Действия командования Красной Армии, предпринятые весной 1942 года на южном крыле советско-германского фронта существенно облегчили осуществление первого этапа операции «Блау». Чтобы облегчить положение осажденного Севастополя, еще 26 декабря 1941 года советское командование высадило десант в Керчи. К тому времени здесь находилась всего одна немецкая пехотная дивизия и две румынские пехотные бригады. Командующий Закавказским фронтом генерал Дмитрий Козлов предполагал одновременно высадить войска в районе Керчи и в Феодосийский порт, чтобы окружить и уничтожить керченскую группировку противника. Затем советские войска должны были деблокировать Севастополь и полностью освободить Крым. Главный удар наносила в районе Феодосии 44-я армия генерала Алексея Первушина, вспомогательный – 51-я армия генерала Владимира Львова в районе Керчи. Они насчитывали 82 500 человек, 43 танка, 198 орудий и 256 минометов. Еще три стрелковые и одна кавалерийская дивизии находились в резерве на Тамани. Для десанта использовались 78 боевых кораблей и 170 транспортных судов, в том числе два крейсера, шесть эсминцев, 52 сторожевых и торпедных катера из состава Черноморского флота адмирала Филиппа Октябрьского и Азовской флотилии адмирала Сергея Горшкова. С советской стороны действовали более 700 боевых самолетов. 26 декабря десант высадился вблизи Керчи, а 30 декабря произошла высадка главных сил в Феодосийском порту. В первой волне десанта в районах высадки на берег сошли более 40 тыс. человек. В Феодосии десантники высадились прямо в порту и выбили из города небольшой немецкий гарнизон. В Керчи было труднее, поскольку пришлось высаживаться на необорудованное побережье, по грудь в ледяной воде под огнем немецких батарей. Керченский десант понес большие потери, и плацдармы, захваченные севернее Керчи, были ликвидированы противником. Но через несколько дней ударил мороз, и основные силы 51-й армии смогли переправиться по льду Керченского пролива. 29 декабря командующий 42-м армейским корпусом генерал граф Ханс фон Шпонек, опасаясь окружения, приказал немецко-румынским войскам отойти на Парчапские позиции. Приказ был тут же отменен Манштейном, но радиостанция штаба корпуса уже перемещалась на новое место и не смогла принять новый приказ. Не исключено, что Шпонек сознательно прекратил на некоторое время связь с Манштейном, чтобы тот не смог отменить приказ об отходе. На Керченском полуострове 46-я немецкая пехотная дивизия бросила свое тяжелое вооружение, включая 68 орудий, а ее командир генерал Курт Гиммер был убит. Шпонек за самоуправство поплатился очень тяжело. Он был предан суду и приговорен к расстрелу, замененному шестилетним заключением в крепость. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Шпонек был обвинен в участии в заговоре и казнен.

Поскольку советские войска продвигались слишком медленно, германо-румынские части успели создать заслон на рубеже отроги Яйлы – побережье Сиваша западнее Ак-Монай. Из-за узости фронта наступающие не могли в полной мере использовать свое подавляющее численное превосходство и предпринимали только лобовые атаки. Для высадки тактических десантов в тылу обороняющихся у командования Крымского фронта не хватало опыта, умения и малых высадочных средств. На плацдарме не было ни одного госпиталя. Многие раненые умирали, не дождавшись помощи, во время перевозки на Тамань. Поэтому потери, особенно безвозвратные, во время высадки десанта были особенно велики: более 40 тыс. человек, из них около 32 тыс. убитыми, замерзшими и пропавшими без вести, а также 35 танков и 133 орудия и миномета. Не было у десантников и зенитных орудий, что делало их беззащитными перед люфтваффе. Советские командиры действовали по шаблону, не отклоняясь от заранее разработанного плана. Части 44-й армии 1 января из Феодосии направились на восток, где германо-румынских войск вообще не было, тогда как в центральном Крыму они могли бы легко отбросить слабые части противника и прорваться к Севастополю.

