Цитаты из книги «Беззаконные края»

Шевелится, не шевелится, полный ли у лежащего туловища комплект рук-ног, на месте ли голова – плевать. «Контроль» – он для всех. Кто там был жив, а кто мертв – разберемся позже. А пока – «только мертвый не выстрелит в спину».

Возле выгоревшего дотла здания военкомата, от которого остались лишь рассыпающиеся кирпичные руины первого этажа (тут таких домов много, первый этаж кирпичный, второй – деревянный), набитые все еще рдеющими углями рухнувших балок потолочных перекрытий и стропил крыши, натыкаемся на три самодельных креста. На них, прикрученные проволокой, распяты обугленные, очень сильно обгоревшие тела в спекшейся и изорванной до состояния лохмотьев, но все равно узнаваемой форме. Сине-серый «городской» камуфляж, думаю, и шевроны на рукавах разглядеть можно будет, если подойти поближе. Костромской ОМОН. Сомневаюсь, что ребят взяли живыми, уж больно тела их перекручены, так трупы в огне корежит. Скорее всего, уже мертвых из горящего здания вытащили, чтоб поглумиться. И причина понятна, вот она, прямо под ногами. Грязная каша перед пышущими жаром развалинами густо усыпана стреляными гильзами и залита черной в ночной темноте, запекшейся кровью. Похоже, парни очень дорого продали свои жизни.

Здорово портит планы здоровенное озеро, на берегу которого Чухлома стоит, но – делать нечего. Охватываем город в полукольцо и малыми группами движемся вдоль улиц по заранее намеченным маршрутам, уничтожая всех встреченных уголовников. Судя по тому, что от девочки узнали, там сейчас чисто средневековый беспредел, примерно как после команды: «Отдаю вам город на три дня». Все пьяные и творят что хотят. А публика там изначально к дисциплине не приученная. Так что ни о боевом охранении, ни о дозорах можно сильно не волноваться. Это не вражеская армия, это банда. Причем банда свежесобравшаяся, стихийная, никакого подобия иерархии (ну, кроме чисто зоновской: кто у них там в законе, кто – мужик, а кто и вовсе – чушкарь-парашник) в этом стаде пока еще нет. Этим и воспользуемся.

Отец – участковый в Чухломе, мама – бухгалтер в какой-то купи-продайной конторе, младший брат… Все как у всех. Потом – земля, заходившая ходуном, и рушащиеся, как костяшки домино, пятиэтажки по соседству. Им повезло – частный сектор, только стекла повылетали и мебель попадала… А через три дня пришли толпой ЭТИ. Тюремные робы с номерами по описанию узнать не сложно, но вот количество беглых «зэ-ка»11 малость ошарашило. Как и тот факт, что все они были вооружены. Тут явно не только охрану ИК12 разоружили, у фсиновской «вохры» столько просто нет. Отец, получивший табельный пистолет в «околотке» перед самым ядерным ударом, пытался отстреливаться и велел им бежать в сторону Галича, к гуманитарному лагерю, к людям, к «Стрижам», к нам, но… ПМ – плохой помощник против десятка автоматов, думаю, он и первый магазин отстрелять не успел… Что было дальше, она описывает очень подробно. Как прибивали к стене дома уже мертвого отца, что делали с мамой, с ней самой, с младшим братом.

От услышанного становится зябко шкуре, а волосы, если бы моя голова не была обрита наголо, давно уже стояли бы дыбом. И дело не только в том, что она рассказывала, и даже не в том, как… Еще и вид рассказчицы жути нагонял такой, что сердце сбоило временами. Вы фильм «Иди и смотри» глядели? Да, тот самый, про сожженную фашистскими карателями вместе с жителями белорусскую деревеньку? В нем еще совсем молодой Алексей Кравченко снимался… Я смог от начала и до конца осилить ровно один раз и пересматривать не могу. Не потому, что фильм плохой, а потому, что не могу. Так вот, помните лицо главного героя в момент, когда фашисты амбар с жителями подожгли? Помните эту застывшую перекошенную маску вместо детского лица? Сейчас перед нами почти то же самое, но только настоящее, без грима. И женское.

