Напротив, другие тексты, скажем, такие документы, как «Хроника текущих событий» или редкая в целом социальная аналитика типа работ А. Авторханова и Р. Конквеста, имели заведомо узкий круг
Некоторые тексты охватывали всех, становясь как бы общим символом независимости. Таковы были книги А. Солженицына, вобравшие в себя голоса изувеченных и замученных.
Реальная литературная жизнь 1970-х годов, тогдашняя читательская культура в ее эмпирической полноте была организована вокруг двух полюсов. Первый отмечал зону наименьшего разнообразия; здесь обращались несколько увесистых эпопей считанных литературных сановников, переиздаваемых к каждому празднику астрономическими по тем временам тиражами. Второй обозначал область, где на свой страх и риск создавали и хранили то, что сегодня понемногу, преодолевая раздражение авторов и приверженцев эпических полотен, переводится в открытое печатное существование, в нормальный режим потенциальной общедоступности. Это был совсем другой, сложно устроенный мир, особый канал приобщения к культуре.
«Пиковые» даты хронологии самиздата – 1957–1958 годы – связаны с травлей Б. Пастернака и 1974-й – с высылкой А. Солженицына; посередине – процессы Бродского, Синявского – Даниэля и события в Чехословакии, начало правозащитного движения, Хельсинкские комитеты.
По существу, это и был творческий, креативный потенциал страны – сфера независимого и свободного мышления, без которого, как известно, не бывает инновации. Конечно, объем этих групп в составе населения страны очень мал – 2–5 процентов, но роль их в жизнедеятельности общества трудно переоценить.
Нерегулярность обращения оборачивалась постоянным устным обсуждением и осмысливанием материала, что создавало среду и почву для усвоения новых идей и представлений.
Уже из беглого перечисления лишь тематики самиздата видно, что это не какая-то тенденциозная или крамольная литература, а целый мир, точнее, миры словесности, фактически воспроизводящие целый космос культуры, дополняющие или компенсирующие жестко контролируемое издательское дело и лимитированные фонды библиотечной сети.
М. Кузмин, Н. Гумилев, В. Ходасевич, М. Булгаков, Е. Замятин, Б. Пильняк и многие другие. Затем – современная литература, не получившая доступа на страницы журналов: Г. Владимов и В. Войнович, А. Солженицын и В. Гроссман, А. Зиновьев и Ю. Алешковский, Л. Чуковская и А. Кёстлер, И. Бродский и А. Битов, авторы «Метрополя».
Следующий пласт литературы, активно функционирующий по каналам межличностных отношений, – словесность «серебряного века» и 1920–1930-х годов, представляющая собой перепечатки со старых изданий, ксероксы тамиздата: Осип Мандельштам и мемуары Надежды Мандельштам, А. Ахматова, А. Платонов