В конце XIX века немецкий филолог Эдуард Тремер из Страсбурга с разрешения императора Александра III специальным зондом исследовал землю под сооружениями Московского Кремля, но ничего достойного внимания не нашел. Он только высказал надежду, что палаты с книгами располагались в подземной части ныне существующего Теремного дворца. Последний был построен в 1635–1636 годах на основе палат Ивана IV. Уезжая из России, Тремер сказал: «Наука отблагодарит Россию, если ей удастся отыскать свой потерянный клад». Он обнаружил останки дворца Василия III, но не нашел подземных ходов. Тремер первым высказал мысль, что книги хранятся под землей, поскольку следов Либереи не нашлось ни в одном российском архиве. Так что найти ее можно было либо под землей, либо замурованной в какую-то из кремлевских построек. Но стены ломать в Кремле археологам вряд ли разрешили бы, так что оставалось уповать на подземную археологию. Но для раскопок на территории Кремле тоже требовалось разрешение первых лиц государства.

Директор Исторического музея князь Щербатов (1853–1929)

Троицкая башня

Летом и осенью 1894 года тайник искал директор Исторического музея князь Щербатов. Он вскрыл пол в Благовещенском соборе, искал подземелья под Грановитой палатой, Тайницкой и Боровицкой башнями. Князю удалось найти только старые подвалы с хозяйственной утварью. Он раскопал двухъярусные подземелья под Троицкой башней, расчистил от глины и мусора тайный ход, соединяющий Угловую Арсенальную и Никольскую башни, а также подземный ход и такую же палату, случайно найденные у Никольской башни, но продолжению раскопок помешала смерть Александра III, разрешившего раскопки. Николай II, в отличие от своего отца, интереса к поискам Либереи не проявил, возможно, потому, что сильно сомневался в ее существовании.

Угловая Арсенальная башня

Никольская башня

Подземелья под Грановитой палатой

Благовещенский собор

Боровицкая башня

В начале XX века поисками Либереи занялся киевский археолог-энтузиаст Игнатий Яковлевич Стеллецкий. В 1907 году он поступил в Московский археологический институт, а в дальнейшем стал действительным членом Императорского русского военно-исторического общества и Императорского московского археологического общества. Игнатий Яковлевич много занимался изучением церковной старины Москвы.

Стеллецкий Игнатий Яковлевич (1878–1949) – выдающийся российский и советский археолог, историк, исследователь подземной Москвы, зачинатель диггерского движения в России

В 1909 году Стеллецкий обследовал подземные ходы в Донском и Новодевичьем монастырях и ряда зданий XVI–XVII веков. Он составил план подземной Москвы, исходя из идеи, что все подземные сооружения под зданиями XVI–XVII веков в пределах Садового кольца связаны между собой и с Кремлем сетью лабиринтов. По мнению Стеллецкого, «из царских теремов, где-то из подвала, был спуск в подземелье, в царскую казну. Входной люк в подземелье вскоре после смерчи Грозного был, видимо, заделан, навсегда затерян и забыт… Из теремов ход вел в царскую казну – большую подземную палату, в какую расширялся тоннель между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами. Палата была наполнена ящиками с книгами, под нею имелось нижнее помещение, на что указывает архивная терминология «с двумя сводами» и факт существования двойных палат под Кремлем, например, под Троицкой башней, где из нижнего яруса ведет подземный ход под Кремль…. От библиотечной палаты ход направлялся в два противоположных конца: к Тайницкой и Собакиной башням. У последней выход вел в старый Точильный ряд, на берегу Неглинки, имея, кроме того, ответвление под Никольскую башню и направляясь отсюда под Исторический музей в Китай-город».

Собакина башня

Другие археологи в это не верили, и не без оснований. Трудно поверить, что русские цари в то время тратили бы столько сил и средств на затею, не имевшую какого-либо практического значения. До метро ведь было еще 300–400 лет.

