Цыганов меня, конечно, выгнал, и мне пришлось сдавать зачёт ещё раз.

* * *

Английский язык нам преподавал какой-то странный дядечка, обиженный на весь мир и, очевидно, не любивший ни студентов, ни свой предмет. В ответ от нас, конечно же, получал соответствующее отношение.

Как-то на одном из первых занятий он вызвал Сашку Бондарева из группы ЭВМ и стал с ним о чём-то беседовать на английском. Через несколько минут преподаватель при всех говорит ему:

– Ну у вас и акцент. Это в какой же глуши надо родиться, чтобы так коверкать английский язык! Где вы родились? – задаёт он вопрос Саше. При полной аудитории этот, с позволения сказать, «преподаватель» вот так примитивно пытается унизить студента. На что улыбающийся Сашка отвечает:

– Я родился в Лондоне – столице Великобритании.

У нашего «дорогого» преподавателя аж лицо перекосило в какой-то жуткой гримасе и он, срываясь на крик, переходящий в ультразвук, выдал:

– Прекратите надо мной издеваться, в каком Лондоне! Что за чушь!

Так получилось, что у Сашки с собой был паспорт, он его достал и вслух громко прочитал:

– Место рождения: город Лондон, Великобритания, – и передал документ преподавателю.

В аудитории установилась напряжённая тишина. «Англичанин», прочитав эту надпись в паспорте, поднял растерянный взгляд на аудиторию и встретился с десятками торжествующих глаз нелюбимых им студентов. И только после занятия мы узнали, что Сашка действительно родился в Лондоне, в семье дипломатического работника, и в раннем детстве вместе с родителями вернулся в Союз.

* * *

Как-то осенью мы с ребятами немного опоздали на занятие по английскому языку. Каково же было наше приятное удивление, когда, войдя в аудиторию, мы вместо нелюбимого монстра увидели молоденькую миловидную девушку-преподавателя, которая почему-то замещала его. Она только что сформулировала задание – надо было рассказать историю на тему «Как я провёл лето». Я, конечно же, вызвался отвечать. Накануне кто-то приносил ко мне домой альбом Маккартни «Рэм», на обложке которого была фотография Пола, держащего за рога здоровенного барана. Я знал, что сочинялся альбом на ферме Хай Парк в заброшенном местечке в Шотландии, в шестистах милях от Лондона, где когда-то жил известный писатель Роберт Льюис Стивенсон. Я вышел к доске и начал отвечать. «Остапа несло», я рассказывал, что всё лето провёл на ферме Хай Парк в гостях у моих близких друзей Пола и Линды Маккартни. Мы жили в простом деревенском доме, где даже пола не было, струганные доски были брошены прямо на землю. Мы пасли коров и баранов, а вечером, сидя у костра, Пол играл на гитаре, и мы вместе с ним пели старые добрые песни «Битлов» под местный эль. И дальше я плавно переходил к песням и точно пересказывал их содержание, так как с детства практически наизусть знал слова большинства песен The Beatles. Надо сказать, что во время моего сольного выступления в аудитории установилась необычайная тишина, потому что все присутствующие заинтересовались условиями жизни Маккартни в деревне и сюжетом повествования, который выстраивался прямо здесь, в реальном времени. Девушка-преподаватель не знала, как себя вести: с одной стороны, надо порадоваться за меня – как я интересно провёл лето, с какими замечательными людьми пообщался, как описал на английском языке условия сельской жизни в глухом шотландском уголке и как много и подробно могу рассказать о песнях «Битлов», а с другой стороны, она нас видела первый раз и не знала, это художественный вымысел или всё же маловероятная, но настоящая история. В итоге она поставила мне отлично.

А через какое-то время вернулся наш обиженный дядечка, и мы опять ходили на английский безо всякого желания и удовольствия.

* * *

Но были у нас и замечательные преподаватели, настоящие профессионалы, влюблённые в свой предмет, которым действительно нравилось лепить настоящих специалистов из сырых мягких заготовок. Наверное, просто перечислю некоторых из них. К сожалению, у нас не всегда сразу хватало мозгов, чтобы понять, кто есть кто, но время потом всё разложило по полочкам, и, повзрослев, мы уже точно понимали, кому обязаны знаниями, отношением к жизни, тем, что мы – это мы.

Валтерс. Физик. Глубоко порядочный человек, который был влюблён в физику и очень бережно нам преподавал её.

