Отзывы на книги автора «Борис Минаев»

А ведь обманул меня Борис Минаев – я-то думал, что «Сукно» будет эдаким ремейком «Хождения по мукам», переписанным современным языком, избавленным от длиннот и штампов, версией утончённой и утоньшённой с высоты нашего отстранения над столетней давности событиями. Ан нет, эти два скромных томика вполне можно приставить к «Доктору Живаго» и «Тихому Дону» в качестве сочинения, их истолковывающего.
Действительно, Минаев мало чего описывает такого, чего мы раньше не знали, но поскольку рефлексия о родине даётся нам с особым скрежетом, то и столетняя дистанция для диагностики произошедшего не кажется чрезмерной. И вывод, который негромко, но страшно проговорил Минаев – как бы это покороче сформулировать, чтобы не переписывать «Сукно» отруки - …:
…ну, вот накопилась в России к 17-му году беспросветные ложь вверху и дремучесть внизу, перемножились друг с другом, но не аннигилировали, а срезонировали и явили октябрьский переворот (он же – Великая Октябрьская Социалистическая Революция); про это всё давно более-менее понятно, ничего нового Минаев не открыл;
далее, на почве дилеммы ОП или ВОСР на 1\7 части суши разразилась ГВ, которая – как любая война – вызвала в душах участниках её необходимое и адекватное озверение, а в данном случае – ещё и соразмерное (1\7 как никак); тоже – ничто не в новинку, думали уже об этом, знаем такой эффект;
но вот дальше по Минаеву мы опробовали на себе зелье, которое немного позже повторно синтезирует Адольф Элоизович; и не то чтобы шипко кайфанули или наоборот – замутило изрядно – нет, это как в поганом настроении делаешь что-то паскудное чтобы убедиться что ты дерьмо, а утром уже всё не так и не с тобой и можно жить дальше. В общем, с фашизмом у нас как-то не задалось, отчасти, от того, что (маленькая цитата) «…русский человек, который всю жизнь мечется между ощущением, что это ему все должны, и ощущением, что это он всем должен, кажется устроенным более противоречиво, но и более гармонично…» А главное, была весомая альтернатива – коммунистическая идея, которая - уж если выбирать, а лучше не выбирать, но уж если выбирать, то – всё-таки нашему человеку ближе и роднее по причине - см. маленькую цитату выше.
Отдельная отрада – отсутствие отрицательных персонажей; не все из них правы, но все хорошие; а доктор Весленский, в фамилии которого так и тянет поменять местами две соседние буквы, так и вовсе по своему функционалу тянет на персонажа библейского. Который предостерегает: «Вообще зло, любое зло, оно предельно рационально, оно в таких бухгалтерских очёчках в железной оправе, с нарукавниками, такое аккуратное, до блевоты.»

Во-первых, я перепутала Бориса Минаева с Сергеем. Это обнаружилось только сейчас, когда я села за занесение книги в картотеку. А ведь читала и смутно вспоминала "Духлесс" и "Телок"... Мда, смешно получилось.

Во-вторых, мне это посоветовали в качестве легкого чтения. Ну что сказать, не такое уж оно и легкое. Времена были тяжелые, и судьбы у девочек сложились очень даже нелегко. Да что говорить, плавали - знаем, что такое лихие 90-е. Легко писать о них чертовски сложно - такой уж материал, не воздушный.

Но я поняла, что под легкостью имелась ввиду непритязательность - типа, я вот вам расскажу пару историй... да в общем, ничего особенного, так мелочи всякие. Но вроде ценные для одной человеческой жизни. Да, понимаю, наши жизни сделаны из мелочей - но художественное произведение на то и проекция жизни, а не сама жизнь, чтобы в ней мелочи начинали играть какие-то роли. А я ничего кроме просто сваленных в кучу историй не обнаружила.