Вид на соборную площадь Московского Кремля. Худ. Джакомо Кваренги, 1797

Библиотекой Грозного Стеллецкий заинтересовался еще в 1908 году Он собрал все материалы, имевшие отношение к библиотеке Ивана Грозного и поверил, что Либерея существует. И в ее поисках по кремлевским подземельям прошел дальше своих предшественников и в прямом, и в переносном смысле, но практически ничего не нашел. Вернее, нашел на удивление мало. Эти раскопки нашли отражение в ярком и эмоциональном дневнике Стеллецкого, одержимого убежденностью, что Либерея существует, что она где-то в Кремле, совсем рядом, что до нее буквально рукой подать. Поэтому мы подробнее остановимся на истории его раскопок, опираясь главным образом на книгу журналистки и историка Т.М. Белоусовой «Тайны подземной Москвы».

В 1913 году Стеллецкий ездил в Пярну и будто бы нашел там знаменитый список Дабелова, да еще с подписью W (Веттермана?). Ученый впоследствии утверждал, что, готовясь в 1913 году к XV Археологическому съезду в Новгороде, нашел в Пернове связку документов, содержащую «записку Дабелова» и «лично просмотрел всю опись».

Вот только сфотографировать его у ученого почему-то не нашлось денег, и он просто переписал его от руки.

Архангельский собор

Мы далеки от того, чтобы подозревать Стеллецкого во лжи. Вполне возможно, что он видел список, выполненный в свое время Дабеловым и Клоссиусом. Выдавать свою подделку за подлинник им было невыгодно, поскольку она вряд ли бы выдержала сколько-нибудь серьезную палеографическую экспертизу: профессора ведь отнюдь не были мастерами подделок. Маловероятно, что Стеллецкий эпизод с находкой придумал, чтобы получить весомый повод для раскопок в Кремле. Игнатий Яковлевич в целом производит впечатлениие увлекающегося, но честного ученого, не способного на фальсификацию. И он, безусловно, был убежден, что «записка Дабелова» подлинная и Либерея действительно существует. А поскольку сомнений у него не было, то он поспешил от руки скопировать документ, вместо того чтобы преодолевать все сложности, связанные с его фотосъемкой. Подвергать документ палеографической экспертизе ученый явно не собирался. Наверное, Стеллецкий верил, что теперь драгоценный список никуда больше не исчезнет. Он не мог предположить, что через какие-нибудь пять лет Эстония станет независимым государством, и доступ в Пярну для него будет закрыт. Когда же после Второй мировой войны Эстония оказалась включена в состав СССР, никаких следов «рукописи Дабелова» в местных архивах и библиотеках не было обнаружено. Однако ее исчезновение теперь вполне можно было списать на последствия войны.

Московский кремль. Соборы. Худ. Васнецов А.М.

В 1912 году Стеллецкий сделал доклад «План подземной Москвы», где доказывал, что создатели московского Кремля – зодчие Фиорованти, Солари, Алевиз – нашли неолитические пещеры в кремлевском холме и на их основе устроили систему подземных ходов, связавших самые разные постройки Москвы. Правда, никакими документальными свидетельствами это подтвердить не удалось. Да и сомнительно, что итальянские архитекторы в XV–XVI веках занимались масштабными раскопками. Они слишком ценили и собственное время, и средства, выделенные на проведение работ. Конечно, в случае, если в ходе возведения фундамента они натыкались на естественную полость, то могли ее использовать для водоснабжения или тайника, но вскрыть всю систему подземных пещер в районе Кремля они, безусловно, не могли.

В 1911 году Стеллецкий пришел к выводу, что раскопки надо начинать от Угловой Арсенальной башни, поскольку ход, по которому в XVII веке прошел дьяк Макарьев, непременно приведет к заветному тайнику с Либереей. Ученый исходил из предположения, что, кроме библиотеки византийских императоров, в Кремле больше нечего было прятать. Разумеется, строгих научных оснований у этого предположения не было, а была только увлеченность ученого идеей великой библиотеки, по не очень понятным причинам сокрытой от мира. И уж совсем непонятно, почему подземный ход, ведущий в Кремль, обязательно должен был вести к Либерее. Ведь подземные ходы, как правило, прокладывали на случай осады, чтобы осажденные с их помощью могли сношаться с внешним миром. Но при чем здесь библиотека?