Усанов – человек-оркестр, заполнявший собой всё пространство. Преподавал нам импульсную технику. Он нам привил интерес и симпатию к столь далёкому от нашей специализации предмету.

Об Ирине Горобец, кураторе нашей группы (в школьной терминологии это классный руководитель), я уже писал.

Пекка – удивительный мужчина, человек со стеклянным глазом, протезами руки и ноги, – преподавал нам теорию вероятности, и я должен сказать, что практически все мы очень неплохо освоили эту дисциплину.

Феоктистов с энергетического факультета преподавал нам длинные линии. Предмет оказался интересным, со своим математическим аппаратом, красивыми задачами и очень обаятельным преподавателем. Правда, один раз он меня персонально «расстроил». Экзамен по его предмету был назначен на 31 декабря, то есть на Новый год. Пришлось готовиться все предновогодние дни. Предмет, конечно, интересный, но весь город украшен, праздник носится в воздухе, люди отдыхают и веселятся, а мы грызём гранит науки. Какой идиот назначил экзамен на 31 декабря, я вам не скажу, хотя составление их расписания на каждую сессию было прямой обязанностью старосты (то есть моей).

И вот мы приходим на экзамен, а он мне и говорит:

– Борис, а ты зачем пришёл? У тебя же автомат, я что, тебе не сообщил?

Нет, блин, не сообщил! Вроде как подарок на Новый год, но я чувствовал себя обманутым – готовился к экзамену практически в праздничные дни, имея автомат.

* * *

После третьего курса мы с Ирой устроились летом в пионерский лагерь «Авиатор» в Юрмале. Ира работала пионервожатой, а я – плавруком, то есть человеком, отвечающим за пионеров во время купания. Пионерский лагерь находился в сосновом лесу прямо на дюне и представлял собой огороженную территорию, на которой располагались несколько довольно крупных деревянных корпусов (самый большой – столовая) и немного совсем маленьких двух- и трёхкомнатных домиков для проживания персонала. Моим соседом по комнате был музыкальный руководитель Александр – длинноволосый парень года на три старше меня, виртуозно игравший на аккордеоне и бывший большим любителем крепких напитков. Так что эта смена в пионерском лагере стала серьёзным испытанием для моей печени.

В обязанности плаврука входило купать ребят в море, отряд за отрядом, и при этом следить, чтобы никто не утонул. Сначала я по неопытности думал, что никаких проблем быть не может: все взрослые, все всё понимают. Но не тут-то было. Первое же купание стоило мне кучи нервов – все расползались в воде так, что их невозможно было охватить взглядом, особо продвинутые уплывали куда-то очень далеко, а когда приходило время выбираться на берег, чтобы дать возможность другим отрядам искупаться, то процесс выползания пионеров очень затягивался. Тогда я установил жёсткие правила, которые действовали со второго дня и до окончания смены. Я первый заходил в море и отправлялся на глубину, где мне по горло, обозначая своей головой заградительный буй, за который заходить или заплывать – запрещалось. После этого я давал команду и отряд начинал купаться. Когда приходило время смены ребят, я громко свистел и быстро шёл к берегу. Кто из купающихся выходил из моря после меня, следующее купание проводил на берегу в качестве наказания Дальше всё то же самое я проделывал с очередным отрядом. Нервничать я перестал, так как процесс купания стал очень регламентированным и без сюрпризов, но через несколько дней такого перманентного нахождения в воде Рижского залива я прилично простудился. Правда и погода на недельку испортилась, так что пока я выздоравливал, в основном пользуясь крепкими «лекарствами» музрука Александра, ребята всё равно не купались.

Один раз в лагерь приехал проведать нас с Ирой Борька Оксман. Как он нас искал – это отдельная история: он почему-то решил, что наш лагерь называется не «Авиатор», а «Истребитель», и искал такой…

По ночам я с пионерами из старшего отряда ходил на охоту за яблоками в соседние сады, вспоминая свой бесценный многолетний опыт присвоения чужого урожая в Севастополе. Мне было чему научить пионеров.

* * *

Когда пришла потребность в «занятиях наукой», я отправился на нашу кафедру и стал выяснять, кто там чем занимается. Меня очень заинтересовали работы Александра Алексеева – молодого сотрудника кафедры, буквально на три-пять лет старше меня. Он занимался обучением компьютеров – можно сказать, что это были зачатки искусственного интеллекта. Особое место в его исследованиях в качестве инструмента занимала дисциплина, называемая нечёткая логика (fuzzy logic). Меня это очень заинтересовало, а позже увлекло, и я стал работать с Александром. Формально он не был моим преподавателем, но, безусловно, внёс свой вклад в моё становление.

