Часть I. Страницы истории кинооператорского факультета ВГИК

Школа мастеров

Большевики были романтиками… В самый тяжёлый и голодный год гражданской войны – 1918-й – они проводят Всероссийский съезд по вопросам образования. Войска Антанты высадились в Архангельске и Мурманске. Через несколько дней они уже во Владивостоке – англичане, французы, японцы, американцы. Советская власть к востоку от Урала перестала существовать. Белогвардейцы с Дона наступают на Москву. Французы заняли Одессу. Адмирал Колчак сформировал в Омске Всероссийское белое правительство и готовит наступление на Москву через Казань и Самару…

А в это время Владимир Ростиславович Гардин, выдающийся актёр и режиссёр русского театра и кинематографа, готовит доклад коллегии кинокомитета при Народном комиссариате просвещения РСФСР о необходимости немедленной организации Государственной школы кинематографии. Он начал его словами: «Государственная кинопромышленность должна служить народу как средство познания мира во всех его проявлениях. Это единственная промышленность, объединяющая технику и просвещение в формах, доступных широчайшим массам, дающая им также отдых и развлечение… Школу кинематографии мы представляем себе базой для производства. Цель этой школы поднятие советской кинопромышленности на высоту мировых достижений, поэтому школа должна планироваться как производство крупного масштаба».

26 июля 1918 года Наркомпрос РСФСР принял решение утвердить предложение товарища Гардина о создании «Государственной киношколы кинематографического искусства» и назначил его руководителем этой школы.

1 сентября 1919 года, несмотря на тяжелейшее положение на фронтах гражданской войны, первая в мире Государственная киношкола была открыта в Москве на – Тверской, 34, в здании на углу площади перед Моссоветом. В ней предполагались пять отделений, названных Гардиным мастерскими: кинопостановщиков-режиссёров, кинонатурщиков (актёров), съёмщиков, художников и иллюстраторов (пианистов, сопровождавших показ немых кинофильмов). Конкурс был громадный. Гардин вспоминал: «В июле пришли 500 человек, а в августе 1000! Молодёжь горела желанием учиться и грезила чудесными возможностями производства». Приняли 40 человек.

Владимир Ростиславович Гардин – первый ректор ВГИКа

А вот набор в мастерскую «съёмщиков», тогда так называли кинооператоров, не состоялся потому, что не было аппаратуры, плёнки, химикатов – не только в киношколе, в стране не было многого из того, что необходимо оператору для съёмки фильма. И если на других факультетах, не так тесно связанных с кинотехникой, как-то ещё могли обходиться без съёмок, то на операторском – такое было невозможно.

Чтобы хоть как-то приблизить мизансцену актёрского эпизода к композиции кинокадра, обойтись без кинокамеры и без киносъёмки, Гардин придумал ограничивать пространство чёрными деревянными рамами, имитирующими пространство киноэкрана. Стоячие бархатные ширмы размером 1×3 аршина (0,71×2,13 м) могли составляться по две и с помощью навешанных на них бархатных шторок определять границы чёрного четырёхугольника, освещаемого электрическими лампочками сверху и с боков. За чёрным четырёхугольником, образовывавшим учебный кинокадр, помещались две бархатные ширмы фона. Система ширм для общих планов и деревянных рамок для крупных планов давала ту киноплощадь, которая создавала иллюзию освещенного кадра и ставила на практические рельсы всю работу.

Корреспондент немецкой газеты «Берлинер Тагеблат», побывавший в киношколе в 1922 году, с восхищением писал в своей газете об этом методе обучения русских киноактёров: «Счастливая своей бедностью Москва! В ней не воздвигается дворцов времён Потёмкина и Старого Лондона. Вместо этого Москва принесёт в Европу высокую кинематографию, которая создаётся этими людьми в киношколе… Они творят в холоде, мало света, теснота, пыль. Проблема «Рафаэля без рук» здесь разрешена: снимают без плёнки. Но это ничего: мёрзнут, работают и верят в своё дело…»

Тем не менее отсутствие в киношколе кинотехники, киносъёмок и кинооператорского факультета ставило всю её деятельность в невероятно сложное и, по существу, бессмысленное положение, что вскоре сказалось и на молодом отечественном кинематографе. Операторская профессия в оживающем в начале двадцатых годов кинопроизводстве стала настолько дефицитной, что в «Киногазете» того времени писали: «За трёх толковых кинооператоров и лаборанта можно отдать 30 киноактёров…Необходимо приступить к созданию обученных и подготовленных кадров операторов, светотехников, кинохимиков и лаборантов, которые быстро подняли бы на недосягаемую высоту нашу кинематографию, задыхающуюся теперь именно из-за отсутствия молодых, знающих и гибких технических сил».