В-третьих, я все это даже не собиралась писать. Я собиралась сесть на своего любимого конька - а эта книга просто прекрасный повод порассуждать об этом - почему писатели мужчины делают своими героями женщин? Ну предположим, в романе без каких-нибудь женщин не обойтись, это раз, а два - возможно, что гениальным усилием автор понимает женщин как бы изнутри и раскрывает нам их особенный внутренний мир. Но вот в этом случае? Двадцать три женщины на фоне застоя и перестройки. Почему не мальчики, юноши, мужчины? Почему автор Борис Минаев решил, что он знает, что думали и чувствовали все эти девчонки и что отличало их поведение от поведения мальчиков в такой же точно ситуации? Я не нашла ответа и у меня все время было ощущение, что можно было бы легко поменять имя и пол героя - все остальное осталось бы точно таким же. У меня эта привычка осталась со времен ЛИТО Житинского - когда незабвенный Леонид Делицын говорил: не обольщайтесь именем, смотрите в корень. В большинстве случаев, если автор - мальчик, то и герои у него мальчики! (и наоборот). Я гораздо больше доверяю героям-мальчикам от авторов-мальчиков и героям-девочкам от авторов-девочек. Понятное дело, что в этом случае писателю не так сильно приходится додумывать и ориентироваться на чьи-то рассказы. В противном случае у меня загорается лампочка "проверки". А с чего он взял? А откуда она узнала? и т.д. Надо ли говорить, что во время чтения "Ковбоя" эта лампочка горела почти постоянно :)

В заключение надо бы сказать что-то хорошее, но я не знаю что. Думаю, что у многих есть такое смутное желание - зафиксировать, задержать, записать то время, когда нам было так сложно и так хорошо. Когда мы были молодыми, глупыми, отважными. Когда мир вокруг перестраивался и менялся. И "Ковбой Мальборо" будет маленьким окошком в огромном витраже, который сложится из наших воспоминаний о лихих 90-х.

Отношение к Егору Гайдару в нашей стране не просто противоречиво — оно очень отрицательно: тому доказательство социологические опросы, где респондентам задавались вопросы о том, как они относятся к рыночным реформам 90-х годов и к Егору Тимуровичу персонально. К сожалению, большинство категорически относятся и к первому, и ко второму вопросу.

А Егор Тимурович — герой современной России. Непонятый интеллигент, который отдал все ради того, чтобы у тех критиканов, которые смеют раскрывать свой рот в порыве гнева на такого великого человека. Я всегда привожу один тезис против этих высших разумов, которые смеют критиковать Гайдара, — «согласились бы вы проводить те преобразования, на которые пошел Егор Гайдар?». Большая часть этих гениев окажется в ступоре, как и было в 1991 году, когда никто не хотел идти на расстрельную должность — быть лидером рыночных реформ, которые были необходимы России, без которых нашей стране сулили лишь голод, разруха и Гражданская война. Никто, кроме Гайдара, не согласился проводить эти реформы. Этому человеку за его самоотверженность нужно ставить памятники по всей стране — как раз вместо того деда, которому стоят памятники чуть ли не в каждом городе, и который как раз вверг нашу страну в голод, разруху и гражданскую войну.

Гайдар — пример честного и самоотверженного политика, который был одарен во всех смыслах. И благодаря его образованности наша страна добилась больших успехов в экономике в нулевые годы — к слову, очень часто «эксперты» этот рост приписывают людям, которые не приложили к этому ни грамма труда, а просто оказались в нужное время в нужном месте. Правильно заметили авторы этой биографии — структурные реформы имеют большой временной лаг — то, что делали несколько лет назад, инертно отражается сейчас. Так было в 90-е годы, когда бездействие советской власти привело к краху «сверхдержавы», за что у нас принято обвинять Гайдара и его команду, а не тех, кто рулил страной за десять лет до него и посадили ее на нефтяную иглу, а до кучи украв сбережения граждан (это тоже приписывают Гайдару, хотя в этом виноват Валентин Павлов).

Жаль, что такой великий человек ушел из жизни так рано и остался непризнанным героем. В Польше нашли ум и разум признать Лешека Бальцеровича — идеолога рыночных реформ — национальным героем. Когда-нибудь в России признают Гайдара. Я уверен.