«Высшая мера социальной защиты» – правильная формулировка была в советском Уголовном кодексе двадцатых годов. Именно так. Есть твари, представляющие для общества реальную опасность. И их смерть – это не наказание, как казнь стали называть позже. Это именно защита. Люди защищаются от выродков, поставивших себя вне любых законов. Но когда у выродка вот такая пухлощекая, зареванная и измазанная соплями физиономия… Тьфу, мать твою, гнусь какая. Даже стрелять противно. Но вариантов нет. Они никого не жалели.

мы носимся вдоль трассы как угорелые, но все равно вовремя успеваем далеко не всегда. Да и когда успеваем… Нет, понятно, что когда успеваем, то удается кого-то спасти. Ну, при плохом раскладе – за кого-то отомстить… Вот только ощущения при этом все равно поганые. Почему? А каково, по-вашему, расстреливать или вешать обоссавшееся (в самом прямом, физиологическом смысле), воющее от ужаса и размазывающее сопли по не успевшей утратить упитанности роже тридцатилетнее «дитятко»? Которое от большого ума решило, что пришло веселое время и можно поиграть в «Безумного Макса», только не в компьютере, а взаправду? Да еще и на стороне «плохих парней»? Что с таким делать? «Понять и простить»? Так не выйдет, за бандой этих «детишек» уже «хвост» из полудюжины трупов, это не считая ограбленных и изнасилованных… В суд тащить? А где сейчас ближайший работающий суд? Вот и начинается «правосудие прифронтовой полосы», когда застали на месте преступления и там же, не отходя от кассы, и приговорили, и в исполнение привели.

Страшно, реально страшно, даже мне. Потому что творят эти бывшие люди что-то уже совсем запредельное в своей жестокости и бессмысленности. Ведь все: запретов нет, законов нет, полиция вся как сквозь землю провалилась – делай что хочешь… Кто-то смеялся над популярным еще совсем недавно в Интернете «Грабь, убивай…» и что-то там еще про гусей? Да, тогда было смешно… А теперь даже у таких много повидавших и битых жизнью волкодавов, как я, волосы дыбом встают.

Бандитизм на дороге вроде только несколько дней как появился, но уже стал не просто проблемой – настоящим бедствием. Всего восемь дней прошло с момента обмена «ядерными любезностями», но отдельным гражданам этих полутора сотен часов вполне хватило для полного перерождения. Или они всегда такими были, просто гниль свою от остальных скрывали талантливо? Стаи отморозков нападают на беженцев. Насилуют, убивают, отбирают последнее. Хотя, казалось бы, что забирать-то? И ведь если бы только криминалитет разбойничал. Вполне себе законопослушные в недавнем прошлом граждане начали в шакальи стаи сбиваться да на таких же, всего лишившихся, беженцев нападать. «Офисный планктон», говорите, «хомячки»? Ну-ну… Не видали вы, похоже, в какую нечисть эти вчерашние «белые воротнички» могут превратиться, едва брюхо от голода подвывать начнет. «Сдохни ты сегодня, а я завтра». Плевать на всех, главное – выжить самому.

Вы когда-нибудь пробовали просидеть на одних армейских сухих пайках неделю? А месяц? А год? Как проверивший подобную «диету» на себе, буду честен: через неполные полгода на «точках» в горах Кавказа даже здоровые и физически, и психически, крепкие мужики-омоновцы от такой кормежки выть и на стены лезть начинают. Обычная яичница или лапша быстрого приготовления с майонезом чуть не за деликатесы идут. Про женщин и детей в таких условиях и говорить нечего. Словом, совсем скрытно в лесах сидеть не вышло, пришлось на контакт с внешним миром выходить…