В 1912 году Стеллецкий, обследуя подвалы Арсенала, где в то время велись земляные работы, на глубине одного метра нашел кирпичный свод тайного хода, но ему не разрешили вскрыть его.

В связи с приближением 300-летнего юбилея дома Романовых археолог подал прошение на имя императора Николая II, добиваясь, чтобы ему разрешили искать в Кремле исчезнувшую царскую библиотеку. Целый год прошение ходило по инстанциям. Наконец, пришел ответ от Императорской археологической комиссии – шедевр бюрократического словотворчества: «Комиссия имеет честь уведомить Вас, милостивый государь, что проекту разыскания библиотеки Иоанна Грозного на средства Государственного казначейства не может быть дано дальнейшего движения вперед впредь до представления Вами сколько-нибудь точных предположений о месте, где могла сохраняться названная библиотека».

Но все-таки в 1914 году при помощи Московского архива Министерства юстиции Стеллецкий получил разрешение дворцового управления на осмотр подземелий Угловой Арсенальной и Тайницкой башен. 26 июля он приступает к работе, а спустя пять дней началась Первая мировая война, и раскопки пришлось прекратить. Из западных районов страны в Кремль спешно эвакуировалось имущество царских дворцов. Тут уж было не до поисков Либереи.

Когда в 1923 году после бурь гражданской войны Стеллецкий вернулся с родной Украины в Москву, то обнаружил, что его архив и библиотека пропали. Тем не менее он не отчаивался и не терял надежды найти библиотеку Ивана Грозного. Он устроился библиотекарем в Историческом музее и начал собирать материалы о подземном Кремле. Ученый обратился в ОГПУ, чтобы получить разрешение на обследование подземелий Москвы, и особенно Кремля. Чекисты ему ответили: «В Кремль мы вас не пустим, а вся Москва ваша… Мы его (Кремль) сами весь ископали». Однако и за пределами Кремля здания, занятые правительственными учреждениями, военными организациями, банками и т. п., были для Стеллецкого недоступны. Так что «вся Москва» не получилась. Но все же Игнатию Яковлевичу удалось найти подземные ходы в Сухаревой башне, расположенном в Б. Харитоньевскрм переулке Юсуповском дворце, а в бывшем замке Бирона в подвале оказались свежезаложенные арки, за которыми находился ход, предположительно выводящий в район Воробьевых гор. На месте замка сейчас – высотный дом на Котельнической набережной.

Стеллецкий читал много лекций не только в Москве, но и в других городах России, рассказывая о пещерах, подземных ходах, библиотеке Грозного. Он говорил о возможности постепенного разрушения зданий, под которыми расположены «исторические пустоты». И в дальнейшем трещины были найдены в зданиях библиотеки имени Ленина, Большого и Малого театров, «Метрополя».

Получив согласие начальника Метростроя, Стеллецкий решил создать музей «Подземная Москва». Однако метрополитен не смог выделить даже комнаты, и все экспонаты размещались в маленькой квартире Стеллецкого. Он утверждал: «Очищенная, реставрированная и освещенная дуговыми фонарями подземная Москва являла бы из себя подземный музей научного и любого интереса».

Стеллецкий верил, что подземная Москва будет еще одним великим мировым музеем, частью которого закономерно станет и подземный Кремль.

В 1924 году Стеллецкий встречался с Н. С. Щербатовым, который тогда служил комендантом в бывшем доме Археологического общества. Но получить от него фотографии подземелий Кремля и записи о раскопках, проводившихся в конце XIX века, оказалось невозможно. Вскоре после Октябрьской революции их позаимствовало «под честное слово» ЧК и так и не вернуло. Летом 1924 года в Историческом музее состоялось два диспута по поводу того, надо ли искать библиотеку Ивана Грозного? Мнения на этот счет разошлись, а вот за исследование подземного Кремля проголосовало большинство присутствовавших.

