Костя, сидевший чуть в стороне и слушавший ребят, подумал: «А кто тогда останется в Кёреляхе?..»

Наговорившись, а потом сразившись в волейбол и в другие подвижные игры, ближе к едва обозначившимся сумеркам северных белых ночей решили вспомнить детство и поиграть в прятки. Пока водящий, закрыв глаза руками, считал до скольки-то, все разбежались, а Костя растянулся в салоне на сиденье, положив под изголовье телогрейку. Были слышны то топот чьих-то ног, то весёлый смех девчат и голоса парней. Ему было хорошо…

Только он задремал, как в дверях автобуса возникла запыхавшаяся Тууйа с улыбкой на губах. Её длинные густые волосы разлетелись и легли на плечи и высоко вздымавшуюся грудь.

– Костик, спрячь меня! – едва сдерживая смех, прошептала девушка. – Ну, скорей же!

Он огляделся по сторонам и, не придумав ничего лучше, сказал тихо: «Иди сюда». Поняв его жест, Тууйа присела на корточки между сиденьями. Костя накрыл её телогрейкой и положил сверху голову, мол, он дремлет. В салоне автобуса было тихо, и на улице тоже.

И вдруг Костя сквозь истёртую ткань старой телогрейки явственно почувствовал гулкое биение девичьего сердца. Ещё мгновение – и показалось, что их сердца бьются в такт, в унисон. Ему стало жарко, и с ног до головы окатила такая нежность, которую он доселе никогда не испытывал. В этот момент почему-то мелькнула мысль: «Я построю большой-большой дом, где мы будем счастливы», – а перед глазами чуть ли не наяву предстала картина стоящего на берегу речки с незамутнёнными чистыми водами просторного дома с сияющими на солнце окнами… У сэргэ^[9] пасётся белоснежная лошадь. Тут же невдалеке играют детишки, а одна из маленьких озорных девчушек чрезвычайно похожа на Тууйю…

Всё это в сознании Кости промелькнуло-пронеслось буквально в одно мгновение.

В это время кто-то вошёл в автобус. Это был Мичил, оглядывающийся по сторонам:

– Костя, сюда никто не заходил?

– Не-а… – нарочито медленно и якобы зевая протянул Костя.

…На обратном пути ребята дружно спели любимую всеми выпускниками якутских школ песню «Незабываемый десятый класс». Потом Марфа Петровна обратилась ко всем:

– Ребята, а теперь давайте вспомним наше олонхо^[10]. Надеюсь, не забыли?

Стасик, изображая старого олонхосута, закинул ногу на ногу и затянул:

Сплетающий стройно

Словесный узор,

Сказитель седой,

Старик олонхосут,

Стоял однажды,

Окинув взором

Славное Эбэ Хотун.

И увидел он:

Здесь резвому скакуну

До серёдки пясти

Бархатистая достаёт трава.

Здесь будто девчата,

Накинув шелка,

Шествуют игриво

Берёзок ряды…

– Ноо! – дружно откликнулись ребята, поддерживая одноклассника и выражая, как предки в былые времена, одобрение и желание слушать продолжение олонхо.

«Ноо, – подумал и удивлённый Костя. – И как я раньше не замечал этого?»

А ведь так и есть. Берёзки, мелькающие за окном автобуса, сейчас действительно показались ему весёлыми, милыми девчатами, возвращающимися с фермы после вечерней дойки.

– А теперь про Туйаарыму Куо давай! – попросили одноклассники.

Долго уговаривать Стасика им не пришлось.

… И тут явилась она:

Светлолицая, стройная,

С восьмисаженными косами

Сама красавица Туйаарыма Куо.

Сияя, будто утреннее солнце,

Смыкая трепетные ресницы,

Сжимая нежные губы,

С щёчками, зардевшимися

Ярким румянцем,

Ступая, будто птица-стерх,

Оборачиваясь, будто птица-лебедь…

Костя подумал, что он уже где-то видел описываемую в олонхо девушку. Где же?..

И неожиданно понял, что это же Тууйа! И вправду она… Если она распустит чёрные как смоль длиннющие косы, если улыбнётся, весело, заливисто рассмеётся, а потом вспорхнёт и побежит-полетит по-над цветущим алаасом^[11], то она вылитая Туйаарыма Куо и есть…

* * *

Ближе к осени стало известно, что Костю по делам коллективного хозяйства командируют в город.

Семьи, у кого в столице республики были важные дела, или жили родственники, или чьи дети готовились там поступать на учёбу, пришли в большое возбуждение. Кругом слышались одни и те же речи: «Наверное, наш готовится к экзаменам, толком не питается», «А у бедненького моего наверняка деньги закончились. Поди, лишь кожа да кости остались…» И всё в таком же духе.

