II

Вера

Она шла по размокшим весенним дорожкам, ловко перешагивая через множество солнечных лужиц. У неё сегодня было хорошее настроение – весенняя суета придавала ей бодрости, и она шла в своё первое необычное лето…

Её звали Верой! Это было чудесное имя, и будто всю жизнь оправдывая его, она действительно во многое верила. Она верила в добро, верила в справедливость, и даже несмотря на отрицающую все эти воззрения столицу, она до сих пор верила в сказки. Когда-то (теперь уже, кажется, очень давно) она приехала в Москву и поступила в Государственную академию водного транспорта, и хотя совсем не мечтала стать капитаном дальнего плавания, она именно с неё решила начать покорение суетливой столицы.

С тех пор уже несколько лет пробежали, а Вера, всё погружаясь и погружаясь в кварталы большого и вечно куда-то спешащего города, творила свою судьбу. Но «злодейка» не спешила раскладывать перед ней свои карты, как цыганка, она заигрывала, заманивала, подмигивала, поджидая удобного и только ей понятного случая… и всё же этой весной она наконец решила кинуть свои карты, выставляя на кон себя, а ей оставляя не щедрый выбор – поставить то, чего она пока не знала… Пока не знала! – но непременно будет знать.

Жизнь, как известно, тоже есть игра, и мы порой азартны в ней – кто проиграл честь свою, кто совесть, но разве могут они в этом кого-то обвинить? Ведь жизнь не шулер, а учитель – нельзя же думать, что учиться просто! И если уж ты сел играть по-взрослому, то будь готов проигрывать и рисковать. Мы ведь тоже, как не покажется это странным, отчасти выбираем свои уроки жизни, свою игру – только до поры не понимаем этого, не знаем. Вот и Вера теперь шла в свою игру, обласканная весенним солнышком и слушая подсказки говорливых птиц. С таким вот приличным и бодрым настроением, она торопилась впервые взглянуть, на свои брошенные на апрель картинки.

Солнце с каждым днём всё грело сильнее, на деревьях неумолимо набухали возбуждённые лучами почки, а карточный стол, устилался травянистым зелёным сукном, мягко укрывая жёсткий судьбоносный кон… Нелёгкая игра на счастье, начиналась…

Городок, в котором она родилась, был небольшим, но располагался на берегу прекрасной судоходной реки, и корабли манили её с самого детства, своей грациозностью, величием и далью. Её душа всё время хотела простора и летела за ними, как парусник по волнам, нестерпимо куда-то стремясь, требуя размаха и широты. Чувствовался большой внутренний потенциал, который чего-то желал, куда-то тянул и, несомненно выбирал, возможно правильный, но неизвестный до поры ей путь. Казалось, что Москва и есть тот путь, который как нельзя лучше подходит для воплощения этих стремлений, и ей самой ещё до конца неясных желаний.

И вот уже три года пролетели незаметно, за окошком разливалась весна… Вере было уже двадцать два года, и к этому моменту она полностью вкусила самостоятельной и взрослой жизни… не за горами уже виделось окончание бесконечных семестров, и невольно возникал вопрос: что же дальше?.. У неё к тому времени был уже довольно большой круг друзей и знакомых, но она – если можно так сказать – была не совсем, как все и, несмотря на множество вполне приличных парней, у неё до сих пор ни с кем не было близких отношений. Не потому, что она была недотрогой и ей хотелось подозревать колкости своих подружек. Просто она не встретила, как ей казалось, человека, достойного хоть временно владеть ею, – того, чей образ она бы желала видеть в себе с благодарностью и негой в памяти. Вера была интересной во всех отношениях, но ей казалось, что этот образ будет сопровождать её очень-очень долго, и что-то внутреннее и упрямое каждый раз мешало ей перейти эту грань. Она даже уже стала в сердцах завидовать своим подругам, не имеющим подобных «предрассудков». Сейчас Вере всё чаще и чаще виделась скучная перспектива аспирантуры и одновременно нелёгких трудовых будней. Но пока ещё два года были впереди и, не считая защиты диплома, предстояла очередная летняя практика. И скорее всего, она снова пролетит незаметно, как, собственно, и само красное лето.