Заместителем декана нашего факультета был Юрий Иванович Толуев – замечательный дядька с кафедры АСУ. Насколько мне известно, он был первым, кто привёз в СССР язык моделирования систем массового обслуживания под названием GPSS (general purpose simulation system^[1]) и организовал у нас в РПИ курс «Имитационное моделирование». И это были мы, и всё это благодаря Юрию Ивановичу. Он зажёг во многих из нас интерес к своему предмету.

В конце четвёртого курса, где-то весной 1979 года, надо было определяться с местом практики и написания дипломной работы, да и о будущем распределении пора было начинать думать. К нам в институт приходили представители разных организаций, рассказывали, почему у них лучшие предприятия для молодых специалистов, и всячески заманивали к себе нас – будущих инженеров.

* * *

По совету Светки я пошёл в НИИ Планирования Госплана Латвийской ССР к заведующему сектором Мише Фабриканту.

Мы сразу сблизились и очень быстро договорились, что практику и, скорее всего, диплом я буду делать у него. Миша знал Толуева и знал GPSS, поэтому было решено, что именно имитационное моделирование вычислительной системы и будет моей преддипломной практикой, а впоследствии – темой диплома.

Надо сказать пару слов о НИИ Планирования (НИИП). Новый шестиэтажный дом в самом центре Риги. Режимная организация, на входе – пост милиции. В здании расположен ГВЦ КП (Главный вычислительный центр коллективного пользования) – такая непривычная аббревиатура с ещё более необычной расшифровкой в то время звучала просто магически. На втором и третьем этажах располагались машинные залы. На втором стояли система АСВТ и ЕС ЭВМ. На третьем – вычислительная система Siemens, недавно привезённая из ФРГ. Внутри НИИП был Храм Науки – по крайней мере, так мне казалось.

Я начал писать модель системы Siemens на GPSS, было очень интересно. Потом выяснилось, что в Новосибирском Академгородке в помещениях НГУ будет проводиться конкурс дипломных работ по всему СССР. Я отправил тезисы, и мне предложили участвовать. Так я попал на Всесоюзный конкурс, или олимпиаду дипломных работ, проводимый в Академгородке Новосибирска.

Прилетел туда в самом начале весны 1980 года. Ещё лежал снег. Жили в общежитии университета вместе с местными студентами. Тоже своя специфика. Например, вечером садились за стол, в центре ставилась кастрюля, в которую выливалось четыре-шесть бутылок портвейна Агдам и десять-двенадцать бутылок пива. Всё это тщательно перемешивалось, рядом ставился котелок варёной картошки и нарезанная колбаса. Так и ели. Больше я такого нигде и никогда не видел. Ещё поразили «дрессированные» тараканы. Где-то в середине вечера один из постоянных жителей проникновенно говорил: «Артур, выходи!» – и из-под плинтуса выползал здоровенный таракан. Не могу найти объяснения этому, не думаю, что таракан знал, что его зовут Артур и что это именно его вызывают, но эффект был потрясающий.

В культурную программу входила поездка в сам Новосибирск, где в здании цирка происходил финал КВН города. Это было моё первое очное посещение КВН. И через день был какой-то самодеятельный концерт в Доме учёных в Академгородке. В том самом Доме учёных, где была исполнена песня Юрия Кукина «Город», которая стала гимном Академгородка:

 
Странные люди заполнили весь этот город,
Мысли у них поперёк и слова поперёк,
И в разговорах они признают только споры,
И никуда не выходит оттуда дорог…
 

В перерыве между Агдамом с пивом, КВНом и концертом в Доме учёных произошла, собственно, олимпиада. Я со своей имитационной моделью занял второе место, чему действительно был рад: всё же это второе место в олимпиаде дипломов со всего СССР! В последний день, на торжественном заседании поздравлял участников академик Аганбегян. Он всех поблагодарил и сказал, что занявшие призовые места, кроме грамот, получат в подарок книги, многие из которых с подписью автора. Каково же было моё изумление, когда я среди прочих получил книгу И. С. Тургенева «Стихи в прозе», внутри которой было написано: «Победителю Всесоюзной олимпиады…» – вот такая «подпись от автора».