Длинный список Русского Букера и Большой Книги нынешнего, 2016 года. Маловероятно, что у Бориса Дориановича есть шансы супротив Улицкой и других мастодонтов и корифеев русской не всегда изящной словесности, но книга достойная. Я бы голосовала))) если бы кто-то меня спросил. Никто еще не описывал НЭП как фантастическую волшебную эпоху, никто со всей возможной серьезностью не утверждал, что революция 1917 года была обусловлена самим фактом существования и аппетитами рядовой русской вагины. Или я ни у кого об этом ТАК не читала. Понравилось. 4/5. Обязательно принимаюсь за продолжение.

Пожалуй, больше всего в этой книге мне понравился язык. Он как будто сшивает разрозненные главы из истории одной семьи. Оказывается той верно подобранной тканью, которая не будет ни раздражать, ни теряться в толпе. У Бориса Минаева получилось избежать как нарочитой витиеватости, так и монотонной повествовательности, которые в одинаковой степени вызывают ощущение искусственности текста.

Книга состоит из девяти глав, раскиданных в промежутке от 1912 до 1926 годов. Они представляют собой эпизоды из жизни разных людей, сливающиеся в конечном счёте в рождение одного мальчика, который во время бессонницы слышит эти голоса и истории, уже в наши дни. Тема осмысления прошлого века сквозь призму личной истории в последнее время становится любимым приёмом российских литераторов. Тут в одном ряду будет и "Лестница Якова" Улицкой, и "Авиатор" Водолазкина, и "Зулейха открывает глаза" Яхиной, и многие другие. Среди этих книг есть как чисто историко-повествовательные, так и мемуарные, объединяющие опыт поколения вокруг некой ключевой метафоры. К последним в частности относятся роман Улицкой и "Мягкая ткань" Минаева. По сути мысль у этих произведений одна, но Улицкая выражает её чуть ли не в лоб, объясняя, что через человека благословлено Господом и всё потомство его. В этом и состоит принцип лестницы. У Минаева же, на мой взгляд, метафора получилась более изящной.

Первая глава начинается с попытки доктора Весленского законсервировать тело своей умершей в 25 лет жены Веры. С попытки победить смерть научным путём. Идея сама по себе бессмертная и отчасти проработанная Евгением Водолазкиным в "Авиаторе". Минаев неслучайно предваряет этой главой даже предисловие, следующее потом, поскольку смерть определяет память, оставленную по себе жизнью, проявляет те следы, по которым мы силимся вернуть ушедшего. И доктор Весленский начинает с идеи физического удержания.

Запоздалое предисловие через разговор мальчика Лёвы с умершим дедом открывает вторую сюжетную линию, в которой его дед, Даня Каневский, в 1914 году решает переплыть Ла-Манш ради любви к своей возлюбленной Мари. Точнее, это был его способ борьбы с неопределённостью мира вообще и его любви к Мари в частности. И вот он заключает договор с Мари, что если он переплывёт залив, то по возвращении она становится его возлюбленной. Но судьба распорядится иначе, и он получит награду раньше испытания. Он так и не переплывёт пролив, а затем начнётся война и Даня уедет обратно в Россию, увозя с собой память о мягкой ткани покрывала, которую он делил с Мари.

Одновременно с этим новый мир вторгается в семью Дани через его братьев. Маленький Миля оказывается окружён просителями, верящими в то, что он способен донести их желания до Бога. Другой брат становится революционером. Но в конечном счёте и пассивное упование на чудо, и бескомпромиссная жажда перемен невольно подводят к одной и той же пропасти, за которой лежат смерть и хаос.