Солнце уже растворяло последние почерневшие сугробы, и весенний прохладный воздух казался проснувшимся и живым. Он носился по мокрым улицам и аллеям, пробуждая своим свежим земным ароматом, разоспавшихся в тёплых квартирах горожан. Во всём проявлялась природа – Мать-Земля уже скинула свой белоснежный зимний саван и, открыв обнажённое, влажное тело, медленно пробуждалась под тёплыми, животворящими лучами Светила.

В этот радужный весенний день Вера спешила на практику. Она сегодня устраивалась в одно из московских судоходных агентств, которых после девяностых годов в столице, богатой и москвичами, и туристами, становилось всё больше и больше. Агентство было ей уже знакомо, и оставался сущий пустяк – надо было «застолбить» себе место в штате какой-нибудь подходящей команды. Это была лишь рядовая практика, к тому же для неё не первая, и ей не виделось каких-либо трудностей или сюрпризов в уже знакомом и привычном для неё деле. Единственным, что отвлекало ещё её мысли, был странный сон, увиденный ею накануне! Будто стоит она среди странной городской стройки одна, совершенно обнажённая, а из-за туч к ней спускается демон на чёрных крыльях и страстно обнимает её, унося при этом куда-то очень-очень далеко. Вера сначала отбивалась что было сил, но потом ей сделалось так хорошо и приятно, что она неожиданно вдруг подумала: а надо ли так яростно сопротивляться? Она уже проснулась, а по её телу ещё долго продолжали бегать развесёлые, чудесные мурашки. Вера обычно не очень обращала внимание на свои сны, да и этот уже давно бы забыла, но эти странные дивные мурашки были чем-то новым в её снах. Она настолько явственно чувствовала, как её действительно кто-то обнимал, что впервые в своей жизни подумала: а во сне ли всё это было?

После некоторой официальной проволочки, Вера направилась на один из экскурсионных теплоходов для непосредственного вступления в формальную должность второго помощника капитана, уже имея к этому времени небольшой опыт в этой должности для наработки командного стажа. Там она впервые и встретила уже немолодого по её годам человека, близкого к возрасту разве что её родителей. Он оказался капитаном того самого корабля, на котором ей предстояло потрудиться до конца навигации – с надеждой к тому же поправить своё скромное финансовое положение.

Здравствуйте! – сказала она вежливо, поднявшись в рубку и глядя прямо в глаза своему новому начальству. Мужчина даже не сразу ответил, он молча взялся рассматривать протянутые ему бумаги и лишь коротко, но довольно приветливо взглянул на Веру… В то время на пассажирский флот стало приходить достаточно много девушек, и многие капитаны совершенно не были против подобных нововведений. На каждодневных маршрутах это даже скрашивало порой будничные и серые ходовые вахты, но, как правило, безобидные симпатии – это всё, чем обычно ограничивались отношения капитанов и молоденьких девушек, прибывающих на практику нарабатывать свой навигационный и командный стаж…

– Неплохое начало, – пошутила Вера.

Наконец, вспомнив, что от него чего-то ждут, капитан, будто очнувшись, пригласил её сесть и пробормотал непонятную фразу:

– Нам как раз нужна Вера, – и то ли это была шутка, то ли нет, она не поняла. А он, даже не представившись, начал коротко представлять круг её обязанностей…

…Вера прилежно слушала, кивала и постоянно ловила себя на мысли, что ей интересно смотреть в его, непонятного цвета глаза. И даже задумалась: что интересного может быть в бородатом, седеющем дядьке, даже без имени? «Ладно, – будто в отместку решила она, – пусть для меня он пока так и останется – просто Он!»

Примерно так они и встретились… без всякого романтизма, красивых пейзажей и таинственных сюрпризов. Но Вера тогда и подумать не могла, что это может быть нечто большее, чем лёгкий флирт, с чуть интересным (не более того!) начальством.