4 января немецкие бомбардировщики потопили пять транспортов и тяжело повредили крейсер «Красный Кавказ». Это затруднило доставку на плацдарм боеприпасов и другого снабжения, а также подкреплений.

25 декабря Манштейн прекратил наступление на Севастополь и отправил 170-ю и 132-ю пехотные дивизии на Керченский полуостров.

5 января 1942 года Черноморский флот произвел высадку десанта в порту Евпатории в составе усиленного батальона морской пехоты (740 человек), но уже через три дня он был полностью уничтожен и фактически никакой помощи основным силам не оказал, несмотря на то, что его удалось усилить примерно 200 освобожденными военнопленными. Из примерно 940 красноармейцев и краснофлотцев в живых остались 18 человек, включая одного матроса с тральщика «Взрыватель» и одного разведчика из разведгруппы, высаженной уже после уничтожения десанта. Остальные – 51 член экипажа – погибли, равно как и 12 из 13 разведчиков группы Ульяна Латышева, так что общее число погибших и пленных с советской стороны составило около 986 человек. Из-за удаленности от района высадки основных сил он никак не мог взаимодействовать с ними. Но и от Севастополя десантники находились слишком далеко, чтобы взаимодействовать с блокированной там Приморской армией. Вообще, в высадке евпаторийского десанта очень трудно увидеть что-то осмысленное. Скорее всего, десант провели, что называется «для галочки», в надежде, что под ударами войск, высадившихся на Керченском полуострове, и доблестных защитников Севастополя немцы и румыны вот-вот побегут из Крыма, и тогда евпаторийские десантники смогут беспрепятственно занять юго-западное побережье полуострова. Ведь заместитель наркома обороны Лев Мехлис заверил Сталина, что 3–4 января весь Крымский полуостров будет освобожден. Вместе с десантниками были партийные и советские работники, которые должны были взять власть в освобожденном городе. На практике же получилось очередное бессмысленное жертвоприношение солдатских жизней.

Столь же неудачным и противоречивым был Судакский десант. 5—24 января 1942 года в Судаке было высажено около 2 300 человек, из которых уцелели не более 350. Участь десанта была решена, когда против него начиная с 19 января стали действовать освободившиеся после взятия Феодосии немецкие части. Но и до этого десантники не смогли сломить сопротивление немногочисленных румынских частей. В плен немцы и румыны захватили не менее 896 десантников. У румынских войск было 260 убитых, 63 пропавших без вести и 571 раненый. Потери немцев, а также союзных им крымско-татарских формирований были незначительны. Сыграла свою роль небольшая численность десантников и неудачное место высадки, поскольку из Судака вглубь Крыма и к Севастополю идет слишком мало дорог, которые противник легко перекрыл.

Во время десантов в Керчи, Феодосии и Евпатории десантники захватили немецкие госпитали, уничтожив при этом беспомощных раненых и часть медперсонала. Один из немногих уцелевших евпаторийских десантников А. Корниенко вспоминал: «Мы ворвались в госпиталь… ножами, штыками и прикладами уничтожали немцев, выбрасывали их через окна на улицу…» В отместку немцы, вновь заняв евпаторийский и феодосийский госпитали, убили находившихся там раненых советских десантников.

15 января немцы, перебросив часть войск от Севастополя, перешли в контрнаступление, ударив в стык 44-й и 51-й армий в районе Владиславовки. В этот день штаб 44-й армии был уничтожен авианалетом, и командарм Алексей Первушин был тяжело ранен. 18 января немцы отбили Феодосию. Войска Кавказского фронта отошли за Акманайский перешеек. 28 января был образован Крымский фронт под командованием генерала Козлова. В начале февраля фронт был усилен 47-й армией генерала Константина Калганова. 27 февраля советские войска перешли в наступление на Керченском полуострове. Навстречу им нанесла удар Приморская армия, не сумевшая, однако, прорвать кольцо осады. Представителем Ставки на Крымском фронте был назначен армейский комиссар 1-го ранга Лев Мехлис, начальник ГлавПУРа.