Операторский факультет был открыт 1 ноября 1923 года. К этому времени киношкола стала Государственным техникумом кинематографа (ГТК). Правда, назывался этот факультет тогда киноинженерным, а его организатором и первым руководителем был профессор Н.П. Тихонов.

Программа киноинженерного факультета строилась по системе вузовского типа, с четырёхлетним сроком обучения и поначалу была почти такой же, как в большинстве технических вузов. Кроме немногих специальных курсов (операторское мастерство, композиция кадра, режиссура) студентам читались такие дисциплины, как высшая математика, физика, органическая химия, сопротивление материалов, электротехника, радиотехника и др. Кинооператор считался, прежде всего, техническим специалистом, который обеспечивает фиксацию актёрских сцен на киноплёнке. Так тогда понимали эту профессию во всём мире.

Эдуард Казимирович Тиссэ кинематографии (ВГИК)^[1].

Главную киношколу страны неоднократно реорганизовывали и меняли её название:

1919 г. – Государственная школа кинематографического искусства;

1921 г. – Государственные киномастерские повышенного типа;

январь 1922 г. – Государственный техникум кинематографии (ГТК);

август 1922 г. – Государственный практический институт кинематографии (ГИК);

1923 г. – снова Государственный техникум кинематографии (ГТК);

1934 г. – Высший Государственный институт кинематографии (ВГИК);

1938 г. – Всесоюзный Государственный институт кинематографии (ВГИК)^[2];

2008 г. – Всероссийский Государственный университет

И в это время в советском кинематографе стремительно и дерзко заявляют о себе операторы нового – типа художники, творцы. В середине двадцатых начале тридцатых годов Анатолий Головня, Эдуард Тиссэ, Андрей Москвин, Даниил Демуцкий и другие молодые операторы смело ломали каноны и догмы традиционной операторской работы, превращая её в искусство. Они экспериментировали с композицией, светом, оптикой, ракурсом, внося, по определению С. Юткевича, «буквально переворот в эстетику киноискусства». Многие из них совсем недавно закончили киноинженерный факультет ГИКа и хорошо понимали необходимость коренных преобразований в преподавании операторского мастерства. Продолжая работать на производстве, они становились педагогами ВГИКа. Связь операторского факультета с производством оказала определяющее влияние на становление отечественной школы кинооператоров, и эта традиция сохранилась до наших дней.

Леонид Васильевич Косматов (в центре) со студентами

А тогда весь мир с восхищением следил за стремительным взлётом юной советской кинематографии, за её удивительной экранной пластикой, создававшейся необычайно молодыми киноклассиками.

Во ВГИКе в тридцатые годы собралась элита операторов-профессионалов. Старейшие русские операторы А.А. Левицкий, Ю.А. Желябужский, выдающиеся операторы-новаторы А.Д. Головня, Э.К. Тиссэ, А.В. Гальперин, Л.В. Косматов, М.П. Магидсон. Замечательный оператор и теоретик B.C. Нильсен заведовал в те годы кафедрой операторского мастерства, а учёный, изобретатель и теоретик в области кинотехники Е.М. Голдовский руководил кафедрой общей кинотехники. Они создавали основы теории отечественной школы операторского мастерства, решительно пересматривали и изменяли программы операторского факультета, очистили учебный план от лишних, не связанных с творческой и производственной работой оператора, дисциплин.

Институт кинематографии, сменив к этому времени несколько московских адресов, располагался в бывшем помещении некогда знаменитого ресторана «Яр» на Ленинградском проспекте (теперь здесь находится гостиница «Советская» и цыганский театр «Ромэн»). После революции в ресторане организовала свои павильоны киностудия «Межрабпом-Русь». В роскошных ресторанных залах с огромными зеркалами и позолоченной лепниной были сняты многие отечественные немые фильмы. Здесь же, в небольшой части бывших ресторанных помещений располагался и ВГИК.

