Глава 3

Светало быстро, запах реки был всё ярче, насыщеннее, казалось бы, все силы за ночь потратили, а как реку почувствовали, так веселей пошли. И уже не искали бархана без пауков, не останавливались. А когда лучи солнца стали пробираться меж барханов, когда барханы стали на глазах мельчать, становитс короче и ниже, Саблин вдруг остановился и поднял левую руку: внимание.

Каштенков по привычке сразу присел на колено, винтовку снял с предохранителя, приклад к «плечу». Знак «внимание» – не шутка. Это значит, авангард заметил следы противника. Очень хотелось знать пулемётчику, что там увидал урядник, но кричать нельзя, тем более нельзя выходить в эфир. Саша замер в ожидании. А Аким сам присел, стал «гонять» по эфиру, искать хоть какое-то подобие жизни, скакал с волны на волну, добрался до конца шкалы. Нет, гробовая тишина в эфире. Фон, и тот какой-то мёртвый. Тогда он знаком позвал к себе Каштенкова: ко мне, только тихо. Тот пошёл к нему, не поднимаясь во весь рост. Теперь он не болтал, теперь он был насторожён и внимателен.

Кода приблизился, Саблин указал ему рукой вперёд, на землю.

И пулемётчик сразу всё понял. Барханы становились не только ниже, но и расстояния между ними увеличивались, стало посвободнее, пулемётчик увидал на мокром и плотном песке между барханов следы. Следы от траков которые он прекрасно знал. Оставили их не казачьи квадроциклы, на песке отпечатались отлично им знакомые протекторы больших армейских грузовиков НОАК.

– Эфир слушал? – Первым делом негромко спросил Сашка, привставая, чтобы видеть, куда свернул грузовик.

– Никого. – Ответил Аким.

Дальше говорили они тихо, короткими фразами людей, которые понимают друг друга с полуслова:

– К реке пошли? – Спросил Каштенков. Это больше утверждение, чем вопрос. Он сам знал, куда ведут следы.

– А то куда же. – Ответил Саблин.

– Дождя ночью почти не было. – Произнёс Сашка.

Это означало, что они не узнают, когда здесь прошли грузовики. Могли и сутки назад тут быть.

– Почти.

– Надо глянуть, сколько их было.

– Надо.

– Я первый.

Аким кивнул.

Сашка встал и пошёл вперёд, шёл, согнувшись, чтобы голову над барханом не бай Бог видно не было. Аким чуть выждал, пошёл следом, перед этим достав на всякий случай две гранаты из ранца и положив их в карман пыльника.

Они подобрались к отпечаткам колёс поближе:

– Два, – тихо сказал Каштенков, показывая для верности два пальца.

Саблин кивнул, на песке было видно следы от двух машин. Это значит, стандартный китайский взвод человек тридцать-сорок со снаряжением. Прицепов не было.

– Может это… Беженцы, – с надеждой сказал Каштенков.

– Хочешь выяснить?

– Нее… – Сашка усмехнулся и мотнул головой. – Уходить надо.

– Куда пойдём? – Спросил Саблин.

Сашка достал планшет, они склонились над ним.

– А выбирать-то нам особо и не из чего, – сказал пулеметчик, мотая карту. – На востоке у реки китайцы, с запада мы пришли, на юг в степь смысла нет, давай возьмём на север.

Да, действительно кроме как на север им больше и некуда было идти. Аким кивнул, согласился:

– Пошли.

Вот так вот. Шли, как на прогулке, на сколопендр охотились, пауков давили, уставали, конечно, но пластуну идти десятки километров в день – дело привычное. И тут сразу всё изменилось, прогулка превратилась в скрытный боевой отход. Была прогулка, стала операция. И про привал забыли сразу, откуда силы взялись, пошли на север бодрым шагом. Хорошо, что барханы измельчали, теперь им приходилось идти не вдоль стен из песка. А через них. Вернее, петляя межу ними. И они торопились, хотели уйти подальше. Китайцы казаков особенно не любили, впрочем, как и казаки китайцев. Конечно, радаром их тут среди барханов не сыскать, но не дай Бог, разведчик-китаец запустит дрон. Решит окрестности осмотреть, и всё. Считай, конец. Даже если просто следы найдут, а не их самих. И поэтому казаки шли быстро. Без привалов. Лишь бы подальше уйти. Воду пили на ходу и ели на ходу. Шли и надеялись на дождь, чтобы следы смыл, или на солнце, чтобы песок высушило, который следы засыплет. В общем, не всё зависело только от них самих, им ещё не помешало бы немного везения.

Уже к десяти часам дня идти быстро сил не осталось, кажется, ушли, прошли почти двадцать километров. Саблин начал было успокаивается. Когда Каштенков поднял левую руку вверх:

– Зараза, – только и смог прошептать Аким, снимая дробовик с предохранителя и вставая на одно колено.