В итоге вопрос о сущности жизни сводится к индивидуальной памяти. К неповторимому опыту совместного переживания жизни. Так доктор Весленский понимает несостоятельность своей теории консервации тела Веры: "Тщета была в том, что восстановить тело Веры будет,наверное, вполне возможно. Как и воскресить её память. Пусть не при нём, пусть после, когда-нибудь. Однако ту связь между ними, возникавшую, когда они лежат в постели, обнявшись, никто и ничто уже не восстановит". Мягкой тканью, проводником жизни, становятся моменты полной близости между Даней и Мари, между доктором Весленским и Верой. Батистовую ткань разрезает отец Веры и дарит ей и двум её сёстрам по сшитому из этой ткани подарку, тем самым повторяя ритуал бытия единого во многом. Финальной сценой становится глава, где доктор Весленский присутствует при вскрытии мощей святой Ефросинии, от которой сохранилась ткань её облачения, связывающая скелет, как генетическая память связывает материю жизни в бесконечную нить, которая в своём конце содержит и своё начало.

Доброе утро! Сегодня расскажу о книге "Мягкая ткань" Бориса Минаева. Несмотря на многочисленные восторженные отзывы, я не могу её посоветовать широкому кругу читателей.

Долгое время мы читали о подлости и низости белых, и мужестве и чести красных. Затем можно и модно стало писать противоположные истории.
А правда она, конечно, посередине. И книга об этом, как мне показалось.

Калейдоскоп сюжетов и карусель околореволюционных лет. Вот структура этого прекрасного романа. Переплетение судеб молодых людей начала прошлого века. Здесь есть все - и семейные драмы, и захватывающие приключения, и военные истории, и любовные романы, и медицинские сюжеты, и политические темы.

Мы оказываемся то в заснеженном дачном поселке, покинутом летними поселенцами, то в прифонтовой зоне Первой Мировой, то в городе победившего социализма, борющимся с нашествием деревенских граждан, умирающих от голода, то на псевдонаучных диспутах, то в бурлящих водах Ла-Манш, то вместе с агитпоездом на маленьких полустанках, то в эвакуационных обозах отступающих из Москвы в начале Великой Отечественной, то в доме ремесленника, счастливо поживающего при царском режиме, то в плену у атамана, то на Лубянке... И ещё многому стали свидетелями современники 17го года.

Все очень не хронологично. Но запутаться невозможно.

Хорошо показан расцвет революционного романтизма. Молодёжь с упоением отдавалась новым модным современным течениям, ругая родителей за консерватизм, желая перевернуть весь мир. В этом стремлении столько света, надежды, веры в лучшее! (Тоже самое происходило и происходит с молодежью во все времена.) Конечно, жернова истории, делая свое дело, натягивает черное одеяло на эти благие начинания. Эта же молодежь подрастает и прозревает, пожиная горькие плоды.

В наше время можно задаваться вопросом, как возможно такое, что еще вчера думающие, интеллигентные, обеспеченные люди однажды вдруг включились в такую страшную "игру", как они не понимали, что злом добра не преумножить.
В этом романе есть ответы.

Интересное, многослойное произведение, целый ряд нетривиальных исторических зарисовок, глубокие размышления героев о временах.
...
И да, герои евреи, если это важно. Может, и важно.

Если биографию Б. Ельцина, написанную Б. Минаевым более 10 лет назад, можно рекомендовать к ознакомлению, то эта книга представляет собой гораздо меньшую ценность, она популяризирует уже и без того наиболее известное о Е. Гайдаре, имея цель лишь продвинуть пошире выборочные сведения и оценки через марку ЖЗЛ. По Ельцину лучшей биографией пока остаётся выходившая в серии "Жизнь замечательных уральцев", написанная очень осведомлённым коллективом Р. Пихои. Плюс серия книг Олега Мороза пока непревзойдённа. Ценность написанного Минаевым несколько упала после выхода "Личной жизни" Наины Ельциной, неопубликованные рассказы которой прежде активно использовал Минаев.

По Е. Гайдару первенство остаётся за "Революцией" Авена-Коха и "Егором" М.О. Чудаковой. Последней удалось какими-то немыслимыми усилиями выстроить действительно положительный образ Гайдара, удачно причёсанного, во многом вопреки Гайдару и благодаря самой Мариэтте Чудаковой.