Надо ли говорить, что скоро салон автобуса был полон всякого рода домашних заготовок, бережно завёрнутых в несколько слоёв бумаги, и целлофановых пакетов, тщательно расфасованных по сумкам. Здесь были жареные караси, сметана, различные варенья-соленья и ещё много того, что обычно отправляют из деревни в город.

– Ты обязательно встреться с моей дочкой, а то она давно не писала. Разузнай, как она там живёт-поживает. Слышишь?.. Обязательно! – сказала Варвара, мать Тууйи, передавая Косте конверт с деньгами и вручая сумку с продуктами.

Наутро Костя ни свет ни заря отправился в путь. Прошло немало часов, прежде чем старый автобус цвета молока прибыл к берегу Лены, где в ожидании парома стояло множество машин.

Наконец подошла и их очередь. Пазик, заехав по узкой аппарели^[12] на борт, занял указанное ему место среди таких же пыльных, как и его Старик, уазиков, «нив» и «жигулей».

Ещё час с небольшим – и паром уткнулся в противоположный берег реки.

Управившись с делами, Костя развёз многочисленные сумки и пакеты по указанным адресам. На его счастье, большинство получателей обитало в университетских общежитиях Сергеляха, однако к дому, где проживала Тууйа, он добрался лишь к вечеру.

Шаги за массивными железными дверьми послышались лишь после того, как он позвонил несколько раз. Затем Костя почувствовал, что его внимательно изучают через дверной глазок. «Будто врага в щель амбразуры разглядывают», – подумал он.

Наконец дверь открылась, и показалось мужское недовольное лицо.

– Откуда я знаю, где она?! Шляется где-то по ночам… Каждый день одно и то же! – злобно отозвался хозяин дома на вопрос Кости.

«Где же мне найти Тууйю?.. Ведь мать девушки просила, чтобы я обязательно встретился с ней», – размышлял Костя, возвращаясь к автобусу. После недолгих раздумий решил на всякий случай съездить к традиционному месту сбора молодёжи – в парк.

…Ещё издали слышалось, как в парке гремит музыка. Видимо, был самый разгар танцев, и со стороны города постоянно подходили стайки девушек, ватаги парней. Некоторые открыто несли в руках бутылки пива. Музыка звучала безостановочно, и молодёжь, пройдя через арку, сразу вовлекалась в нескончаемый поток танцующих.

«Разве можно найти Тууйю в такой толпе?» – подумал Костя и присел на скамейку недалеко от входа, разглядывая проходящих мимо парней и девушек.

Внезапно из толпы танцующих выбежали две девчонки и, держась за руки, направились в сторону Кости. В той, которая ещё издали помахала ему рукой, он с удивлением узнал Тууйю.

Она сильно изменилась внешне. От роскошных длинных кос, за которыми девушка тщательно ухаживала, когда училась в школе, не осталось и следа. Вместо них лишь прямая чёлка и короткие пряди на висках и затылке. На ней была какая-то плотно облегающая одежда, из обуви – ботинки на толстенной подошве.

– Я сразу приметила твой автобус. Ты что, Костик, не узнаёшь меня?.. Это же я, Тууйа! – сказала девушка, заметив реакцию, которая свойственна людям, когда они не сразу узнают кого-то.

– Что с твоими волосами? – вдруг неожиданно спросил Костя, будто человек, застигнутый за неподобающим занятием.

– А что с ними?.. Отрезала. Сейчас такая мода. В городе все стригутся, у всех такая причёска.

«А какие длинные и густые были косы! – подумал Костя. – Наверное, их сожгли или просто выбросили, как мусор».

– Мать тебе деньги и продукты передала…

– Мама деньги с тобой отправила?! Бедненькая. Где же она взяла их?.. Наверное, заняла у кого-то, – девушка искренне удивилась, и Косте на миг показалось, что перед ним стоит прежняя Тууйа, которую он хорошо знал раньше.

– Деньги? О-оо, yes! Деньги – это хорошо! – воскликнула подружка Тууйи и даже подпрыгнула от радости. При этом её коротенькая кофточка полезла вверх, оголив белое незагорелое тело и узкую талию.

– Тут недалеко кафе есть. Пойдём, ты мне новости Кёреляха расскажешь, – сказала Тууйа.

Действительно, невдалеке, возле ларька, под открытым небом, стояли с десяток незатейливых столиков. Вокруг них толпилась молодёжь – они пили пиво, курили, разговаривали и громко смеялись.