Владимир Семенович Нильсен

Замечательные операторы В. Афанасьев, В. Томберг и О. Самуцевич, абитуриенты и студенты ВГИКа того времени рассказывали, что в тридцатые годы в Владимир Семёнович стране был организован Центральный институт труда (ЦИТ), который разрабатывал специальные анкеты и таблицы для выявления у школьников способностей к той или иной деятельности. По этой системе проводились выпускные экзамены во многих школах.

Разные модификации этих таблиц использовались и в вузах. Чтобы поступить на операторский факультет ВГИКа, нужно было сдать экзамены по общеобразовательным предметам и ответить на анкету, состоящую из нескольких десятков вопросов по просмотренному на экзамене фильму, на вопросы по живописи, а затем успешно преодолеть несколько собеседований с хитроумными устными и письменными вопросами, часто похожими на головоломки. Очень ценилась наблюдательность абитуриентов.

В 1932 году из 800 желающих поступить на операторский факультет были приняты всего 40.

В обучении операторов всё большее место стали занимать фотография и съёмки киноэтюдов. Снимали камерой «Дебри», и всё нужно было делать самим – работать с актёрами, быть осветителями, ассистентами. Не хватало опыта самостоятельной работы, но помогали опытнейшие педагоги – А.А. Левицкий и Б.И. Завелев. Не хватало аппаратуры и павильонных площадей и, конечно, не хватало плёнки. Словом, вполне уже обозначились проблемы, которые навсегда останутся проблемами операторского факультета ВГИКа.

Занятия ведёт Сергей Михайлович Эйзенштейн (слева)

В 1934 году, сразу после завершения первой своей картины «Пышка», кинорежиссуру во ВГИКе начал преподавать Михаил Ильич Ромм, а семинары по фотографии на операторском факультете стал вести Борис Израилевич Волчек, оператор «Пышки», удивительная изобразительная манера которого восхищала студентов. На семинаре студенческие фотографии самых разных тем, жанров, направлений и техники подвергались всестороннему анализу. Работа над композицией и светом, самостоятельная проявка негативов и печать фотографий давали студентам бесценный опыт в освоении будущей профессии. Это сейчас и государственные, и другие структуры не могут себе представить, что культура может быть бесплатной. А тогда студенческий билет ВГИКа давал право на бесплатное посещение кинотеатров, музеев, театров, консерватории. Любой показ нового фильма в Доме кино сопровождался бурными обсуждениями с участием самых именитых деятелей, которые служили для студентов прекрасными уроками мастерства. В самом ВГИКе очень интересно проходили объединённые лекции для студентов нескольких факультетов, особенно те, что читал искусствовед, профессор Н.М. Тарабукин. Иногда на эти лекции приходил С.М. Эйзенштейн. В своих мемуарах оператор Владимир Томберг вспоминает: «На стене над помостом, где сидели оба педагога, вешалась сильно увеличенная репродукция картины, например, кого-нибудь из великих живописцев Возрождения, и Тарабукин начинал рассказывать об эпохе, художнике, особенностях композиции картины с традиционно искусствоведческих позиций. Вдруг со своего места стремительно поднимался Эйзенштейн и предлагал нам увидеть в произведении начатки кинематографического монтажа, обратить внимание на сложные ракурсы, особенности освещения – то есть на те художественные моменты, которые напрямую касались нашей профессии. Лекция по истории искусства превращалась в мастер-класс. Увлекаясь, он увлекал и нас, и когда уже все забывали о Тарабукине, Сергей Михайлович извинялся перед ним за своё затянувшееся отступление и просил искусствоведа продолжать. Но стоило тому начать, как Эйзенштейн снова срывался с места (так, что Тарабукин порой вздрагивал, у него нервно подёргивалась щека) и продолжал поражать нас своими удивительными наблюдениями и обобщениями. Так могло продолжаться часами никто не выходил, и казалось, почти не двигался, в какой бы неловкой позе он ни находился».