья. И детям в такой семье плохо….

Все посмотрели на нее и… промолчали. Потом быстро разошлись по своим делам. Клара, поднимаясь по лестнице на пятый этаж, к своим студентам, думала. Ведь в прошлом году у них с Юрой тоже был юбилей, тоже двадцать лет вместе прожили. Но они не отметили его. Правда, Юра предлагал, но она не захотела утруждать себя лишними заботами. Она глубоко и печально вздохнула. Может, действительно в их жизни не хватает самого главного? И кто в этом виноват? Идя вечером домой по оживленной улице, Клара вдруг почувствовала, как щеки ее похолодели, а сердце замерло в напряженном ожидании. Ей на мгновенье показалось, будто она увидела в толпе знакомое лицо с озорными блестящими глазами, устремленными прямо на нее. Много лет она старалась забыть это лицо. Конечно, подсознательно она понимала, что жила с раздвоенной душой, и, конечно же, это сказывалось на ее отношениях с мужем, но ничего с собой поделать не могла.

Клара застала мужа в обществе своей матери. Они сидели на кухне и ужинали.

– Есть сильно захотелось, решили тебя не дожидаться, – сказал Юрий.

– И правильно сделали, – спокойно заметила она.

– Я могла и позже придти. А ты зачем стала выходить из дома? Ведь еще не вылечилась, – с упреком обратилась она к матери.

– Залежишься – вообще не поднимешься в мои годы, – ответила ее мать Вера Никитична, несмотря на глубокую старость, сохранившая остатки былой красоты.

– Я уже по Юре соскучилась. Как мы хорошо с ним посидели – поговорили. А то мне и словом перемолвиться не с кем. Все время одна в четырех стенах.

– Ты бы, мать, все-таки сходила в поликлинику, проконсультировалась у врача, – заботливо сказал Юрий.

– Вот еще! – резко возразила Вера Никитична. – Я свою болезнь лучше любого врача знаю. Они даже выслушать, как следует, не хотят.

– Не хочешь – не ходи. Тебя никто не заставляет. И ты ей больше про врачей не говори – пусть лечится сама. Только бы лечение доводила до конца, – устало проговорила Клара и отодвинула от себя тарелку. – Я есть не хочу, только чай попью. Налей мне, пожалуйста.

Юрий разлил чай по чашкам и внимательно посмотрел на жену. Он чувствовал себя виноватым, потому что заранее не мог согласовать с ней вопрос об отпуске и теперь не знал, как лучше сказать про санаторий. Однако оттягивать дальше уже некуда – завтра ему надо уезжать.

– Знаешь, мне Низамов дал «горящую» путевку в санаторий на две недели. Чтобы отдохнул немного. Я действительно здорово устал, работая по два года без отпуска.

О новой должности он решил пока не говорить. Скажет, когда приедет и выйдет на работу.

Клара вначале удивленно вскинула брови, потом пожала плечами.

– Хочешь – поезжай. Все равно я тебя почти не вижу. Дачу ты тоже забросил.

– А где тебе его видеть? – не выдержала Вера Никитична. – Ты целыми вечерами пропадаешь в институте и у меня почти каждую ночь ночуешь.

– Если бы ты не болела, я у тебя бы не ночевала. Это, во-первых. Во-вторых, мне необходимо наверстать упущенное и защитить кандидатскую диссертацию, пока мне сын внука или внучку не подкинул. Так что он пусть обслуживает себя сам. Мне некогда им заниматься, – посмотрела она недовольным взглядом на мужа.

– У меня к тебе претензий нет, – улыбнулся Юрий.

Вера Никитична сердито посмотрела на зятя и поджала губы.

– Почему ты, когда Низамов тебе путевку предложил, не попросил его о повышении зарплаты? На одного Алешу сколько денег нужно. Только о работе и думаешь. Или смелости не хватило? – насмешливо спросила Клара, вставая из-за стола.

– Скоро повысят, – нехотя ответил Юрий, сознавая правоту ее слов. Он даже в этот раз не поинтересовался будущей зарплатой. Хорошо хоть промолчал про новую должность. А то действительно было смешно – человека назначают на новую должность, а он не знает, сколько ему будут платить за работу.

– Ладно, пойду я спать. С раннего утра на ногах. А ты оставайся у нас, – сказала Клара матери и обратилась к Юрию. – А ты чего сидишь, не собираешься? Меня потом не беспокой, понял?

Он кивнул головой и промолчал.

– Вот что, дорогой зятек, – сердито проговорила Вера Никитична, после того как Клара ушла в спальню. – Нас, баб, в руках держать надо! Чтобы не только мужа уважали, но и побаивались маленько. Ты построже с Кларой будь, больно уж ее набаловал. Что-то у меня душа болит, глядя на вас….

– Исправлюсь, мать, – засмеялся Юрий. Он относился к теще с большой симпатией. Как правило, она всегда была на его стороне в конфликтах с Кларой.

– Ты это, – улыбнулась Вера Никитична, – смотри, чтобы тебе там какая-нибудь шустрая девка голову не вскружила. Сейчас такие нахальные есть – сами на шею вешаются. И все кого постарше норовят окрутить.

– У меня, мать, характер не тот, чтобы по мелочам размениваться.

– Ну и, слава Богу! – вздохнула Вера Никитична. – Конь о четырех ногах и то спотыкается. Иди, собирайся, а то, небось, завтра рано вставать.

– Да что мне собирать? – пожал он плечами. – Спортивный костюм, шорты и бритвенные принадлежности…

В эту ночь Юрий долго не мог заснуть. Из открытой комнаты сына доносился мощный храп тещи. Клара, недовольная тем, что муж без ее согласия едет в какой-то санаторий, постелила ему в зале, а сама закрылась в спальне. Она не могла понять – как так главному энергетику дали отпуск, когда у него начинается ежегодный капремонт. Юрий лежал с открытыми глазами и думал о том, почему лодка их семейной жизни все больше наполняется водой и готова пойти ко дну. В конце концов, он пришел к мысли, что и сам немало в этом виноват, что пока не поздно нужно усердно вычерпывать скопившуюся воду. Живут же другие семьи без любви и ничего. Как-то находят взаимопонимание. Видимо, быть любимым ему не судьба. Уже засыпая, он вспомнил Мельниковых, какими нежными взглядами обменивались Миша с Надей, и в памяти всплыли слова Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, а несчастливые несчастны каждая по-своему».