Наступление не принесло успеха и 19 марта было прекращено. 9 апреля Крымский фронт предпринял свое последнее наступление с участием 160 танков, которое было остановлено уже через два дня.

На 1 мая 1942 года войска Германии и союзников, включая резервы и охранные дивизии, на советско-германском фронте насчитывали 3 475 тыс. человек, 22 638 орудий и минометов (калибром от 75 мм и выше, без зенитных орудий), 2 360 танков и штурмовых орудий и 1 779 боевых самолетов (1 372 немецких, 205 финских, 132 румынских и 70 итальянских). Им противостояли девять советских фронтов, 52 общевойсковых и пять саперных армий, две оперативные группы, шесть стрелковых, девять кавалерийских, один воздушно-десантный и 10 танковых корпусов, 317 стрелковых и 31 кавалерийская дивизии, 16 УРов, 123 стрелковых, морской пехоты, мотострелковых, лыжных и воздушно-десантных бригад, 85 танковых бригад. Они будто бы насчитывали 5,5 млн. человек, 43 640 орудий и минометов (калибром от 76 мм и выше, без зенитных орудий), 1 220 установок реактивной артиллерии, 4 065 танков, 3 160 боевых самолетов, не считая 375 легких ночных бомбардировщиков У-2, а также 1 200 истребителей в составе войск ПВО, и около 400 боевых самолетов Северного, Балтийского и Черноморского флотов.

Численность советских войск в 5,5 млн. человек не внушает больших сомнений. Штатная численность стрелковой дивизии была определена в марте 1942 года в 12,5 тыс. человек. Численность стрелковых бригад составляла от 4 356 до 6 тыс. человек. Значит, только в этих соединениях должно было быть порядка 4,6 млн. человек, 10 танковых корпусов и 85 танковых бригад могли насчитывать порядка 200 тыс. человек, 31 кавалерийская – порядка 100 тыс. человек, 16 УРов – порядка 50 тыс. человек. Можно предположить, что остальные части армейского и фронтового подчинения насчитывали порядка 650 тыс. человек. Тогда общую численность советских войск без резервов действительно можно оценить в 5,5 млн. человек.

Но вот резервы существенно увеличивали число бойцов. В резерве находилось 10 стрелковых и четыре кавалерийских дивизии, 15 стрелковых и мотострелковых и три танковых бригады. Кроме того, в Иране имелись три кавалерийские и горнокавалерийских дивизии, три стрелковых и горнострелковых дивизии, одна танковая бригада и один отдельный горнострелковый полк. В Забайкалье и на Дальнем Востоке насчитывалось 34 дивизии и 35 бригад. Во внутренних округах имелось 74 стрелковых и горнострелковых, 19 кавалерийских дивизий, 60 стрелковых, мотострелковых и воздушно-десантных, 23 истребительных и 85 танковых бригад. Таким образом, даже без учета войск, дислоцированных на Дальнем Востоке и в Иране, а также без дивизий НКВД, советское командование могло в самое ближайшее время усилить войска на фронте соединениями общей численностью не менее 1,5 млн. человек, что в сумме давало двукратный численный перевес над противником. У немцев же в тот момент вообще не было готовых дивизий, которые можно было бы перебросить на Восточный фронт. Были лишь союзные войска, которые могли прибыть в ближайшие 2–3 месяца.