Сашка снова согнулся, прошёл вперёд несколько метров и тоже присел, разглядывая землю. Потом повернулся к уряднику и позвал его к себе.

Аким уже и не знал, что хуже: траки от грузовиков НОАК или то, на что он сейчас смотрел.

Нет, всё-таки, грузовики – это не так опасно, и они, и китайцы здесь на равных условиях. Если только у китайцев нет миномётов. От них можно было попытаться уйти в перестрелке, с боем оторваться. Ставить мины, использовать гранаты, уходить перебежками. Тянуть до ночи. В принципе, можно было пытаться. А от этих…

Аким и Саша молча смотрели на отпечаток босой человеческой ноги на ещё не высушенном солнцем песке. Чёткий ровный след не очень большой ноги. Они оба знали, кто оставил его. Никто в пустыне не может ходить босой по раскалённому до адских температур песку, кроме них, жителей глубокой пустыни, которых все, и они сами, называли даргами.

Казакам здорово повезло, что это они нашли следы даргов, а не наоборот. Они сидели молча, наверное, целую минуту. Аким даже волноваться стал, думал, что пулемётчик скис. Но нет, пулемётчик был парень, что надо.

– Давай возьмём восточнее, – сказал он, снова доставая планшет. – Пойдём на северо-восток, к реке поближе.

Саблин другого выхода не видел:

– Да, так и сделаем. Интересно, один он или нет.

– Один! – Сашка фыркнул. – Да степняки говорили, что они по одному никогда не ходят. Убираться нужно отсюда, без колёс с ними много не навоюешь.

Это Саблин и без него знал. Конечно, болотные казаки с даргами никогда не встречались, эти пустынные жители так далеко на север не заходили, а во время боевых действий в степи дарги всегда откочёвывали подальше от войны. Так что пластуны их почти никогда не видели. Но по рассказам степняков и по книжкам из девства они знали, что непросты те, очень опасны. Что они быстрые и ловкие, отлично стреляют, и что степь – их дом. И ни жара, ни жажда им не мешают воевать часами. Так же пластуны знали, что не броня и не винтовки главное оружие против дикарей, а дроны и колёса. Степные казаки загоняли даргов, постоянно маневрируя и стараясь зайти им в тыл, во фланги, отрезать их от пустыни. Занять высокие барханы, удобные для стрельбы. Так и кружились по степи часами, не выпуская даргов из оптики коптеров, не отставая от них, не давая им покоя, пока те не садились на горячий песок и от усталости не могли больше встать. Как ни крути, как ни бегай, как ни будь ты ловок и быстр, а силёнок в квадроцикле побольше. И в аккумуляторе у квадроцикла электричества побольше, чем у тебя твоих диких сил. Так, загоняв даргов до полуобморочного состояния, казаки их и брали, старясь не упустить ни одного. А как иначе, с этими пожирателями саранчи по-другому никак, или изведут станицу своими бесконечными набегами, своим воровством сетей для ловли саранчи, своими опасными засадами. А когда совсем мочи от них не было, казаки всех ближайших станиц собирались, искали их стойбище и, нагрянув с миномётами и пулемётами, зачищали стойбище под ноль, безжалостно. Вместе с бабами и детьми. И тогда в той части степи становилось тихо и спокойно лет на пять или шесть, пока новое племя не накачует на заброшенное стойбище и не решит пожить в таком хорошем и сытном месте. И тогда всё начиналось сначала.

В общем, как им не хотелось поспать или даже хотя бы присесть, пришлось идти дальше, и идти быстро, мало того, опять пришлось менять направление. Да ещё и внимательно ко всему приглядываясь.

– Ты микрофоны на максимум выкрутить не забудь, – говорил Каштенков, останавливаюсь на минуту, чтобы выпить воды.

Саблин, кивнул, он уже это сделал, теперь его микрофоны на шлеме ловили любой шорох, степняки говорили, что внешние микрофоны сразу на полную мощность ставить нужно. Дарги быстрые, выскакивают из-за бархана всегда сзади, в «затылочную» камеру его можешь и не сразу заметить, а вот шорох всегда слышно. Даже когда он на той стороне бархана, при правильном ветре услышишь. Саблин теперь слышал весь шум, что был в степи, слышал, как хрустит песок под ботинком Каштенкова, который шёл в семи метрах впереди него. Это было непривычно и даже неприятно немного, но в камеру заднего вида всё время смотреть не будешь, так что приходилось терпеть. Идти и терпеть. Но прошли они не очень много. Вскоре пулемётчик опять поднял руку. Аким сразу понял, снова след даргов. Так и было, только теперь это был не след, а следы. Теперь их было двое. Кажется, тот, чей след они увидели первым, встретил второго. И они вдвоём направлялись, судя по всему, на северо-восток, именно туда, куда и собиралась идти пластуны.

