III

«Человек предполагает, а Бог располагает» – эта благочестивая русская пословица как-то невольно приходит на ум, когда с дистанции в пять с половиной веков смотришь на понтификат Каликста III, первого папы из рода Борджиа. Выбрали его в основном из тех соображений, что больной 77-летний кардинал, без всяких семейных корней – и в Италии в целом, и в Папской области в частности – будет удобным промежуточным местоблюстителем Святого Престола в тот короткий период времени, в который Господь попустит его пребывание на грешной земле.

Он, однако, обнаружил большую энергию и очень быстро навел в Риме такой порядок, который его устраивал. Папа вовсе не ограничился продвижением двух своих племянников в кардиналы. У Родриго Борджиа был старший брат, Педро Луис де Борха (или иначе Педро Луис Борджиа), оставшийся мирянином.

Каликст III сделал его капитан-генералом Церкви, то есть главнокомандующим ее войсками, и передал ему комендантский пост в замке Святого Ангела – крепости, примыкавшей к Ватикану и устроенной из мавзолея римского императора Адриана. Шаг этот встретил большое сопротивление со стороны семейства Орсини, но их протесты были проигнорированы. А когда кардинал Капраника поднял было голос, оспаривая решение папы и прозрачно намекая на нарушение заключенных с Курией условий, ему это ничуть не помогло.

Собственных войск у папы было мало, но он уже успел заключить некое соглашение с семейством Колонна, и в результате большинство в Курии поддержало назначение, а кардиналу Орсини пришлось бежать из Рима. Пошли слухи о том, что Педро Луис возьмет себе жену из рода Колонна, скрепив этим союз, а пока он был сделан префектом Рима.

Так что те «римские бароны», которые рассчитывали на «краткое и кроткое правление» глубокого старика, оказались не правы, и расчеты их тоже оказались построены на песке.

Но точно так же, на песке, оказались построены расчеты самого папы Каликста, связанные с Крестовым походом. Он не зря давал торжественную клятву освободить Константинополь – для него Крестовые походы не были отдаленным воспоминанием, войны Реконкисты в Испании были живой реальностью, и сам род де Борха вырос на землях отбитой у мусульман Валенсии.

Но вот тут папу Каликста III ожидало горькое разочарование. Ни один из государей Европы не откликнулся на его призыв. Он послал своих кардиналов-легатов и во Францию, и в Венгрию, и в Германию, и в Англию, и, конечно же, в родную Испанию. Но все его усилия мобилизовать солдат и собрать деньги так и остались втуне. Отчаявшись подтолкнуть своих духовных сыновей словом, папа Каликст попытался подать им пример делом: он начал сооружать галерный флот на Тибре, делал это на собственные средства, а пока суд да дело, послал сражаться с турками две уже готовые галеры, под командой Педро Урреа, легата Церкви в Испании.

Что сказать? Педро Урреа действительно пошел в море со своими судами – но, присоединившись к арагонскому флоту короля Альфонсо, вместо турок он напал на генуэзцев. Каликст III сместил его с поста, а уж заодно еще и проклял – но дела было уже не поправить, экспедиция провалилась.

Вторая попытка организовать наступление оказалась более успешной.

Двадцать пять папских галер спустились по Тибру к Остии, вышли в море и недалеко от Неаполя соединились с пятнадцатью галерами короля Альфонсо – в этот раз все вроде бы пошло хорошо, и соединенный флот отправился в Архипелаг, воевать с турками. Ожидалось подкрепление со стороны короля Франции – он снарядил тридцать галер. Однако, подумав, он напал не на турок, а на владения короля Альфонсо. Что и говорить – папе было от чего прийти в отчаяние. Единственные хорошие новости пришли с Балкан.

Янушу Хунияди все-таки удалось снять турецкую осаду с Белграда.

IV

Каликст III был вне себя от радости и в честь этой победы установил праздник Преображения Господня. Праздник, собственно, уже как бы был и в русской народной традиции назывался также Яблочный Спас – но папа Каликст повелел праздновать его 6 августа, и это его решение оказалось настолько прочным, что пережило даже раскол Реформации, и по сей день не только католики, но и протестантские церкви так его 6 августа и празднуют.

