Казалось… то венчание…
Все гимны красоте.
Неясное журчание,
Тревога в темноте.
Казалось – запах розы!
Я видел свет зари!
Мерещились мимозы…
Бог с дьяволом – пари…
Звенят былой любви бокалы…
Казалось – счастью нет конца.
Но то, что всплыло, что узнал он,
То – не до ла́врова венца.
Под краской радуги небесной,
Под звоном трелей соловья
Подкралась ангельской невестой…
И пело чудо: «Я твоя,
Я растворю твои печали…
Летать ты будешь до небес,
И то, что видишь ты – вначале,
То зарождение чудес».
И он летал, он верил в сказку.
Ему казался мир таким,
Что всё кругом дарило ласку,
И в каждом звуке – счастья гимн.
Но зарыдало счастье кровью —
Продажной девы был тот дар…
Проснулся он, а к изголовью
Табличка: «Здесь любви базар…»
Ручки – врозь. И ножки – тоже.
Вот такой летит приказ.
Неуместно здесь, быть может,
То, что было, – напоказ.
Но что было, то и было…
Пусть найдёте сдвиги здесь —
Обойдёмся мы без мыла,
Чтобы смыть намёков смесь.
Ничем печник не хуже князя —
В постели честен он, в делах.
Его восторги – без боязни,
Не держит кукиша впотьмах…
Но приближать его к престолу
Опасно – правда не нужна…
Так, если я на троне голой,
Он скажет: «Как же ты… смешна».
В думе о минувшем
Таяла свеча.
Под луной уснувшей
Капли чувств горчат.
Дар мечты в подсвечник —
Жарких слёз ручьи.
От молельни грешник
Потерял ключи.
Осыпались листья,
Ёжилась земля.
Что мне хитрость лисья,
Пусть цветы в полях?
Радуга дугою
Ткнула в холмик мой.
Зря, я не открою —
Вечен мой покой.
Затихли вулканы, рухнуло небо,
Когда к нам двоим… не пришла.
Мы поняли оба, что непотребны…
Возможно, увидев… мимо прошла.
И я догадался – ждал он кого…
И я догадался о том… предыдущем:
Кто первый, второй… Любила кого.
И оба взгрустнули о всём жизнесущем.
А третий… не в нашей он власти…
Желаем: дай бог ему счастья.
Призадумалась нива…
Догадайся о чём.
И совсем не игриво
Печь запела сверчком.
Под ресницами грусти
Расплескалась печаль.
То не дерево – кустик —
А на нём не парча ль?
Пой, воробышек, тише —
Ни к чему трескотня.
Пусть тональностью выше
Журавли пролетят.
Зашуршала дорога
Пыльной пеной от ног.
В яркой радуге слога
Потрясающий смог.
Липкой кашицы лужа
Подарила коню.
Где душевная стужа?
Там, куда я гоню…
Дождь идёт. «А где же зонтик?» —
Спросил с насмешкой он себя,
Пиджак дырявый теребя.
Но гром в ушах – не «Чардаш Монти».
«Ладно, нам не страшно это», —
К таким он фокусам привык
Послал словцо… на гром язык.
Дождю сказал: «А мне б монетку».
Летний дождь не заморозит,
Как правило, он шустрый малый,
И солнце радость даровало,
Салют послав житейской прозе.
Блеск монет в ручье – находка…
Бродяга радостный мотив
Пропел, дождя игру простив,
Сказал: «А завтра кинь на водку».
Пусть всё-таки кому-то нужен…
Пусть кто-то в горестях твоих
Готов делить их на двоих, —
Твой дух страданьем не остужен.
Заштопаны мыслишки кружев…
Души терзаньем окроплён.
Теперь меж вами миллион
Шагов, и ты судьбой завьюжен.
И пусть тревожным будет путь,
И пусть шаги неторопливы,
И пусть неясно, в чём тут суть.
А счастья быль… плакучей ивой
Склонит себя к тому на грудь,
В ком сердца стон: «Ты не забудь…»
Он раскрыл пошире вежды.
Ждёт подарок от жены…
Не сбылись его надежды —
Вежды вновь сопряжены…
Заблудил воображеньем
Подгулявший как-то мозг.
Заблудил? Жены решенье —
Приз за блуд – полсотни розг.
За порогом счастья много.
Как найти мне тот порог?
Не скажу, что здесь убого,
Но душой слегка продрог.
Серо-бурая кобыла
Наследила и слегла.
Знать, и ей не очень мило…
Да и мне не помогла.
По-над лесом пролетали
То ли галки, то ль сычи.
Но они, похоже, знали,
Что негоже петь в ночи.
Но один певец крылатый
Свой по жизни выбрал путь —
Он поёт – не виноват он,
Что и я не мог заснуть.
Улыбка твоя в безразличье парит,
А ноги тревожат вниманье.
Душа заключила с мозгами пари:
«Кто первый раскроет желанья?»
А если их нет в данный миг у тебя —
Похоже, – напрасно гаданье.
Пустыми вопросами ночь теребя,
Я тучам назначил свиданье.
Тень моя тебя коснулась…
То не тень – души полёт.
Вряд ли кто-нибудь поймёт,
Что стремленье не ко сну в нас.
Размечтался, ну да ладно…
Мысль одна другую тешит.
Боги с ними – не накладно.
