Цитаты из книг автора «Борис Зайцев»

Здесь нет горя, нет острых радостей (вернее, «наслаждений»), особенно нет наркотического, опьяняющего и нервозного, что в миру считается острой приправой, без которой жизнь «скучна». Для монаха нет скуки, нет и пряностей. Его жизнь вовсе не очень легка.

Афон не мрачен, он светел, ибо олюблен, одухотворен.

Мир» справедливо полагают они грешным, но я не замечал у них гордыни или высокомерия к нему. Напротив, сочувствие, желание оказать помощь.

Афон созерцает, а не кипит и рвется,

Время искушений и борьбы – далеко. Он – живая схима. Позади крест деятельный, он уже нa высоте креста созерцательного, высшей ступени святости, одухотворения, различаемой в аскетике. В отличие от людей мирокипучей деятельности здесь нет усталости, разуверений, горечи. Святой почти уж зa пределами. Настолько просветлен, пронизан духом, еще живой преображен, что уже выше человека. Видения и чудеса Сергия относятся к этой, второй половине жизни. А нa закате удостоился он и особенно высоких откровений. Из них есть связанные с Литургией. Так, пр. Сергий должен был благословить ученика своего Исаа

Пятьдесят лет он спокойно провел в глубине лесов, уча самим собою, «тихим деланием», но не прямым миссионерством.

Действовал спокойно и не задевая, более всего стараясь убедить. Но иногда налагал и епитимии. Вообще же, видимо, обладал даром поддерживать благообразный и высокий дух просто обаянием облика. Вероятно, как игумен, он внушал не страх, a то чувство поклонения, внутреннего уважения, при котором тяжело сознавать себя неправым рядом с праведником. Трудолюбие мальчика и юноши Варфоломея оставалось неизменным и в игумене. По известному завету aп. Павла, он требовал от иноков труда и запрещал им выходить зa подаянием. В этом резкое отличие от св. Франциска. Блаженный из Ассизи не чувствовал под собой зем

Вхождение чудесного в будни наши не говорит о том, что законы буден ложны. Они лишь – не единственны. То, что называем мы «чудесным» – совершенно «естественно» для мира высшего, чудесно же лишь для нас, живущих в буднях и считающих, что, кроме буден, ничего и нет.

Жизненное же и устроительное дело Сергия делалось почти само собой, без видимого напора. Иногда же, как в истории с игуменством, как будто даже против его воли.

Глубокая печаль истории, самооправдание насильников – «все нa крови!».