Костя даже не успел заметить, как и у них за столом появились пиво и сигареты.

– Костик, у меня трагедия… Я экзамены провалила, вот и отрываюсь… – сказала Тууйа, наливая себе в стакан пива. – Только ты матери не говори.

– Поехали со мной, у меня как раз место есть…

– В Кёрелях, что ли?.. Что я буду там делать?! Опять коровам хвосты крутить? Ни за что! Хватит того, что мать всю жизнь из коровников не вылезала и ничего кроме скрюченных неподвижных пальцев не заработала… Выйду тут за какого-нибудь городского парня, мать перевезу, – неожиданно зло, будто ей в голову ударило выпитое пиво, отозвалась Тууйа.

Её подруга, уже опустошившая свою бутылку, затянулась сигаретой и сложила накрашенные губы бантиком, чтобы пускать колечками дым:

– Деревня… Дыра… Скукота… Как можно там жить без цивилизации?

В это время у Костиного автобуса остановился новенький джип ярко-красного цвета, из которого вышли трое молодых людей.

– О-оо, да тут «Мерседес-Бенц» стоит! – воскликнул крепкого телосложения парень, обходя старенький пазик вокруг. Он был в чёрной нараспашку кожаной куртке на голое тело, демонстрирующей его мускулистую грудь. – Ха-ха! И откуда тут такой красавчик появился?

– А ты купи! Говорят, сейчас такие старинные авто дорого стоят, – захохотал парень с длинным узким лицом, одетый в цветастую рубашку. Несмотря на сумрак, он был в модных затемнённых очках.

– Роберт с парнями приехал! – зашумели за соседними столиками.

– О-оо, Роберт приехал! – оживилась и подруга Тууйи. – Роберт! Роберт, покатаешь на своей машине?

– Если только вдвоём поедете, – ответил парень, бесцеремонно разглядывая Тууйю с ног до головы. Потом, обращаясь к своим дружкам, воскликнул:

– Пива мне! Пива! Пива!

На столе тут же загремела и выстроилась целая батарея из пивных бутылок.

– Так как же тебя зовут, красавица? – спросил Роберт Тууйю, наливая ей в стакан пива и разглядывая девушку сальными глазами.

– Туйаара, – ответила та, выгибая жеманно шею.

– Значит, ты Туйаарыма Куо? – рассмеялся Роберт, довольный своей шуткой.

– Может быть… Может быть… Ха-ха-ха… – неестественно громко рассмеялась Тууйа.

Эти слова будто полоснули Костю ножом по сердцу.

А его землячка и не думала останавливаться:

– Туйаарыма Куо… Конечно! Ха-ха! – девушка игриво склонила голову, затянулась сигаретой и, слегка отстраняясь от дыма, прищурила глаз.

При этих словах из олонхо Костя вспомнил, как возил на Старике выпускной класс Тууйи на Дабаан. Он пытался сравнить, сопоставить то милое создание с чёрными как смоль косами и лучистыми глазами с девушкой, которая сейчас сидела рядом с ним. И эти две картины никак не складывались в единое целое.

Где же настоящая Тууйа?

– Тууйа, тебе, наверное, уже хватит. Поехали, – сказал Костя.

При этих словах Роберт и его дружки уставились на него, будто только сейчас заметили присутствие ещё одного человека.

– Давай знакомиться. Я – Роберт, местный врач-реаниматолог, – Он протянул Косте руку.

– Костя. Недавно только демобилизовался. Сейчас приехал из деревни, мать Тууйи попросила привезти дочь…

– А-аа, вечный спор поколений! – насмешливо произнёс парень в затемнённых очках и положил Косте руку на плечо. Тот резко сбросил его ладонь и встал.

– Ты садись, садись. Чё вскочил-то?

– И в деревне тоже люди живут! – твёрдо сказал Костя и, почувствовав, что назревает неизбежное, прикинул, что самым крепким из компашки является Роберт. Если сразу вырубить его, то управиться с остальными труда не составит. В армии не раз приходилось защищаться, так что к дракам ему не привыкать.

И тут парни вскочили:

– Вали его!

– Ребята, перестаньте! – закричала какая-то девушка.

Костя, сжав кулаки, сразу двинулся в сторону Роберта и тут же сзади получил удар по голове. «Ах, сзади же…» – успел подумать, прежде чем второй удар по затылку свалил его на асфальт.

– Давай, по почкам его, по почкам! – парень в модных очках подскочил к лежащему на земле Косте, но Роберт остановил его.

– Стоп! Тормози. Тут полно свидетелей, пошли.