Вообще-то, что относилось к сфере духовной, хорошо ему удавалось. Он снял, например, обвинительный приговор с Жанны д’Арк^[10] и даже сумел создать нового святого – им стал священник Винцент Феррье, предсказавший когда-то величие совсем молодому тогда Алонсо де Борха…

Но вот с делами земными папе Каликсту справляться оказалось куда труднее. Папа римский помимо своей роли главы духовной власти всего христианского мира был еще и светским государем, правящим Папской областью, – и вот в качестве такого государя Каликст III насмерть поссорился с королем Альфонсо, тем самым, которому он много лет преданно служил в качестве советника. Это звучит очень странно. Во-первых, своим возвышением папа Каликст был обязан именно тому, что был тесно связан с королем Арагона, и все это знали, во-вторых, считалось, что «папа Каликст наполнил Рим каталонцами». Под «каталонцами» тут понимались вообще все арагонцы – и каталонцы, и валенсийцы, и арагонские дворяне из других владений короля Альфонсо. Важно было то, что все они были выходцами из Испании, говорили на каталонском наречии и пользовались доверием папских племянников, управлявших римской администрацией. Скажем, новый префект Рима, Педро Луис Борджиа, уроженцам Рима не доверял и полагался только на соотечественников.

Но арагонцы на службе короля Арагона и арагонцы на службе папы римского имели совершенно разные точки зрения на очень многие вопросы – например, на то, кому принадлежит право на назначение епископов в той же Валенсии.

Спор вокруг «валенсийских епископов» вышел таким резким, что папа Каликст пригрозил своему бывшему повелителю, королю Альфонсо Арагонскому, полным отлучением от Церкви. Педро Луис был целиком на стороне своего дяди и полагал, что «права Церкви должны быть защищены», но другой племянник папы, Родриго Борджиа, с ним не согласился. Он был человек гибкий, совершенно не мелочный и полагал, что дипломатическое решение спора куда предпочтительнее конфронтации. Он убедил Святого Отца попробовать уладить дело с Арагоном компромиссом – и в итоге папа Каликст принял в Риме любовницу короля Альфонсо, прекрасную Лукрецию д’Аланьо, со всеми почестями, подобающими столь знатной даме.

Трудно сказать, как далеко удалось бы обеим сторонам конфликта пойти по пути переговоров. Возникли дополнительные обстоятельства – нежелание короля Арагона мириться со своим бывшим советником Алонсо де Борха, «сильно возомнившим о себе с тех пор, как он стал папой», привело к тому, что удобный момент для примирения – пребывание доньи Лукреции в Риме – оказался упущен. А потом король опасно заболел и умер 27 июня 1458 года. Тут уж влияние Педро Луиса Борджиа на папу одержало совершенную победу.

Каликст III издал буллу, лишающую Ферранте, незаконного сына Альфонсо V, короны Неаполя.

V

Вообще говоря, эта булла вызвала немалую сумятицу. В свое время именно Алонсо де Борха, мудрый советник короля Альфонсо, добился того, что «арагонское наследство» разделялось между Хуаном, братом короля, и Ферранте, его незаконным сыном, и корона Неаполя доставалась Ферранте. Теперь тот же Алонсо де Борха, уже в качестве папы Каликста, отменял это решение, но при этом он вовсе не отдавал королевство Неаполя Арагону. Вместо этого трон Неаполя объявлялся вакантным, неаполитанцам вообще запрещалось присягать кому бы то ни было, а дело о престолонаследии «передавалось на рассмотрение». А поскольку Неаполь теоретически считался владением, подчиненным Святому Престолу, и за трон там спорили испанская династия Трастамара^[11] с французской династией Анжу^[12], то немедленно поползли слухи о том, что папа Каликст и не думает отдавать королевство анжуйской династии, а собирается его, так сказать, экспроприировать. А в качестве нового неаполитанского короля рассматривает своего племянника Педро Луиса Борджиа.

Кто знает, может быть, так бы оно и вышло. Во всяком случае, дон Педро получил папский приказ готовиться к военной кампании и понести знамя Церкви на юг, в Неаполь, чтобы свергнуть иго «этого ублюдка, Ферранте, сына неизвестного отца». Святой Отец выражался весьма решительно и говорил, что с тех пор, как покойный король Альфонсо утвердился на троне Неаполя, Святая Церковь не знала ни минуты покоя, что Альфонсо посягал на владения папы в Анконе, портовом городе на Адриатике, что он поддерживал всякую смуту, какая только ни возникала в пределах Папской области, и что он, папа Каликст, намерен положить этому конец раз и навсегда и «избавить своих наследников от этой угрозы». Кто тут понимался под «наследниками», папа Каликст не пояснял.