Ливень грянул в тьме кромешной,
Гром гремит, чтоб неповадно…
Ну за что? Нет мысли грешной!
Твоя сегодняшняя ненависть —
Свидетель прошлого обмана.
Молчанье – гнусной правды летопись,
Как нож из вражьего кармана.
Глаза боятся правду высказать —
При встрече прячутся, стыдясь.
Ну что ж? А я желаю и́сполать!
Тебе с любимым – красну связь!
Всё изменилось… и дом, и двор.
Совсем не в милость шум-разговор.
Шумят машины, молчит душа.
Ползут морщины, судьбу кроша.
А где-то кто-то снежком в окно…
Те дни полёта – пешком давно.
Не стройный хор благоговейный —
Надрывный рёв сердечных струн.
Как сотворить сонет елейный,
Коль в сердце вбит измен гарпун?
Как заиграть сонаты стройно
Душе, измученной тоской?
Слова обид гремят разбойно,
Смеясь трагедии мирской.
Кому мечта, кому реальность,
Кому стремление мечты —
Её несбыточная дальность
Реальной ярче красоты.
Кому чужие изреченья
Хвалённых кем-то мудрецов
Даруют радость и мученья,
Поймав крылатое словцо.
А я закрытыми глазами
Ловлю блистанье красоты,
Что описать нельзя словами,
Что унесла с собою ты.
Трухлявость мысли
Надоела —
Поймай попробуй
Суть её,
С ней охлаждающее
Тело
В прощенье с прошлым
Бытиём.
Сметаю пыльные
Наветы —
Кружатся в ярости
Тоски.
Не ожидаю краха
Света,
Не рву восторги
На куски.
А, может, зря —
Всё хохмы ради
Подкинуто с былых
Небес.
Подумай лучше о награде —
Не той, что
Хочет втиснуть
Бес.
Посвящается одноимённой песне,
исполняемой Энрико Карузо
В бреду мечты с тобой свиданья,
Молюсь я именем твоим.
О, Нина! В миге обладанья
Какой фантазией горим!
Но наяву идёшь ты мимо,
И не одна. О, горя взрыв!
В тоске, в безумии ревнивом
Покинуть мир – души порыв.
О, море! Море! Скрой волною
Пожар непонятой души!
Пусть крики чаек надо мною,
Я ж в глубине морской тиши.
(на подаренной ему книге,
посвящённой памяти его мамы
Останковой Людмилы Леонидовны)
Читай, сынок! Смотри, сынок!
И вспоминай былое.
Что раньше было невдомёк,
Теперь почти святое!
То грусть, то лёгкая улыбка
В твоих глазах. И мне они
Напоминают, что не зыбко
Всё было. И любви огни
Не сокровенное сиянье
Созвездий вечности вдали,
А трепет двух сердец в желанье,
Что сотня лет не утолит.
И пили мы напиток жаркий,
Согретый солнцем и… луной…
Прости, портрет, напев мой жалкий,
Ведь хор поёт: «За упокой…»
Я не руки у костра
Грею в день морозный.
И печаль мне не сестра
В час метаморфозный.
Греет взгляд издалека
Девушки прелестной,
И печаль моя легка,
И порыв помпезный.
Не пугает львиный рык —
Где ему тут взяться.
И пугаться я отвык,
А привык я драться.
Рёв медведя, лай собак —
Это всё не страшно.
Слышу: «Просто он чудак —
Ищет день вчерашний».
И всё-таки не было доброго чувства,
А был артистический трюк:
Умело красиво, предельно искусно —
Факира движение рук.
Не только здесь руки, здесь губы… всё тело
Дарило намёки на вечность даров.
Как будто всё тело взаправду хотело
Дарить, получать сладкой жизни покров.
Продажная штука ты, сладкое слово.
И чаще цена тебе – грош.
Но хочется слышать обман снова, снова,
Хоть в теле предчувствие – гибели дрожь.
В глубине сокровищ дали
Трепет ласки, боль печали
В глубине…
В той волне, где плыли двое,
Бури след и грусть покоя
В той волне.
Жизнь любя, кляну разлуку.
Помню, как лобзал я руку…
Жизнь любя.
Без тебя померкли страсти,
И туман над словом «счастье»
Без тебя.
Слов святых искать не надо —
Где любовь, там их отрада,
Слов святых.
Два простых, но вечных слова —
Объяснения основа…
Два простых…
Голубой простор над нами —
Взор любимой со слезами
Голубой.
Лишь тобой дрожало тело,
А душа романсы пела
Лишь тобой.
Заманчив шёпот твой,
Движенья балерины.
А голос?! Нет, не пой
И не рисуй картины,
Дарующие рай —
Я верю и не верю.
Но рад, что в этот край
Попал, найдя потерю.
Прости мой алчный взгляд —
Раздеть тебя хочу я.
Мне… нужен твой наряд.
Себя в парной врачуя,
Вдыхаю аромат
Листвы твоей, берёза.
И всем ударам рад,
Хоть веник высек слёзы.
Коль женщина ушла к другому,
То бывший зря молитвы шлёт.
Не тронь её души полёт.
Не думай, что утехой – омут.
И соберись ты, дурень, с духом —
Ведь есть кому и ты под стать.
Кончай печаль в груди верстать —
О что споткнулся – станет пухом.
О проекте
О подписке