– Туйаарыма Куо, поехали с нами! – с этими словами двое парней подошли к Тууйе, которая сидела за столом, обхватив голову руками, взяли её под мышки и потащили в сторону ярко-красного джипа.

…Костя очнулся на холодном асфальте. Голова гудела, была ещё какая-то саднящая боль на щеке – видимо, ударился при падении.

Чуть приподнявшись, огляделся. Было тихо. Парк опустел. Лишь за ближайшим к нему столиком сидел какой-то смуглолицый мужчина.

– Куда все ушли? – спросил у него Костя и выпрямился, отчего закружилась голова и он чуть не упал. Хорошо, что рядом был стул, куда он и сел. – Тут девушка была, Тууйа… Вы не знаете, куда она делась?..

– Уехала со всеми.

– Куда?

– Известно куда… Ха-ха-ха… Эх, деревня, деревня… Вечно мы в хвосте, вечно мы в проигрыше…

«Неужели Тууйа…» – разные догадки, одна отвратительнее другой, полезли в голову Кости. Ему почему-то захотелось дать в морду сидящему напротив и хохочущему незнакомцу, а потом погнаться за ярко-красным джипом. Но куда?.. Где искать Тууйю среди каменных домов, высящихся со всех сторон, словно кочки на дне обмелевшей речки? Где искать её в лабиринте улиц и переулков, проложенных по всему городу, будто заячьи тропы в лесной чащобе? Где искать девушку, насильно увезённую уродами или уехавшую, поддавшись какой-то мимолётной слабости? Где?!

От бессилия Костя так стукнул по столу кулаком, что задребезжали пустые бутылки.

– Успокойся, друг. Не бери в голову. В жизни всякое случается. Лучше давай пивка попьём.

– Я не пью пива, – едва выдавил из себя Костя.

– Почему? Ты разве не якут? Пиво же – это всё равно что кумыс, и поэтому мы его пьём с удовольствием, – сказал собеседник и опять скабрёзно рассмеялся. – Я вот лично пиво люблю, – продолжал он разглагольствовать и налил себе полный стакан. – Нынче даже сенокос пропустил. Как приехал за продуктами, так и не уезжал. Ты вот скажи мне: как ныне трава-то, уродилась или нет?

Услышав о сенокосе, Костя вспомнил, что завтра они с Печетовым планировали съездить к сенокосчикам Иреляха – отвезти продукты, свежую почту, батарейки для радиоприёмников. И он почему-то успокоился, на душе даже легче стало. Бригада, наверное, заждалась их, они давно там не были. Он сегодня как раз накупил ящиками и мешками разных консервов, круп и макаронных изделий.

– Ну ладно, я поехал, – Костя вскочил и направился к Старику.

Первый же светофор на ближайшем перекрёстке встретил его красным светом. Пока ждал зелёный, кто-то громко постучал в двери автобуса.

Оказалось, что это запыхавшийся от бега смуглолицый любитель пива:

– Погоди, брат! Разговор есть.

Но тут загорелся жёлтый, и Костя захлопнул дверь. Едва разогнавшись, пазик снова упёрся в красное око следующего светофора.

– Да что же это такое! Дадут мне сегодня уехать или нет?! – воскликнул в сердцах Костя и нажал на газ.

Старый автобус, словно человек, которого трудно вывести из себя, недовольно взревел и, скрипя всеми суставами, резко рванул вперёд. Встречные машины едва успели отскочить в разные стороны.

…На последний паром Костя успел.

На реке было прохладно. Город постепенно начал таять в вечерней дымке, а прибрежные огоньки растянулись, словно разноцветные бусинки. Они напоминали Косте нескончаемую вереницу светофоров с красными «глазами».

Вскоре исчезли и они.

К восходу солнца Костя и Старик выбрались на свою дорогу. Вскоре перед их взором предстал небольшой алаас с глубоким круглым озерцом посередине и симпатичной берёзовой рощицей. Сочная трава уже была скошена, просушена и смётана в аккуратные стога. Милая сердцу картинка прикрыта лёгким флёром утренней дымки, вьющейся сизой лентой от края до края алааса. Салон чуть притормозившего автобуса тут же наполнился свежим воздухом и головокружительными запахами разнотравья.

«Прямо как прохладное молоко», – подумал Костя и, вдохнув полной грудью, ускорил ход. Белый автобус вспугнул дремавший посреди дороги косяк кобыл, они встали и рысью побежали прямо по дороге.

Костя пронзительно посигналил, озорно засмеялся и бодро помчался вслед за белыми лошадьми.