8 мая началось немецкое контрнаступление на Керченском полуострове, получившее условное название «Охота на дроф». Его осуществляли пять немецких пехотных и одна танковая дивизия, а также две румынские пехотные дивизии и одна румынская кавбригада. Манштейн рассчитывал уничтожить главные силы обороняющихся еще во время прорыва, чтобы не дать им возможности использовать свое численное превосходство. Основные советские штабы были выведены из строя мощными авианалетами. Так, 9 мая был уничтожен КП 51-й армии. Генерал Львов был убит. Основной удар наносился на юге, а на севере Манштейном был предпринят обходный маневр. В штабе Крымского фронта немецкое наступление стало полной неожиданностью. 8 мая Мехлис пожаловался Сталину на Козлова, который будто бы не слушал его предупреждения о предстоящем немецком наступлении. Сталину такая попытка снять с себя ответственность не понравилась, и 9 мая он, не скрывая раздражения, телеграфировал Мехлису: «Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать», а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для Вас. Значит, Вы все еще не поняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки. Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов».

Главные силы Крымского фронта в беспорядке отступили к Керчи и 18 мая прекратили сопротивление.

Общие потери советских войск в мае 1942 года на Керченском полуострове составили более 300 тыс. человек, включая 170 тысяч пленных, а также 258 танков, 417 самолетов и 1 133 орудия. На Таманский полуостров до 20 мая было эвакуировано, включая раненых, 116,5 тыс. военнослужащих, а также 25 орудий, 27 минометов и 47 установок РС… Потери 11-й немецко-румынской армии не превышали 10 тыс. человек и за первые две декады мая составили 1 289 убитых, 5 708 раненых и 342 пропавших без вести.

Главным виновником поражения на Керченском полуострове Сталин объявил представителя Ставки Мехлиса, командующего Крымским фронтом Козлова и его начальника штаба генерала Петра Вечного. Они были понижены в должностях, а первые двое и в званиях. 4 июня 1942 года в директиве Ставки утверждалось, что они, а также командующие армиями «обнаружили полное непонимание природы современной войны» и «пытались отразить атаки ударных группировок противника, насыщенных танками и поддержанных сильной авиацией, линейным построением обороны – уплотнением войск первой линии за счет уменьшения глубины боевых порядков обороны». Мехлиса и руководство Крымского фронта обвинили в неумении обеспечить маскировку командных пунктов и организовать надежную связь и взаимодействие войск, а также в том, что с отводом войск опоздали на двое суток. Однако указанные недостатки были свойственны практически всем советским командующим фронтами и армиями, а отнюдь не только Мехлису и Козлову.

Через 20 с лишним лет после керченских событий генерал Козлов к виновникам катастрофы причислил также командующего Черноморским флотом адмирала Ф. С. Октябрьского. Действительно, Филипп Сергеевич, обладая господством на море и значительными силами авиации, не смог организовать эвакуацию войск Крымского фронта через узкий Керченский пролив. Также несомненна вина Козлова, Вечного и Мехлиса, которые не сумели организовать на узком фронте оборону против неприятеля, значительно уступавшего Крымскому фронту в людях и технике и при условии, по меньшей мере, равенства сил в авиации. Однако главные причины поражения Красной Армии в Крыму носили системный характер и были вызваны общими пороками советских вооруженных сил. Крымскому фронту противостоял один из лучших полководцев вермахта, который сумел навязать противнику маневренную борьбу, к которой тот не был подготовлен, и полностью использовал господство люфтваффе в воздухе. Руководители Крымского фронта готовились к наступлению, не уделив должного внимания обороне. Но примерно такими же были причины проигрыша Красной Армией и ряда других сражений, в частности, Вяземского.