Так начинались эти странные дни, недели, месяцы и это первое сумасшедшее лето. В этой неистовой игре всё было сумасшедшим – и мы, и общество, и мир. Но, как оказалось, только пройдя через все эти безумства, можно было робко помыслить о том странном и призрачном счастье, что мы с замиранием называем Любовью.

Вера быстро освоилась и совсем неплохо справлялась со своими обязанностями: она умела всё делать без лишней суеты, быстро и незаметно, её очень редко можно было застать за какой-либо штатной рутинной работой. Казалось, все необходимые дела выполнялись сами собой, а она лишь спокойно наблюдала за этим, совсем не утруждаясь, по возможности почитывая интересную книгу. Поскольку со всеми необходимыми обязанностями она так непринуждённо справлялась, у неё было много свободного времени. Никто не обременял её дополнительной работой, а тот, кто должен был это делать, кажется, сам предпочитал более общаться с ней на отвлечённые темы, нежели загружать, при желании бесконечными делами по судну. И я, (конечно же это был я) действительно любил с ней разговаривать, рассказывая всякие казалось фантастические истории, из далёкого-далёкого прошлого, настоящего, да и будущего земли нашей. Тогда мне были уже доступны некоторые тайны и познания из разных областей, отличных от официальных наук и религий. Вообще мне трудно было тогда молчать, открывая для себя всё новые и новые знания и видя ту ложь, которой окутывалось сознание людей на «научных» началах. А она была интересным, хотя и молчаливым собеседником – но несомненно прекрасным, и милым слушателем.

Так вот, изо дня в день, из вахты в вахту мы и узнавали друг друга или, правильнее будет сказать, она узнавала… я лишь болтал без умолку, а она всё слушала, слушала, как будто размышляя о чём-то своём, и всё больше молчала. Мне иногда казалось, что она меня вообще едва ли слышит, но это была, наверное, первая моя ошибка в суждениях о ней. Она не только всё прекрасно слышала, но и хорошо запоминала, или вообще уже знала, но всё равно молчала, и снова слушала, слушала. Тогда мне показалось, что я даже в этом стал к ней уже понемногу привязываться, и мне всё больше нравилось, как она слушает, как молчит… как почти не пользуется косметикой, как ещё по-детски, немного несуразно с её статью и внешностью одевается. В ней проявлялась для меня, вся красота и спокойствие античности. Конечно, я уже влюблялся… Но пока это выглядело, как та самая безобидная симпатия – вполне привычная, приличная и совершенно ещё обычная.

И всё же через два месяца совместной работы, наши отношения каким-то непостижимым и непонятным образом стали неумолимо меняться. Я неожиданно совсем по-другому взглянул на неё… и отчего-то всё чаще и чаще стал вспоминать ту дивную ночь с явлением странной Незнакомки: что-то неуловимо похожее было и в её стати, и в телосложении – да и сама Вера удивительно менялась – всё отчётливее намечались взаимные симпатии, неожиданные для нас обоих. По всем представлениям, я не мог заинтересовать её больше чем «сказочник» и не должен был строить романтических иллюзий в отношении молодой девушки. Нежелательность этого она понимала даже лучше меня, но эта нежелательность всё равно отчего-то продолжалась и продолжалась – и в моём случае она, в конце концов перешла определённую грань и перестала быть нежелательностью, превращаясь уже в самую желанную желательность. Во мне что-то сломалось и неустанно начинало просыпаться, с неудержимой, незнакомой доселе силой сметая все моральные и нравственные преграды. Однажды я не выдержал и спросил её: «Может ли между нами что-то быть?» Вера даже улыбнулась тогда, и спокойно ответила: «Нет…» Она ещё абсолютно была уверена в себе. Мне казалось, она просыпалась намного медленнее меня и, будучи спокойной и физически хорошо развитой, могла хорошо контролировать свои эмоции и нежелательные душевные порывы.