Минаев и Колесников - авторы куда более идеологически слабые. Вместо того чтобы хоть ученически пройти по стопам Чудаковой, они немилосердно губят образ Гайдара последовательностью одобрения всех его неприглядных действий в области самоубийственной либеральной войны с национальной культурой, религией и историей. Всё что заслуженно заставляло многих антикоммунистов ненавидеть Гайдара и его единомышленников в 90-е здесь прямо выволочено на 1-й план. Что сводит на нет любое положительное значение книги.

Совершенно напрасно авторы лишний раз ударились в генеалогию Гайдара, которую следовало поскорее отсечь, чем копаться в ней, тем более, чем стараться на каждом шагу оправдать и Гайдара-деда, и Гайдара-отца, и всю советскую интеллигенцию. Что вынуждает авторов переходить и на сторону кровавой революции 1905 г. и 1917 г. со всеми идеологическими последствиями такого выбора. Ту и другую революцию соавторы знают примерно по Зыгарю, т.е. ровно никак, уровень современного либерального "Краткого курса" позорнейший. Книга получается несуразно нелогичной: оправдания подавления советского мятежа 1993 г. никак не состыкуются с интеллигентским негодованием от спасительного разгрома гораздо более преступного и массового красного террора 1905 г. царскими властями. Минаев здесь сам себя топит.

Из полезного после прочтения можно припомнить только список десятка лидеров Зюгановско-Прохановского ФНС 1992-93 с пометками около каждого: либо красный, либо розовый. Пара сомнительно белых таковыми в действительности могут не считаться.

1996-й отмечен очередной зыгаревщиной. Минаев признаёт, что все уроки, какие сообща вынесли либералы из идеологического поражения в схватке с большевиками в 90-е, теперь сводятся к тому, что надо было дать Ельцину проиграть выборы Зюганову. Тогда у нас настало бы светлое демократическое будущее. Со сменяемостью власти. А что сменяемость в пользу Зюгановых, так это не страшно, лишь бы поскорей менялась. Гениальность развития мысли отечественного либерализма потрясающая. Зато тут нельзя отказать Минаеву и Колесникову в последовательности одобрения революции 1917 г.

Не очень похоже на "роман в рассказах". Скорее лирические новеллы, объединенные стилем и эпохой. Все они про молодых девушек и их приятелей в 80-е годы.

Чем интересно время. Это ещё советский союз по форме, но почти все граждане признают фарс лозунгов и идеалов. Уже практически любой человек наловчился обходить нелепые правила, избегать дружинников и пустые прилавки. А "всеобщее равенство" в сфере товаров и услуг вызывает нескрываемое всеобщее раздражение. Но формально, все придерживаются норм и порядков.

Вот такие обстоятельства выпадают на период взросления героев. В книге собраны истории девушек, выныривающих из детства и пробующих первую взрослую жизнь.
Всё весьма отчаянно, остро, серьезно и навсегда. Как в молодости каждого читателя.

Но исторический контекст создает массу переживательных ситуаций! И тут приходится поволноваться за героинь.
Скроется ли она от облавы на тунеядцев, не стащат ли деньги в плацкарте, ляжет ли краска на колготки, удастся ли взглянуть на Олимпиаду в Москве, очищенной от жителей, найдет ли ночью свою палатку на турслете... И еще много советских факторов, забытых или вовсе не понятных нам современным, ставших судьбоносными для молодежи 80-х.

Вот собственно и вся книга.
Просто, душевно, настольгично.
С минимальным креном в любовь).

Увидеть человека за публичной фигурой не такое простое дело. На мой взгляд, авторам удалось раскрыть личность Егора Гайдара, которого судьба много раз ставила перед непростым выбором, от которого зависели судьбы миллионов людей. И как, не один раз делая этот выбор, он остался человеком.

Повествование неровное, порой рваное, но, тем не менее, шаг за шагом, год за годом отслеживает путь Гайдара в разных обстоятельствах и в разном окружении. Миллионы его проклинают, миллионы восторгаются, но то, что он был выдающейся личностью, смог провести экономику рухнувшей страны по грани, не дав скатиться в хаос братоубийственной войны - неоспоримый факт. Повезёт ли России ещё раз с таким уникальным человеком - бог весть...