Если бы командование Крымского фронта действовало в соответствии с принципами военного искусства, то они могли одержать победу на Керченском полуострове еще в декабре 41-го – январе 42-го. Достаточно было наладить взаимодействие между десантами и флотом, поддерживать устойчивую радиосвязь с десантниками, не допускать промедления, а сразу же развивать успех, наступая вглубь полуострова. Тогда, как признавал Манштейн, 11-я германо-румынская армия могла оказаться действительно в опасном положении. После же неудач января 1942 года Крымскому фронту необходимо было не наступать, а занять жесткую оборону, проведя соответствующие фортификационные работы, благо, что узкий фронт на Керченском полуострове позволял сделать это в короткий срок. В наступление можно было переходить только в случае, если бы Манштейн начал новый штурм Севастополя, и было бы достоверно установлено, что он отвел к Севастополю значительные силы от Керчи. Но вряд ли командующий 11-й армии рискнул бы штурмовать Севастополь, не сбросив в море советские войска на Керченском полуострове. А в случае, если бы вместо бестолкового наступления они подготовились к обороне, то не исключено, что уступавшие им по численности германо-румынские войска не смогли бы прорвать фронт, и к моменту операции «Блау» в Крыму бы еще продолжалась напряженная борьба с далеко не ясным исходом.

7 июня 1942 года начался последний штурм немцами Севастополя. 17 июня они вышли на подступы к Сапун-горе, захватили форты «Сталин» и «Максим Горький-I» и подножие Мекензиевых высот. Теперь немецкая артиллерия могла обстреливать Северную бухту и практически парализовала подвоз подкреплений и боеприпасов. У зенитной артиллерии в Севастополе кончились снаряды, и люфтваффе завоевали абсолютное господство в воздухе. Оборона города стала невозможна, но командование Севастопольского оборонительного района и Ставка вовремя не позаботились об эвакуации, до последнего рассчитывая удержать город. В ночь с 28 на 29 июня без артиллерийской подготовки немецкий десант на надувных лодках внезапно атаковал хорошо укрепленный Южный берег Севастопольской бухты и 30 июня захватил Мамаев Курган. Только тогда защитники Севастополя, у которых закончились боеприпасы, получили разрешение на эвакуацию. Было вывезено самолетами и подводными лодками только около 2 тыс. человек, главным образом из высшего командного и политического состава, включая командующего Приморской армией Ивана Петрова и командующего СОР и Черноморским флотом Филиппа Октябрьского и других старших офицеров и политработников. В отличие от немцев, Сталин, опасаясь, что его генералы попадут в плен и, еще не дай бог последуют примеру генерала А. А. Власова, в первую очередь стремился эвакуировать их из окружения. Остальные защитники Севастополя остались без командования и практически были брошены на произвол судьбы. 1 июля организованное сопротивление прекратилось, но отдельные разрозненные группы красноармейцев и моряков продолжали сопротивление до 4 июля, тщетно надеясь, что за ними придут корабли. Немцы захватили 100 тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет. В ходе обороны Севастополя Черноморский флот также потерял, главным образом потопленными с воздуха, крейсер «Червона Украина», четыре эскадренных миноносца, четыре крупных транспорта и подводные лодки С-32 и Щ-214.

Потери 11-й немецко-румынской армии в период с 21 мая по 10 июля 1942 года составили 5 045 убитыми, 23 397 ранеными и 1 323 пропавшими без вести.

При обороне Севастополя, вопреки распространенному мнению, Отдельная Приморская армия сковывала не превосходящие, а равные по численности силы немцев и румын, которые, однако, в последние недели имели полное господство в воздухе и подавляющий перевес в обеспечении боеприпасами. Несмотря на советское господство на море, снабжение Севастополя, а потом и эвакуация его защитников были парализованы с помощью авиации. Основная задержка со взятием Севастополя была связана с необходимостью ликвидировать группировку советских войск на Керченском полуострове. Гитлер не считал отвлечение 11-й армии на осаду Севастополя критически важным обстоятельством для реализации своих планов на южном крыле Восточного фронта. Поэтому после взятия Севастополя основная часть 11-й армии и осадная артиллерия были переброшены под Ленинград, чтобы эти войска, имевшие опыт штурма укрепленных городов, попытались взять советскую северную столицу.

Тем не менее, разгром советских войск в Крыму означал, что отсюда они уже не смогут угрожать ударом в тыл войск, осуществлявших операцию «Блау», или, будучи эвакуированы, не усилят советское сопротивление на Кавказе и на Дону.