Мне иногда и самому казалось, что я какой-то ненормальный и зашёл в своих мыслях и фантазиях слишком далеко и просто морочу ей голову, своим сумасшедшим воображением! Однако самым странным для меня и, возможно, страшным для неё было то, что в глубине души ей это нравилось, и она мне молчаливо верила. Невольно приходили в голову мысли: что она такая же ненормальная, как и я! И то, что казалось совсем недавно невозможным, всё больше оживало, будоражило и пугало. Казалось, она уже корила себя за некоторые излишние симпатии, которых не должно было быть, по её мнению, за те ненужные мысли и слабость, которые она уже проявляла. Она отчётливо понимала, к чему может привести подобное увлечение и совершенно не могла понять: откуда оно возникло?.. В наших отношениях по-прежнему не было никаких ухаживаний, дорогих подарков, обещаний, тайных встреч и всего того, из чего привычно строятся отношения между мужчиной и женщиной. Были только глаза, желавшие много сказать, и слова, говорящие совсем не то… Казалось, я слишком много болтал, а она всё так же молчаливо и будто отвлечённо слушала. И всё равно между нами что-то постоянно происходило, мы это чувствовали даже просто стоя рядом – ощущалась какая-то невидимая душевная игра, какая-то дрожь, независимая от наших желаний или нежеланий. Ощущения были новы для нас обоих, но я тогда думал, что я сильнее всё это чувствую, потому что совсем не мог уже скрывать своего отношения и совсем терял разум – как под воздействием какого-то неведомого и сильного наркотика. Иногда мне казалось, что это просто невозможно контролировать! Но может быть и так, что я оказался лишь слабее и менее сдержанным в этих испытаниях, чем она, ей каким-то непостижимым для меня образом всё же удавалось не терять голову и сохранять рассудок, определённое хладнокровие, ясность ума и необходимую дистанцию. Ну а я, который считал себя многоопытным и умудрённым в этих отношениях человеком, самонадеянно возомнивший, что смогу своим красноречием безответно понравиться молодой девушке, вновь оказался в роли наивного незрелого подростка, посчитавшего себя взрослым, перед глазами доброй и любящей мамы.

Между тем время шло, и неотвратимо продолжало сносить мне голову. В долгие часы ходовых вахт, когда основные работы по судну сосредоточивались в ходовой рубке, я снова и снова что-то рассказывал, уносясь мыслями и в историю, и в сказки, и, конечно, в неведомые космические дали. Бывало, рассуждая о великих тайнах мироздания, мне приходила в голову мысль, что Вера ничего об этом не знает, да и не должна была знать… Но иногда мне совершенно явственно казалось, что она знает абсолютно всё! Она сама становилась для меня непостижимой тайной, разгадать которую я так спешил и потерять которую уже так боялся.

Однажды она спросила меня, знаю ли я настоящую сказку. Я тогда отчего-то сильно заволновался и сказал, что знаю… только она не такая весёлая, как в детстве. Мне показалось, она поняла, что я думаю не о простой сказке, а о той, которую люди, несмотря ни на что, способны воплотить в жизнь и в которую надо лишь поверить! Но вместо этого только спросил, какой бы она хотела стать. Верной и правильной или счастливой? Она ответила: «Конечно, счастливой!» И я тогда долго молчал, будто пытаясь подобрать короткое определение – что же такое счастье? Но лишь посмотрел на неё детскими глазами и спросил: «А как же болота и дремучий лес?» К тому времени мои глаза действительно уже были детскими, и я ничего не мог с этим поделать. Даже пассажиры на нас иногда как-то странно, но довольно дружелюбно поглядывали и улыбались. Словно желая что-то спросить, они бывало подходили, но, глядя на мои телячьи глаза, так же молча и еле заметно улыбаясь, отходили, будто узнавая какую-то страшную тайну и тихо унося её с собой. Эта блаженная печать на лице так и останется у меня ещё очень надолго, как бы я ни пытался прятать её, под маской обыденных спешащих лиц.