Это могли быть, например, следующие папы – как-никак, Святой Престол заполнялся на выборной основе, а не на династической. Но «наследниками» вполне могли быть и младшие члены дома Борджиа. Каликст III совершенно очевидно считал, что достиг княжеского достоинства, и его племянники, вполне очевидно, должны были этот статус поддерживать – и почему бы им не делать этого в качестве королей, на троне неаполитанского королевства?

Правда, папа все же добавлял, что все дело в непослушании, которое проявил этот неблагодарный пащенок, Ферранте, именующий себя новым королем Неаполя, и что стоит только ему явиться в Рим и выразить свою покорность Святому Престолу, как папа Каликст в этом случае «отнесся бы к нему, как к собственному племяннику».

Ну, Ферранте в такую щедрость как-то не поверил, посланника папы арестовал и начал срочно собирать войска повсюду, где он мог надеяться их найти, – своим баронам он не очень-то и доверял. До столкновения, однако, дело не дошло. Люди, избравшие в 1455 году папой римским Алонсо де Борха в надежде на его скорую смерть, конечно, просчитались – он оказался крепким орешком. Но восьмидесятилетнему старику от природы все-таки не уйти. Его понтификат оказался самым коротким в XV столетии.

Папа Каликст III умер 6 августа 1458 года – и в Риме началась полная сумятица. Капитолий оказался захвачен Советом кардиналов, которым помог вооруженный отряд в две сотни копий под командой архиепископа Рагузы. Первым делом кардиналы сместили Педро Луиса Борджиа с его поста префекта Рима.

А потом они взялись за ненавистных каталонцев.

Часть вторая
Родриго

Кардинал Родриго Борджиа, племянник папы Каликста

I

Собственно, Совету кардиналов не нужно было особенно и хлопотать – все сделалось само собой. Рим в середине XV века был городом без всякого единого управления, с весьма слабой папской полицией, которая в период смены пап и вовсе устранялась от всякого вмешательства. Люди, назначенные в предыдущее правление блюсти порядок в городе, не испытывали никакого желания нарваться на столкновение со сторонниками кого-нибудь из могущественных римских баронов. Например, со сторонниками Орсини.

А Орсини сейчас, после смерти папы Каликста, немедленно объявились в Риме – и все каталонцы сразу оказались в беде.

Педро Луис Борджиа, еще вчера человек могущественный и опасный, вдруг оказался в изоляции и был вынужден сдать все свои сокровища: и пост префекта, и замок Святого Ангела, и папскую казну. В обмен ему разрешили покинуть Рим, и он действительно уехал – переодевшись, изменив внешность и под охраной кардинала Пьетро Барбо и его вооруженного отряда. Дело было представлено так, что город покидал кардинал Барбо – а Педро Луис был скрыт – как неприметный желтый лист в опавшей роще, он просто затерялся среди многочисленной свиты своего друга. С ним вместе уехал из Рима и кардинал Родриго Борджиа. Ему тоже пришлось переодеться – уж очень он был известен и узнаваем.

Отряд двигался по направлению к Остии – туда должна была прибыть галера, вызванная по настоянию Педро Луиса. Куда он собирался направиться, неизвестно, потому что галера так и не пришла, он напрасно прождал ее в Остии. И тогда дон Педро Луис решил добраться до другого порта – Чивитавеккии и так и сделал: нанял в Остии рыбацкую лодку, отплыл и даже сумел благополучно добраться до места. По всей вероятности, он собирался в Барселону и оттуда – в Валенсию, где гнездился клан Борха. Там ему в принципе могли бы как-то помочь родственники. Но испытать силу их родственных чувств он так и не сумел, потому что совершенно неожиданно умер.

Отчего умер молодой и здоровый Педро Луис де Борха, так и осталось неизвестным. Никто этого не узнал, да и скорее всего никто особо и не доискивался.

Скорее всего его отравили.

Что касается Родриго Борджиа, то он, подумав, отстал от отряда кардинала Барбо и вернулся в Рим. Его дворец оказался уже разграбленным – все, что не смогли унести, разбили или разнесли в клочья. Остались только стены. Ехать из Рима куда-то еще нечего было и думать – все замки Папской области, где Родриго Борджиа мог надеяться найти убежище, уже поменяли комендантов. Но дон Родриго де Борха, известный в Риме как кардинал Родриго Борджиа, был храбрым человеком, и он сделал вещь, которой от него никак не ожидали – он отправился на конклав кардиналов, занятых избранием нового папы, и как ни в чем не бывало присоединился к Совету.

В конце концов он был князем Церкви.