– Ну, – спросил Саша, он снова достал планшет, – теперь куда?

Саблин заглянул в него и думал, не хотел он связываться сейчас, тут, в песках, с дикарями. И к реке было опасно идти, там могли быть НОАКовцы. Но чёрт его знает, наверное, всё-таки лучше китайцы на реке, чем дарги в пустыне.

– К реке, – сказал он. Поглядел на пулемётчика: тот уже сутки как не спал. – Ты как?

– Чего? Я? Чего я? – Не понял Сашка.

– Идти-то можешь? – Уточнил Аким.

– Да ты, урядник, смеёшься, что ли? – Не на шутку обиделся Каштенков. – Или обидеть норовишь? Может, ты не знаешь, но я из твоей станицы, я из пластунов. Я ещё столько же пройду, пока упаду.

– Да ладно, я так, спросил просто, мало ли…

– Мало ли, – передразнил пулемётчик, – ладно, куда идём, урядник?

– На восток. До реки двенадцать вёрст. Идём к излучине.

– Восток ровно? – Уточнил Саша.

– Восток ровно.

– Есть, восток ровно. Ты только, Аким, микрофоны на максимуме держи. Не хочу, что бы мне в спину стрельнули.

– Ладно, – отвечал Саблин.

Он и сам не хотел получить пулю в спину, хотя у него щит на спине висел, всё равно не хотел.

Снова пошли, уже не так быстро, как раньше, останавливались чаще. Воду пили, доставали из ранцев перекус, а иногда и вовсе замирали, прислушивались, если кому-то что-то казалось. Выглядывали из-за барханов, осматривались и, только убедившись, что всё вокруг тихо, продолжали идти. И если раньше они шли и ждали утра, чтобы полежать на бархане, на котором нет пауков, то теперь дружно ждали вечера. Очень ждали, хотя до темноты ещё было далеко. Понимали, что спокойнее в темноте с ядовитыми пауками, чем при солнце с даргами.

Не прошли и пяти километров, как снова набрали на следы босых ног. И теперь их уже было больше, чем две пары.

– Зря мы сюда пошли, – сказал Сашка, в который раз снимая с предохранителя винтовку и озираясь по сторонам. – Нужно было идти, как шли, на северо-восток.

И говорит просто, но как будто с укором. Умный он очень задним-то умом, чего ж сразу не предложил, стоял да спрашивал только, куда идти. А вот тут додумался. Саблину было, что ответить, но решил не отвечать. Он молчал. Смотрел на следы. Думал. Конечно, они устали, а до реки всего ничего. Два часа максимум. Ею уже даже как будто песок пахнет. А что, у реки ждёт их там, что ли, кто-то? Никого там нет, и если встретят на реке кого-то из казаков, то это будет большой удачей. Может, опять повернуть и снова на север пойти? Эх, кабы знать, дрона бы им, оглядеть окрестности. А ведь были дроны у покойного прапорщика, наверняка были, не может командир без пары дронов на задание пойти. Да, не подумали они взять.

– Ну, так что? – Торопил его Каштенков. – Куда пойдём?

– Ну, пошли к реке, – наконец ответил Саблин, скорее чтобы Сашка отстал.

– Я тоже так думаю, – произнёс пулемётчик.

В самом деле, не по следам же даргов идти, те как раз пошли на север.

И снова они двинулись к реке, снова выкрутив внешние микрофоны до максимума.

Пройти много им не удалось, едва пару километров, как Каштенков снова поднял руку. Саблин уже был готов к этому, он заглянул через плечо пулемётчика вдаль и, чтобы разглядеть то, что видел Каштенков, ему пришлось отфокусировать камеры. И только тогда он понял, что видит Саша. В пяти сотнях метров перед ними, как раз между невысоких барханов, лежало тело. Тело было голым, без брони и одежды, вряд ли это был казак или китайский солдат. Но оно не было и серым, цвет кожи даргов был именно такой.

Тело лежало себе, и никого вокруг не было. Даже зверья какого-нибудь. Было по-прежнему тихо и пустынно.

– Ну, что будем делать? – Опять спрашивал Каштенков.

Он уже начинал злить Саблина этим вопросом. Но Аким понимал, что Сашка имеет право их задавать, ведь формально Саблин старший по званию.

– Пойдём назад, на запад, – сказал Аким.

– И то верно, – опять соглашался пулемётчик, – уж больно многолюдно здесь, у реки, прямо в глазах рябит от людей. Тоже мне, пустыней называется. Только давай пойдём так пойдём, а то осточертело уже петлять по песку туда-сюда.

Акиму и самому надоело каждый час менять направление, но выбирать не приходилось, он кивнул и полез на бархан, очень ему хотелось оглядеться как следует, понять, что тут происходит. Это было верное решение.