Сама Вера не любила ничего рассказывать о себе, а также о своей затаённой мудрости, которая так неожиданно порою проявлялась, мне удалось узнать о ней лишь сущие крохи. Она предпочитала молчать, удивительно спокойно и мило разговаривая глазами. При этом умела слушать и знала цену словам – и всё же рассказ этой сказки… растянется для неё, более чем на целых два года.

За гранью (первый полёт)

Если сумасшедших больше!

То здравомыслящие…

Становятся сумасшедшими.

Обещанный многочисленными предсказателями пророками и просто кликушами конец света, в году 2012 от Рождества Христова и в лето 7521 от Сотворения Мира в Звёздном Храме, так и не наступил! Но всё же что-то незримое для человечества в это время произошло… странным образом именно этот год обозначился для меня приходом нежданных чувств, новыми знаниями и невероятными открытиями в области метафизики. Именно с него в том числе начинались мои астральные и ментальные путешествия, отбитые звоном таинственной звёздной незнакомки на весеннее равноденствие… и в то же самое равноденствие, только спустя уже два года, отобравшей всё назад – будто содрав с меня кожу и оставив в сердце лишь замороженный осколок на память. Именно этот осколок спустя ещё полтора года после всех этих событий и заставит меня печатать свои скупые и нелепые строки.

Почти пять лет я путешествовал за пределами нашей реальности: летал как птица, видел просторы Вселенной, умирал и возвращался, влюблялся и расставался – разве могу я всё это забыть? Может эти строки и скупы, лишены фантазии прикрас, но они неказисты лишь по причине своей подлинности и достоверности. Любовь в самом деле даёт людям крылья, и как не рассказать, куда они могут унести, и куда безмолвно бросить! Предваряя рассказ об этих странных путешествиях, я не могу не пояснить, как лично я разделял эти путешествия! Буду очень признателен, если это кто-то делал до меня – тем интереснее будет сопоставлять, анализировать и находить собственные истины.

Осознанное сновидение (правильнее, на мой взгляд, говорить «сноведение», то есть ведение сна) – это когда ты в процессе какого-либо действия и по каким-либо причинам, происходящим во сне, начинаешь понимать, что ты (физическое тело) спишь, а твой разум и сознание, что по ощущениям как весь ты, перемещаются в тот мир в «новом» теле, и в те события, там происходящие, получая при этом новые способности, все ощущения и возможность влиять на эти события.

Астральный выход – это когда ты выходишь из своего физического тела непосредственно в том месте, где находишься, и начинаешь свои осознанные путешествия с того самого места и в том самом времени, где в данный момент находится твоё спящее тело. Хоть какая-то привязка к месту и времени, – думается мне здесь основное отличие от качественно осознанных сновидений.

Есть ещё ментальные космические путешествия (не уверен в точности формулировки), но это нечто особенное – они бывали у меня пока крайне редко, и понять – что это, хотя бы без начальных знаний устройства многомерности души (сущности) человека, будет непросто. Такие путешествия тем отличаются от первых двух, что могут простираться далеко за пределы Земли: это как бы окно в большой Космос, второе видение или, как, возможно, называли в древних культурах, третий глаз. Сознание в них перемещается в наиболее тонкую ментальную часть души и, не отключая мозг и разум, уносится вместе с ней настолько, насколько хватает энергии и возможностей данного человека. Для них, я думаю, нужен отдельный рассказ, так как интересно это может быть далеко не всем, разве что как в жанре фантастики.

Я пользуюсь терминологией, уже принятой некоторыми авторами в наиболее близких мне статьях и произведениях – в частности, книгах Николая Левашова «Сущность и разум», но я никогда не принимал и не принимаю произведения авторов и дошедшие до нас знания, как истину в последней инстанции. В древней культуре ведической Руси использовались другие слова и образы, но суть оставалась похожей, это позволило сделать некоторые обобщающие выводы на основе исследований древних культур, трудов многих поэтов и писателей, а главное, самого себя.