Здание Исторического музея в Москве, где летом 1924 года прошли диспуты по поводу того, надо ли искать библиотеку Ивана Грозного

Чтобы получить разрешение на раскопки в Кремле, Стеллецкий обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и, наконец, в 1933 году подал докладную записку Сталину. И тот разрешил начать раскопки. Казалось, теперь-то Либерея будет найдена. Характерно, что Стеллецкий просил разрешения не на исследование подземного Кремля, а именно на поиски библиотеки Ивана Грозного.

Стеллецкий верил, что Сталин мечтает найти царскую библиотеку. Ведь эта находка, случись она, как бы делала новую власть наследницей древней византийской традиции и давала ей в руки интеллектуальные сокровища мирового значения. Но на самом деле в большей мере власть волновали сугубо практические соображения, хотя интерес Сталина к личности Ивана Грозного и всему, что с ним связано, тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Еще в апреле 1918 года, всего через месяц после переезда советского правительства в Москву, Ленин приказал коменданту Кремля П. Д. Малькову обследовать кремлевские подземелья. Затем архитектор И. Е. Бондаренко осмотрел стены и башни, указал все найденные тайники и указал, что все они замурованы и засыпаны.

В 1920 году комендантом Московского Кремля стал Р. А. Петерсон, которого тоже занимал вопрос, нет ли каких-либо тайных ходов, по которым в Кремль могут пробраться враги. Петерсон обратился к историкам, те отвечали: за века почва перерыта, тайники перерезаны, так что попасть по ним в Кремль при всем желании невозможно.

Внимание Петерсона привлекли выступления И. Я. Стеллецкого, посвященные подземной Москве. Комендант стал знакомиться с его статьями еще до публикации и иногда накладывал вето на выход в свет того или иного материала. Впоследствии он так объяснял Стеллецкому необходимость цензуры: «Потому, понимаете сами, комендант обязан охранять Кремль, кто-нибудь подберется, взорвет…».

В 1929 году комендант из соображений безопасности приказал засыпать колодец в Тайницкой башне и замуровать ходы из нижних палат в Троицкой башне. В том же году, когда на месте уничтоженного Чудова монастыря начали строить школу красных командиров, Петерсон распорядился прорыть траншею от Спасской до Никольской башни, но никаких тайных ходов здесь не нашли. Тогда комендант предложил провести еще одну траншею от Водовзводной до Беклемишевской башни, но тут вмешался секретарь ЦИК А. С. Енукидзе, заметивший, что в Кремле и без того хватает «канав».

Наряду с реальными и мнимыми подземными ходами коменданта беспокоили весьма частые провалы почвы в Кремле. Беспокоило Петерсона и состояние ряда кремлевскийх зданий, в стенах которых появились трещины, что могло указывать на наличие под ними подземных пустот. А в здании Арсенала не только имелись многочисленные трещины в стенах, но и в одном из помещений первого этажа пол оторвался от стены и опустился почти на метр. Значит, под ним была какая-то пустота.

В конце октября 1933 года во дворе здания правительства во время утренней зарядки провалился на глубину 6 метров один из красноармейцев. Петерсон приказал лить в провал воду. Лили полдня, но «колодец» оказался бездонным, вода уходила неизвестно куда. Пожалуй, этот провал стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Р. А. Петерсона.

Водовзводная башня

Беклемишевская башня

Докладная записка Стеллецкого из секретариата Сталина попала к Енукидзе. Посоветовавшись с Петерсоном, он позвал в Кремль Стеллецкого. От археолога потребовали выяснить причины трещин в кремлевских зданиях, найти существующие подземные ходы, а если повезет, то заодно – и Либерею.

Стеллецкий собирался вести раскопки в Угловой Арсенальной башне, в Тайницкой и Троицкой башнях, в Успенском соборе и на Красной площади. Комендант одобрил план.